Читать книгу 📗 "Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия"

В дверь стучат и раздается голосок:

— Привет! Ты дома?

Я вздрагиваю. Кажется, это голос Конни. Но ведь она не живет в Грейстоуне с тех пор, как вышла замуж за злейшего врага, ставшего ее... судьбой.

На секунду даже хочется не открывать. Притвориться, что меня нет.

Но голос раздается снова:

— Изабель? У меня французские пончики!

— Иду! — я с усилием поднимаюсь с дивана и открываю дверь.

Конни – как лучик солнца в тусклом коридоре. Рыжие волосы собраны в хвост, щеки румяные от мороза.

Но улыбка гаснет, как только она видит меня.

— Ты в порядке?

— Не совсем.

— Черт, — говорит она, поднимая бумажный пакет. — Может, стоило взять больше пончиков?

— Сколько ты принесла?

— Три. Было четыре, но один я съела по дороге.

Я распахиваю дверь шире, пропуская Конни внутрь.

— Сойдет.

На дворе воскресенье, но выглядит она так же безупречно, как и в любой будний день. Тренч и сапоги, а на пальце поблескивает изумруд в кольце.

— Я поняла, что что-то случилось, когда ты отменила йогу. А тут как раз собиралась заехать, чтобы забрать последние документы по старой квартире, и... Изабель?

Я тяжело вздыхаю.

— Да. Прости. Просто... это была очень долгая неделя.

— Вижу, — осторожно говорит она и ставит пакет с пончиками передо мной. — Так. Чем я могу помочь?

— Я больше не танцую.

Конни на мгновение замирает.

— Бедро? Я думала, тебе лучше.

— Не настолько, чтобы это устроило художественного руководителя или директора Академии.

Конни садится за кухонный стол, взгляд вдруг становится серьезным.

— Расскажи, что случилось.

И я рассказываю, сжимаясь в кресле напротив во все еще тренировочных леггинсах. В них я, кажется, живу последние несколько дней, каждое утро отрабатывая полуторачасовую растяжку. Некоторые привычки умирают очень медленно.

Примерно на середине рассказа начинаю плакать. Не собиралась. За всю эту неделю ни разу не расплакалась – даже тогда, когда потеряла самообладание перед Алеком. Но говорить об этом с кем-то, кому допустимо слышать дрожь в моем голосе – немного другое.

— О, Иза, мне так жаль, — говорит Конни. — Знаешь что? Да к черту руководство этой Академии. Если они не могут разглядеть, какую ценность ты представляешь, и просто дать время на восстановление, это их потеря.

Я всхлипываю и даже смеюсь сквозь слезы, потому что это такая нелепость. На место одной танцовщицы всегда найдется как минимум три претендентки. Это жестоко и несправедливо. Я не «ценность». В отличие от них.

— Я не знаю, что делать, — говорю я. — У меня нет других умений. Вообще никаких. Я посвятила этому всю свою жизнь. Каждый момент, — хватаю письмо, сминая в руке. — А теперь мне еще и съезжать надо.

Глаза Конни округляются.

— Что?

Когда заканчиваю объяснять, она выглядит пораженной.

— Черт, жаль, что я продала квартиру. Ты могла бы там пожить.

— Спасибо, — говорю я.

Это действительно помогло бы, но, если честно, я рада, что вариант отпал. Мы с Конни отличные подруги, но из совершенно разных миров. Будучи Коннован, она не может понять, что ее Нью-Йорк и мой радикально отличаются. Бездомность – это не то, что когда-либо грозило Коннованам. И не грозит, если только кто-то из них не примет какое-то финансовое самоубийственное решение.

— У нас с Габриэлем есть гостевые спальни, — серьезно предлагает она. — Ты всегда можешь у нас пожить.

— Спасибо, — шепчу я.

— Я серьезно. Это совсем не проблема. Скорее наоборот.

Я вытираю щеки.

— Спасибо.

Ее сочувствующая улыбка превращается в задумчивую.

— Алек сказал, что видел тебя на прошлой неделе. Что у тебя болело бедро. Может, это и к лу...

— Он так сказал? — перебиваю я.

Вот так сюрприз. Я не думала, что он... Впрочем, я ведь почти ничего не знаю об Алеке Конноване. Кроме того, что в Алеке всегда было что-то неуловимое, но притягательное, заставлявшее хотеть произвести впечатление. Понять его. Но он никогда не казался особенно разговорчивым.

— Да, — кивает Конни и откидывается на спинку дивана. — В Балетной Академии. Прости, что не поняла раньше, насколько сильно тебя беспокоит бедро. Мы можем бросить йогу, если хочешь.

— Все нормально.

— Не нормально. Прости, Изабель, — ее улыбка становится упрямой, а взгляд решительным. — Но не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

— Ага, — говорю я.

Я в этом уверена. Но что бы это «что-нибудь» ни было, оно не изменит главного: моя самая большая мечта только что умерла.

Трудно представить, что когда-нибудь найдется что-то способное ее заменить.

4. Алек

Текст, испортивший мне день, короткий. Всего четыре безобидных предложения, но смысл в них бесит до чертиков.

Я подаю заявление об увольнении с немедленным вступлением в силу. А также связалась с агентством. Ваши дети – Сэмюэль и Уилла Харпер Конннован – чудесные, но я не могу дать Уилле то, что ей нужно. Хорошего дня.

Райли продержалась три недели. Агентство по подбору нянь расхваливало ее до небес: магистр детской психологии, шесть лет опыта – и Уилла сломала ее менее чем за месяц.

Я провожу ладонью по лбу. Так больше продолжаться не может. Агентство скоро исчерпает запас квалифицированных нянь, а я терпение. Судя по ощущениям, первым исчерпаю все свои ресурсы именно я.

Черт побери.

Я же только недавно говорил с ней об этом. Вредничать нехорошо. Травить нянь нехорошо. Разгонять их... чертовски неудобно для папы.

В чем-то даже восхищает, с какой преданностью Уилла к этому подходит. И я заранее знаю, что, когда спрошу дочь о том, почему Райли уволилась, она посмотрит на меня ангельски большими карими глазами, обрамленными мягкими каштановыми локонами, и скажет, что знать не знала о произошедшем. Райли была очень доброй, папа. Правда. Мне жаль, что она ушла.

Ага.

Конечно.

Открываю календарь. Весь день забит встречами. Завтра гала-вечер – тот самый, где я должен был выступить с речью. А в четверг с утра важная летучка с командой...

Все это придется срочно перекраивать, пока не найду новую няню. Извинительные письма с отказом от участия, перенесенные на следующую неделю встречи, приостановленные сделки. Переключаюсь на чат с ассистенткой. Хотя бы здесь все работает – за последние месяцы это первый помощник, которого действительно не хочется уволить.

Печально, насколько сложно сейчас найти людей, которые гордятся своей работой.

Резкий стук в дверь прерывает мысли – и еще до того, как успеваю напечатать ответ, ассистентка присылает сообщение:

Ассистентка: Констанция у двери в ожидании планерки.

Смотрю на часы, и точно, сестра пришла вовремя. Это я выбился из графика из-за сообщения от Райли. Нажимаю кнопку, и дверь в кабинет плавно открывается. Сестра, сосредоточенная и с папкой бумаг под мышкой, заходит в кабинет.

— Привет, — говорит она и опускается на стул перед моим столом. Потом хмурится. — Плохие новости? Это из-за сделки Нейта в Лондоне?

Не уж то я такой читаемый.

— Нет.

— Понятно. Может, могу чем-то помочь?

По идее, нужно просто отмахнуться и сказать «нет». Но я бросаю телефон на стол, и что-то внутри толкает меня на откровенность. Может, дело в том дерьме, через которое мы прошли за последние месяцы.

— Новая няня только что уволилась.

На губах сестры появляется легкая улыбка.

— Быть не может.

— Еще как может. Рад, что тебя это веселит.

Улыбка становится шире.

— Извини. Это, конечно, плохо. Но... Как Уилла это делает? Со мной она ангел во плоти.

— Ага, тебя-то она любит.

Взгляд Конни теплеет.

— И что теперь будешь делать?

— Отменю почти все встречи и начну искать замену. На это уйдет минимум неделя, если не больше, — я потираю шею.

В висках уже пульсирует от напряжения. Прекрасно. Придется просить домработницу посидеть с детьми, а у нее и так день забит уборкой и готовкой.