Читать книгу 📗 "Танец над пропастью (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна"

— Здравствуй, Наташа. Меня зовут Алексей Павлович. Максим Юрьевич попросил меня...

— Не надо меня проверять. Я не девственница.

Врач замешкался и посмотрел на Марину. Та не сводила глаз с дочери.

— Мне надо в этом убедиться.

— Я беременна. Почти двадцать акушерских недель.

Руки матери взметнулись ко рту, а взгляд опустился к животу дочери.

— Наташа... — выдохнула она.

— Ложись, я тебя осмотрю. Не бойся. Я акушер-гинеколог. Проведу пальпацию... эмм... поверхностную проверку.

Наташа подошла к дивану и легла, задрав халат. Врач немного понажимал на живот и, посмотрев на Марину, кивнул.

— Да. Примерно девятнадцать-двадцать недель. Шевеление началось?

— Вроде нет, — неуверенно ответила Наташа.

— Когда начнётся, то сразу поймёшь. Где стоишь на учёте?

— Я не вставала на учёт. Но у врача была. И анализы сдала. Сказали, что все результаты в норме. Только не спрашивайте в какой клинике была. Не скажу.

Алексей Павлович поднялся с дивана, подхватил свой кейс и обернулся уже у самых дверей.

— Я знаю норов твоего отца. Держись.

— Спасибо.

Врач шагнул за порог, и дверь за ним закрылась. А Марина прислонилась плечом к книжному шкафу. Молча. Видимо, до сих про не могла прийти в себя.

Наташа поднялась, оправила одежду и села на диван, стараясь избегать взгляда мамы. Тут же вскочила, услышав шаги отца. Дверь распахнулась. Он, как скала надвинулся на дочь и размахнулся. По лицу полоснула боль, а потом боль резанула в боку, которым ударилась об стул. И, наверное, всё было бы хуже, если бы не метнувшаяся к ней Марина, вовремя успевшая закрыть собой угол стола и поменять траекторию падения дочери.

Уже лёжа на полу, Наташа слышала, как кричала мать, но не понимала, что именно. Не видела происходящего вокруг.

«Лиза… Лизонька... Капелька...»

И Лиза откликнулась. Пошевелилась. И ещё раз. По лицу Наташи потекли слёзы, но не от обиды и боли, а от маленького счастья, шевельнувшегося в животе.

Она перевела взгляд на что-то тёмное, нависшее над ней. Это был отец с перекошенным от злобы лицом.

— Теперь убьёшь меня с дочкой? Да?

— Нет. Ты мне нужна живой. И без прицепа. За тебя жизнью заплатит младший Титов.

— Не трогай его!

Отец отошёл к двери.

— Дима, наручники!

Затем вернулся и, схватив Наташу за руку, по полу выволок её из комнаты. Мама ещё что-то кричала. Он поднял дочь на ноги только после порога. Заставил бежать вниз по лестнице, и Наташа вновь упала на последних ступеньках. Грубо дёрнув за руку отец поднял её и затащил в бойлерную. Там принудил опуститься на пол. Пристегнул наручниками одну руку к трубе.

Наташа закричала, позвав мать. Та вбежала почти сразу.

— Марина. Телефон, быстро.

Лесов стоял с протянутой рукой. Марина вынула из кармана телефон и вложила в его ладонь.

— Мама, найди какой-нибудь телефон срочно! Роману надо бежать... отец убьёт его, — затараторила в истерике Наташа, как только за отцом захлопнулась дверь.

Рука Марины метнулась к другому карману, и телефон оказался в руках дочери.

— Успокойся. Не кричи. Про этот отец не знает. Номер помнишь?

— Да... блин... отключён... Что делать, мама?!

— Дай мне. Быстро.

Марина нашла нужного абонента и, сидя рядом с дочерью, нервно перестукивала пальцами по полу, ожидая ответа.

— Виктор? Не спрашивай ни о чём. Потом поговорим. Прячь сына. Срочно. К вам едут. И прими меры, чтобы уехал за границу... Титов, твою мать! У Романа и моей дочери связь. Она беременна!! Мой муж посадит его, если не убьёт!! Спасай сына!! — выкрикнув всё почти на одном дыхании, она опустила руку с телефоном. — Что же вы наделали, Наташа... отец просто так это не оставит.

Ещё долго они сидели на полу, прислушиваясь к звукам в доме... Марина обнимала Наташу, а капли её слёз утопали в волосах дочери. Плакала и Наташа.

— Не плачь, дочка. Как-нибудь прорвёмся. Я на твоей стороне.

— Мама, я чувствую... я больше никогда Романа не увижу... он так смотрел на меня... будто прощался...

— Увидишь... Не накручивай себя. Тебе надо родить здорового ребенка. Рано или поздно ты выйдешь из-под опеки отца. Уедешь из страны, встретитесь с Романом и поженитесь. Жизнь длинная и вся ещё впереди. Кто хоть у вас должен родится?

— Девочка... Лиза...

— Внучка, значит. Я теперь бабушка.

— Есть хочется, мама. Я так давно по-настоящему не ела.

— Терпи. Мы заперты.

Наташа встрепенулась.

— Мам, дай телефон. Я сделаю фотографию. Отец боится за свою репутацию. В крайнем случае, сможем его шантажировать.

— Всё это глупости, дочка, — возразила Марина, но, немного подумав, телефон дала.

Наташа сделала несколько фотографий, где они были вдвоём и видна рука с наручниками, пристёгнутыми к трубе. Фотографии получились те ещё. И мать и дочь с опухшими от слёз лицами, и наручники словно специально красовались сбоку.

— Мама, храни эти фотки. А ещё лучше скинь на флешку и спрячь. Пообещай, что сделаешь это.

— Хорошо. Может ты и права.

Отец вернулся часа через три. От удара дверь распахнулась и врезалась в стену. Наташу передернуло.

— Я правильно понял, что делать аборт поздно?

— Что с Романом, Максим? — спросила Марина, пересев так, чтобы загородить собой дочь.

— Я задал вопрос!

— Да. Поздно. Срок большой, четыре месяца. Ничего нельзя сделать.

— Врёшь. Можно вызвать искусственные роды! Я сейчас говорил с врачом.

— Ты с ума сошёл! Это опасно! Ты можешь не только не увидеть в будущем внуков, но и похоронить свою дочь! Я не позволю тебе это сделать!

— Дима! — позвал отец охранника из коридора. — Сними наручники и отведи Наталью в мой кабинет. Марина, пойдешь с ней.

— Максим, Наташу надо покормить.

— Сначала в кабинет!

Минут пять они простояли напротив стола Лесова, пока тот разговаривал по телефону. Наташа интуитивно понимала, что речь идёт о Романе. Говорили про аэропорт и самолёт. Ещё отец сказал, что «всё в силе». Но что в силе? Наташа настолько разнервничалась, что забыла и о слабости, и о боли в боку. Пыталась хоть что-нибудь понять из услышанных слов. А тот, заметив её потуги, продолжал говорить с ухмылкой на губах.

Наконец телефон был отложен в сторону.

— Твой сопляк с отцом сейчас в аэропорту. Ждут разрешения вылета в Германию. Помешать я им не смогу. Но я в силах сделать так, чтобы он не вернулся в Россию.

Лесов поднялся с кресла, встал напротив дочери, засунув руки в карманы.

— А сейчас слушай и не перебивай! До родов будешь жить в частной клинике. Никаких телефонов, компьютеров и социальных сетей! Ни мать, ни я приезжать к тебе не будем. Продолжишь учиться, чтобы не отстать от программы десятого класса. Роды примут там же. Сразу после родов вернёшься сюда и доучишься в своей школе. Ребёнок будет жить отдельно. Воссоединитесь только в том случае, если окончишь университет с красным дипломом и выйдешь замуж за того, на кого я укажу. А главное — ты никому не расскажешь, что родила. Ни-ко-му.

— Максим, разве так можно? Отрывать ребёнка от матери на столько лет!

— Следующий раз, Марина, твоя дочь будет думать головой, а не... передним местом! А чтобы ты поняла, дочь, насколько всё серьёзно, прямо сейчас напишешь отказ от ребёнка!

— Нет, папа!

— Напишешь. Отказ будет лежать у меня в сейфе. Один акт неподчинения, повторение загула с мужиками или неуспеваемость — и ребёнок будет усыновлен другими людьми.

— А если я откажусь выполнять твои условия?

— Значит, тебя насильно увезут в частную клинику на искусственные роды. Выбирай. Даю полминуты на размышление.

— Я согласна! — выпалила Наташа.

Лесов вынул руки из карманов, развернулся и сел за рабочий стол.

— Теперь можешь её покормить, Марина. Распорядись собрать необходимые вещи. Вечером она уезжает.

Глава 28 Два в одном флаконе

Наташа заподозрила, что её напоили каким-то успокоительным, потому что почти всю дорогу дремала, заваливаясь то на одного, то на другого охранника, сидевших по бокам от неё. А возможно, наступила разрядка от дня, в который вместилось всё: от спокойного утреннего сна у Аглаи и объятий Романа до рукоприкладства отца. Посмотреть, куда её везут, возможности не было. Боковые окна закрыты чёрными занавесками, а от водительского места она была отгорожена сильно тонированным то ли стеклом, то ли пластиком. Только просвечивали фары от встречных автомобилей.