Читать книгу 📗 "Через год в это же время - Касенс Софи"

За десять минут до полуночи Квинн ускользнул с танцпола и спрятался в коридоре около туалетов. Он не хотел оставаться на виду в полночь. Мьюзик Мелвин наверняка включит что-нибудь вроде «Lady in Red» или какую-нибудь другую медленную мелодию. А потом начнется неловкое топтание, когда все попытаются выстроиться в ряды напротив тех, с кем будут целоваться, и его приятели станут подталкивать друг друга, безжалостные в своих насмешках из-за удач и неудач. Он просто не в силах был вынести все это. Он ответил на очередное сообщение матери, четвертое за вечер:

Оторвав взгляд от телефона, он увидел стоявшую напротив него какую-то девушку. У нее были прямые светлые волосы, нежная веснушчатая кожа и веселое лицо.

– Не обращай на меня внимания, – слегка пожав плечами, сказала она и прислонилась к стене, выставив перед собой ногу. – Я просто прячусь от часа леммингов на танцплощадке. – (Квинн безразлично кивнул.) – Тебе не противно, что люди начинают целоваться с кем попало ровно в полночь? Это какой-то рынок мяса! – возмущенно заявила девушка. – Могу поспорить, большинство даже имен друг друга не знают! Так вульгарно! – Она покачала головой и неодобрительно нахмурилась.

Диджей Мьюзик Мелвин включил «Two Minutes to Midnight» группы Iron Maiden – слишком предсказуемо.

– Да, вульгарно, – тихо согласился Квинн и после паузы спросил: – Как ты сказала? Час лемминга?

– Лемминги подражают друг другу, так ведь? Они не способны думать самостоятельно.

Она застенчиво улыбнулась, а потом посмотрела в конец коридора и оттолкнулась от стены. Квинн решил, что она хочет уйти. Но ему этого не хотелось. Он попытался придумать, что бы еще сказать.

– Да, они все похожи, все тридцать разных видов леммингов.

Он мог сказать что угодно, так почему же он сказал именно это? И откуда он это знал? Наверное, видел в каком-нибудь из документальных фильмов, которые постоянно смотрела его мать. Как раз поэтому он и не болтал с девушками. Он глянул на незнакомку, уверенный, что она посмеется над ним.

– Хорошие знания, – кивнула она, снова прислоняясь к стене. – Мне нравятся факты о леммингах.

Плечи Квинна расслабились.

– А как ты думаешь, какой именно их вид сейчас топчется на танцполе? – спросила она, крутя в пальцах прядь светлых волос.

– Наверное, это малоизвестный городской подвид – подросткиус пьяниус, – решил Квинн.

Она рассмеялась, как садовый разбрызгиватель, испускающий маленькие всплески радости. Этот звук наполнил Квинна энергией.

Голоса в зале начали дружно считать:

– Десять, девять, восемь…

Внезапно Квинну ужасно захотелось поцеловать эту девушку. Его приятели не заметили бы кого-то вроде нее, в немецких ботинках, закрытой футболке и джинсах с высокой талией, но нечто в ее лице привлекло Квинна. Девушка была очень хорошенькой, но сама явно этого не осознавала. И Квинна тянуло к ней всем его существом.

– Шесть, пять, четыре…

Он попытался поймать ее взгляд. Однажды он подслушал, как Тоби Сэмпсон говорил в раздевалке, что в этом и есть ключ: нужно просто достаточно долго смотреть на девушку не моргая, и она поймет, что ты ее хочешь. Девушка посмотрела на него. Квинн отвел взгляд. Он был не слишком силен в такой игре.

Но он шагнул вперед, делая вид, будто его заинтересовало что-то на стене за ее плечом. Оперся рукой о стену рядом с ее головой, но продолжал таращиться на собственную руку, не зная, что делать дальше. Черт, как неловко! Она же посмеется над ним, спросит, что это он затеял, а потом расскажет всем своим подругам о странном парне-лемминге, который пытался поцеловать ее рядом с туалетами.

– Три, два, один… С Новым годом!

Квинн осмелился еще раз искоса бросить взгляд на девочку. Она смотрела прямо на него, ее зрачки расширились. И тут же ее взгляд нервно заметался из стороны в сторону.

– Э-э-э… привет! – сказала она.

– Привет, – пробормотал Квинн, уставившись в пол. – Можно мне… Ну, ничего, если я…

Черт! А если она скажет «нет»? Квинн вообще не был уверен, что какой-либо поцелуй стоит такого напряжения.

– Да… – произнесла девочка, едва дыша, нервно.

Ее щеки порозовели.

Она закрыла глаза и наклонилась к нему, и Квинн шагнул вперед. И внутри у него что-то подпрыгнуло, когда ее мягкие полные губы прижались к его губам.

Конечно, Квинн и раньше целовал девочек, но не так. То были влажные, механические, приятные поцелуи, но вполне осознанные и потому немножко глупые. Как с той девочкой из хоккейного клуба, которая просто сунула язык ему в рот и вертела им, как ящерица. А сейчас происходило нечто совершенно новое; каждая часть тела Квинна участвовала в этом, губы девочки двигались в одном ритме с его губами. Квинн ощутил мгновенную реакцию в своих джинсах и отодвинулся, испугавшись, что она может это заметить.

– Вау! – раскрасневшись, тихо выдохнула девочка. – Э-э-э… С Новым годом!

– С…

Квинн даже этого повторить не смог, его ум кипел от вопросов: это что, именно такой поцелуй, каким он должен быть? А как ее зовут? Увидит ли он ее снова? Можно ли ему сейчас еще раз поцеловать ее, не прижимаясь к ней оскорбительно вздувшимися джинсами?

Но прежде, чем он нашел ответ хотя бы на один из этих вопросов, зазвонил его телефон, а потом и второй. Девочка растерянно посмотрела вниз.

– Извини…

Квинн отступил на шаг и достал оба телефона. По одному звонила его мать, по другому – таксомоторная компания. Была всего одна минута после полуночи. Квинн повернулся к девочке спиной, не желая, чтобы она заметила бугор на его джинсах.

– Я… Мне нужно ответить, но подожди, пожалуйста. Я быстро.

Он виновато и умоляюще посмотрел на нее и вышел через заднюю дверь во двор за клубом.

– Да, – сказал он, отвечая сначала матери. – Мам, я тут вроде как за…

– Квинн! – Она плакала. – Мне нужно, чтобы ты вернулся прямо сейчас!

– Мам, я вернусь через полчаса, я же говорил…

– Ты должен вернуться сейчас же, Квинн! Мне кажется, в саду кто-то ходит и пытается пробраться в дом!

Она задыхалась от панического страха.

Квинн медленно, протяжно вздохнул. Потом перезвонил насчет такси. У него было пять минут, достаточно, чтобы узнать имя девочки и ее телефон.

Но когда он вернулся в коридор, ее там уже не было.

Первое февраля 2020 года

Минни проснулась в панике. Она не могла дышать. Что-то ее душило. Она резко села, хватая ртом воздух, в ужасе размахивая руками. Серый комок меха метнулся с ее кровати с пронзительным воплем. С тех пор как они на прошлой неделе переехали домой, Лаки упорно желал спать на голове Минни. То ли он боялся, что его выгонят из нового дома, то ли ему просто не хватало теплого местечка на холодильнике, – Минни не знала. Но это уже превращалось в угрозу жизни.

При взгляде на комнату у Минни на мгновение возникло ощущение, что она находится неведомо где. Потолок был слишком низким, окна не там, где им следовало быть, и еще слышалось зловещее тиканье, словно неподалеку собиралась взорваться сотня бомб. Потом она вспомнила, что находится в родительском доме, лежит на матрасе на полу в своей старой комнате на чердаке. А тикали не бомбы, а сотни часов.

Маленькое, восемь на десять футов, пространство было заполнено коробками и старыми чемоданами. В середине комнаты стоял рабочий стол отца, заваленный оставшимися инструментами и увеличительными стеклами, которым он пока не нашел места. Деревянный каркас ее разобранной кровати стоял у стены, освобождая место для коробок.

В последние недели Минни казалось, что ее разматывают, как клубок шерсти, обдирая все подряд и оставляя ее нагой. Все то, что определяло ее жизнь, исчезло. Минни была поваром, имела пекарню, жила на Эссекс-роуд, встречалась с Грегом. Разрыв с Грегом был подобен исчезновению последнего пункта самоидентификации.

Возвращать хозяину ключи от квартиры было очень тяжело.