Читать книгу 📗 "Плохие парни оставляют раны (СИ) - "Айнави""
Переворачиваюсь на спину. Сквозь ветки сосен видны кусочки неба: ни одного облачка нет. И так спокойно. В наушниках поёт Земфира. Кажется, ещё немного, и я навсегда потеряюсь в её волшебном голосе.
Мне кажется, мы крепко влипли,
Мне кажется, потухло солнце.
Легче. После разговора с Мариной становится немного легче. Злость на Никиту уходит, а вместо неё внутри поселяется какое - то сожаление по несбывшейся мечте. Я до сих не понимаю, как он мог поверить в эту дикую ложь, что сочинил Дима. Но если бы Никита сейчас оказался рядом, если бы он попросил прощения, всё объяснил... да, я тряпка, и гордости у меня, наверное, совсем нет, но я бы его простила. Если бы он пришёл сам, поняв, что я не могла... вот только он не придёт.
Тихо. Не слышно ни часов, ни чаек,
Послушно сердце выключаем...
Тихо. Внутри и правда становится тихо. Но не как в последние две недели, когда я просто вырубалась от усталости. Может, я начинаю успокаиваться? Может, удастся «выключить сердце»? Я больше никогда не позволю себе так влюбиться. Рано или поздно, но чувство к Нику перегорит. Должно перегореть. Хотя у Веры же не перегорело. Остаётся надеяться, что я не повторю её судьбу.
Прикрываю глаза, засыпая уже под следующий трек. И снова снится Никита. Во сне он всегда верит мне. С его губ не срываются уничижительные слова. Мы оказываемся в его квартире. И он целует меня, как в тот вечер, перед днём рождения: так жадно, так сладко... его губы и руки дарят ласку, наши тела сплетаются, становясь единым целым...
- Вставай, соня, - голос Марины вырывает из нереальности, в которой я бы хотела остаться навсегда, - нас ждут великие дела!
Вторую половину дня мы с Маринкой занимаемся тем, что обустраиваемся на выбранном месте: ставим палатку, да разводим костёр. У нас обеих почти нет опыта походной жизни, если не считать археологической экспедиции, в которой мы побывали после первого курса. Вот только тогда подобными «великими делами» занимались парни. Тут же приходится рассчитывать только на себя. Но мы справляемся. И какими же безумно вкусными кажутся сосиски, поджаренные на собственноручно разведённом огне, и как божественно хороша запечённая в углях картошка, пачкающая руки чёрной золой.
А потом мы сидим бок о бок уже в темноте у тихо потрескивающего костра, потягивая красное полусладкое из белых пластиковых стаканчиков, и молчим. И нет для меня роднее человека на этой планете, чем Маринка. Она как будто взяла на себя часть моего груза, и мне стало легче. И я никогда этого не забуду.
- Поль, - подруга тихо зовёт меня. - Давай я с ним поговорю, - вздрагиваю, и уже собираюсь возразить, но Марина жестом останавливает меня. Продолжает: - Поль, я не пытаюсь его оправдать, но я видела его, - смотрит на меня пристально, - ему плохо. Очень. И тебе плохо. Может, я смогла бы донести до него, что ты ни в чём не виновата. И может, ты смогла бы простить его.
- Нет, Мариш, - отвечаю не раздумывая. - Если бы он пришёл сам... а так... не хочу. Да и смысла нет, я через две недели уезжаю. И раньше - то было непонятно, как бы всё это было, а теперь... - тяжело говорить о нас с Ником, - знаешь, Мариш, пусть всё останется здесь. Может, когда - нибудь всё это станет приятным воспоминанием.
- Хорошо, - неожиданно легко соглашается со мной подруга. - Я не буду лезть. Ты права, у некоторых отношений, видимо, судьба такая, становиться лишь приятным воспоминанием.
- Марин, - до меня только сейчас доходит, что я даже ни разу не спросила, а как она провела время в Сочи. А ведь она говорила мне о парне, о свиданиях. И сейчас, когда я вижу почти отчаяние в её поблескивающих в свете костра глазах, когда слышу, с какой болью в голосе она произносит последние слова... - Марин, что случилось?
- Любовь всей жизни случилась, - с сарказмом в голосе отвечает она.
- А если серьёзно?
И я узнаю о Саше, с которым Марина познакомилась в сочинском клубе. Она ведь на отдых не только с мамой ездила. Уже в Сочи к ним присоединилась какая - то дальняя родственница с дочкой. Вот Марина и проводила большую часть времени с той девушкой: днём вместе на пляж, вечером в клуб. Так на пятый день своего пребывания в Сочи Маринка и встретила Сашу. Ему уже двадцать пять, он из Екатеринбурга, и на отдых приехал с другом, хотя собирался с почти невестой, которую за месяц до поездки поймал за изменой.
- Ты ж меня знаешь, Поль, я никогда в такую глупость, как любовь с первого взгляда, не верила. А как его увидела, - у Марины губы в кривой усмешке изгибаются, - словно все ограничители сорвало. Я с ним той же ночью переспала, - я вином давлюсь, а подруга то ли смешок издаёт, то ли всхлип, - ты бы видела его лицо, когда он понял, что я девственницей была. И потом две недели безумия. Мать же рядом была, а я по ночам к нему бегала. До сих пор удивляюсь, как она меня не запалила. Друг его через две недели уехал, а Саша ещё на несколько дней остался. Но...
Марина замолкает. Обнимаю её за плечи. Она лишь вздыхает тяжко. Спрашиваю:
- Ты жалеешь?
- Нет, - отвечает без капли сомнения в голосе. - Я потом всё думала, а стоило оно того? Сразу же понимала, что это только курортный роман, не более. Понимала, что потом будет плохо. Да и воспитание мамино сказывалось. Она ж мне всю юность про девичью честь заливала, да про гордость. А я, по сути, к первому встречному сама в койку запрыгнула, - Марина отпивает немного вина, потом медленно покачивает стаканчик, покусывая нижнюю губу. Наконец продолжает: - И, знаешь, я решила, что всё сделала правильно. Первым должен быть такой парень, от которого крышу сносит напрочь, с которым про всё забываешь, от которого поджилки трясутся. Вот Саша стал для меня таким. Таким и останется, пусть и в воспоминаниях.
Мы сидим ещё в обнимку какое - то время. Костёр постепенно прогорает, вино заканчивается, да и глаза у подруги начинают слипаться. Затушив огонь, забираемся в палатку. Марина ложится рядом, берёт меня за руку.
- Всё будет хорошо, Поля, - в её голосе нет уверенности.
Но я улыбаюсь ей в темноте, тихо повторяя:
- Всё будет хорошо, Мариш.
Подруга засыпает. А я ещё долго размышляю над её рассуждениями о любви, первом мужчине, гордости и воспоминаниях.
*****
В середине августа мне звонят из университета. Заместитель декана по учебной работе просит подойти в универ. Говорит, что декан выходит из отпуска двадцатого числа, и хочет побеседовать с теми, кто уезжает в питерский ВУЗ.
Встречаюсь с однокурсниками на крыльце. Все выглядят отдохнувшими и загоревшими. Оля сияет от счастья, даже обнимает меня, хотя мы никогда не были близкими подругами. Но я не против. В конце концов, осваиваться вместе на новом месте будет легче.
Декан ждёт нас в своём кабинете. Произносит небольшую воодушевляющую речь, желает удачи и дарит каждому по своей новой монографии с автографом. Потом жмёт парням руки, девушек целует в щёки.
Подхожу прощаться последней. Благодарю за подарок и уже собираюсь уходить, но он придерживает меня за руку. Ждёт, когда мы останемся в кабинете одни. Усаживается в своё кресло, жестом указывая мне на свободный стул. Закуривает.
- Полина, не буду скрывать, - улыбаясь, произносит он, - на вас я возлагаю особые надежды. Покажите им там, чего стоят настоящие сибиряки, - взмахнув рукой с сигаретой, заговорщически подмигивает мне.
Не могу сдержать улыбки. В этот момент пожилой мужчина скорее похож на студента, чем на декана. Подняв правую руку и сжав её в кулак, решительно произношу:
- Обязательно. Спасибо, что дали второй шанс, - возвращаясь к серьёзному тону, благодарю я.
- Не за что, - отмахивается от моих слов он. - Всё зависело от вас. Я и Никите так сказал, когда он пришёл замолвить за вас словечко, - сделав затяжку и медленно выпустив дым изо рта, декан добавляет, - знаете, Полина, он меня тогда удивил. Единственный раз, когда Никита обратился ко мне за помощью, как к декану, а не как к своему деду. Наверное, вы ему как - то по - особому дороги, - окинув меня задумчивым взглядом, заканчивает он. - Что ж, - вздохнув, гасит окурок в пепельнице, затем протягивает мне руку. - Удачи вам, Полина, на новом месте.
