Читать книгу 📗 "Развод. Ты всё испортил! (СИ) - Зарян Аника"

Посмотрела снова на телефон. Потянулась, подняла, сжала в пальцах... Зависла. Ногти истончались, острые заусенцы цепляются за всё и нестерпимо ноют... Она всегда гордилась ухоженными руками – даже в самые трудные годы находила время на маникюр. А теперь… Теперь даже это маленькое женское удовольствие казалось предательством. Как можно тратить время на пальцы, когда семья рассыпается, как песок сквозь эти самые пальцы?

Горько и протяжно выдохнула.

Дотронулась до экрана.

На нем – последнее фото внуков: смеющиеся, в новых кепочках, которые купила им она.

- Ёшкин лаваш… – прошептала она в пустоту, но тут же испуганно оглянулась. И облегченно выдохнула. Слава Богу, никто не услышал. – Сколько ж можно сомневаться?! Пальцы в руки – и вперед!

Первый гудок.

Второй.

После третьего губы начали дрожать от обиды.

После четвертого в глазах появились слёзы.

После пятого невестка наконец ответила.

- Да.

«Да».

Ни «привет», ни «как дела».

По голосу Лариса поняла – всё ещё обижена. Хотя в том, что произошло, её, Ларисы, вины, не было вовсе.

- Ксюша джан, как ты?

- Всё хорошо. Что-то с Кареном?

- Нет, Господь упаси! Что за страшные мысли?! Я что, не могу тебе просто так позвонить?

Получилось резковато. Лариса тут же об этом пожалела. Она помириться хотела, а не отталкивать от себя дочку еще больше.

- Можешь, конечно.

Может!

Не «можете, Лариса Николаевна», а просто и по-родному – можешь!

Улыбка растянулась на всё лицо. И голос Ксюши больше не казался таким уж холодным, обиженным. Послышалось? Ксюша всегда была скупа на слова, но в немногословности раньше умудрялась и любовь, и ласку, и уважение показывать.

- Я хочу детей увидеть, ай бала. Приезжайте, так мы соскучились! – сказала, и только потом вспомнила, что Карен просил не говорить внукам о том, что болеет. Они думают, что папа уехал по работе, говорят с ним по телефону... – Или я приеду сама. Да! Дай адрес, дочка, я приеду! У меня подарки... – Лариса закрыла глаза, чтобы набраться решимости. – И мне очень надо с тобой поговорить, дочка. Пожалуйста...

- Хорошо, – прошептала невестка. – Приезжайте.

Она запомнила адрес. Едва дождалась такси, взяла объемную сумку, ключи и выбежала из дома, на ходу поправляя цветастый шейный платок.

Второй раз за две недели она выходила из дома не просто так, не в магазин или в больницу.

Она ехала к своей семье.

Двор ей понравился. Небольшой, аккуратный, чистенький. Утопал в зелени, а сиренью пахло так, что будь она хоть немного расслабленнее, она обязательно бы улыбнулась.

Перед самой дверью Лариса резко выдохнула и нажала на звонок.

Невестка открыла быстро.

- Проходи, – сказала, отступив в сторону и заглядывая ей за спину, будто ожидала увидеть кого-то еще. Никого не разглядев, спросила удивленно: – Ты одна?!

- Одна, дочка. Мне с тобой хотелось увидеться. Важное сказать.

- Ладно. Проходи на кухню, я поставлю чай.

С прихожей квартира выглядела довольно мило. Но было тихо. Лариса разулась, аккуратно поставила ботильоны вдоль стены и прошла вперед.

- А дети?

- Еще в школе, скоро придут.

- Сами?!

Страшная картина, что её малыши одни ходят по большому, опасному городу, запустила подпитанное валерианкой сердце с новой силой.

- Да, школа видна из окна, не волнуйся.

- Ладно. – потом сделала глубокий вдох и повторила. – Ладно. Даже хорошо, что ты одна, дочка. Мне важное сказать надо. Я эту речь для суда готовила, но утром мне Карен сказал, что судов больше не будет. И что вас развели.

- Да. – Ксюша включила чайник, села напротив и начала нарезать фрукты в вазочку.

Лариса с тоской наблюдала за движениями любимой невестки. Скучала по ней очень...

- Да... В общем... Я своих детей уже вырастила. И я не хочу воспитывать ваших детей.

Брови невестки поползли вверх, она отпустила нож. Лариса мысленно улыбнулась, представив, как бы эффектно это звучало, произнеси она всё, что собиралась сейчас озвучить, перед судьей. Не делая долгой паузы, она продолжила.

- Мое дело – любить их и баловать, а воспитывать их – дело родителей. Карен с утра до ночи на работе. – Тут она споткнулась о собственные слова и исправилась: – Был. И потом будет, я его знаю. И если он хочет, чтобы его дети жили с ним, то и воспитывать их, возиться с ними с утра и до вечера должен он.

- Я не понимаю, к чему всё это? Нас развели. Дети будут жить со мной. Воспитывать и возиться с ними, как и прежде, буду я. И их отец, если изъявит желание.

- Да, дочка, я это уже тоже знаю.

- Тогда зачем эта странная речь?

- Для суда. Чтобы у тебя их не отбирали. Оххх. – Лариса тяжело опустила плечи. – Мой сын таких дел наворотил... Я не могу, как в детстве, исправлять за ним все его ошибки. Все не могу... Но одну могу точно, дочка. И исправлю, потому что иначе спать спокойно не смогу. Жить спокойно не смогу, пока мои дети по чужим домам ютятся.

Лариса потянулась за сумкой и, не глядя, выудила из нее папку. Уверенным движением протянула её Ксюше.

- Пока мой ребенок лежал в больнице, я только раз отлучилась оттуда. Пока никто не видел. Чтобы исправить... Вот, Ксюша джан, держи. Это твое. И всегда было твоим.

Лариса внимательно следила за реакцией невестки. Та удивленно взяла в руки папку. Достала документы, быстро прошлась по ним взглядом. Прищурившись, поджала губы.

- Зачем это теперь? – прошептала та.

- Ты не бездомная, ай бала. Как такое можно? Женщина не должна быть так беззащитна... Ты должна жить в своем доме.

Невестка не сказала ничего. И Ларисе показалось, что молчание длится уже целую вечность.

- Я не знаю, что сказать... – наконец произнесла невестка, покачала головой и подняла на неё такой мягкий взгляд, которым давно не смотрела. Но Лариса, как не пыталась, не смогла понять, что за этим взглядом прячется. Радость? Грусть? Благодарность? Укоризна?

- Карен знает? – спросила Ксюша, отложив бумаги в сторону.

- Нет. Никто не знает. – Лариса поджала губы, чтобы скрыть волнение. Она никогда не делала что-то без ведома мужа. Без его одобрения. И когда муж и сын узнают, может случиться страшный скандал. Боялась, да. Но устала бояться тоже. – И это не их дело. Что хотят, пусть потом говорят, я своё дело уже сделала. Дом на кого он записал, на меня? Значит, он мой. Что хочу с ним, то и делаю. Теперь я дарю его вам. Тебе и моим внукам в равных долях.

- Я не смогу там жить.

- Не хочешь, не живи, дочка. Твое право. Но, Ксюша джан. Я не знаю, почему мой сын использовал это в суде таким грязным способом, но ты должна знать. Он дом на меня из-за налогов записал. Чтобы налог большой не платить, а не чтобы от тебя скрыть... Он тогда говорил, что так дешевле… Что это просто бумажная формальность. А в суде вдруг заявил, что ты вообще не имеешь прав на имущество. Я… Не могла и представить, что он так подставит тебя. И я была уверена, что ты это знала. Я даже подумать не могла, что он тебе ни о чем не говорил...

- Не говорил...

- Дурак потому что. – Лариса встала, неуверенным шагом обошла Ксюшу. Подошла к открытому окну. На глаза навернулись слёзы. – Ничего. Смог заработать на дом для мамы, сможет еще раз... Обязательно сможет. А ты... Надеюсь, ты сможешь когда-нибудь его за это простить.

За окном раздался смех. Детский, звонкий. Самый любимый. Лариса вздрогнула и быстро вытерла глаза. Она словно ожила – её внуки бежали по тропинке, ведущей к подъезду, размахивая ранцами.

- Тати! – закричала Вика, заметив её в окне. Гера улыбнулся и тоже ускорил шаг.

Лариса замерла, боясь спугнуть это хрупкое счастье. В прихожую они влетели одновременно, обдав запахом весенних листьев и школьного обеда.

- Тати, мы скучали! – Вика тут же повисла на шее. Гера подошел ближе и уткнулся носом ей в живот.

Лариса опустилась ниже и прижала внуков к груди.

- Ну что, татины счастья? – Она разжала объятья и еще раз потянулась к сумке. На этот раз за контейнером с пахлавой. – Готовы испортить аппетит перед ужином?