Читать книгу 📗 "Чудовище - Даунхэм Дженни"

– Так, может, он правда изменится?

Все было без толку. Разбитое сердце лишило Керис сил. Я обещала, что скоро обязательно загляну к ней еще раз. «Принесу винограда или какой-нибудь энергетик», – добавила я.

У калитки я обернулась и сказала Керис:

– Если тебе когда-нибудь скажут: не ходи в эту комнату, ты ведь обязательно в нее заглянешь?

Керис слабо улыбнулась.

– Хотела бы я быть похожей на тебя, Лекс. Дай мне знать, если Касс позвонит, ладно?

К тому времени, когда я вернулась домой, Моника, разумеется, настучала Джону о том, что я приходила к ним в офис. В глубине души я надеялась, что она проявит женскую солидарность, но увы. Не успела я войти в квартиру, как меня перехватил Джон.

– Поговорим?

Привел меня в кабинет, усадил на диван и уставился на меня своими бесстыжими глазами.

– Ты что, пытаешься сорвать свадьбу?

Я молча покачала головой.

Он придвинулся ближе, понизил голос.

– Тебе, наверное, кажется, что подлить мне в кофе слабительное – это весело, заявиться ко мне на работу и приставать к моей коллеге – тоже весело, но я тебя уверяю, тебе будет не до смеха, когда я включу эти выходки в список твоих прегрешений.

Я упорно молчала, стараясь успокоить пульс.

– Я тебе говорил, что доктор Лиман созвонился с твоими учителями? Чем больше информации, тем лучше. Тогда он сможет поставить диагноз.

– Какой такой диагноз? – невинно поинтересовалась я.

– Не испытывай мое терпение, Александра.

Я откинулась на спинку дивана и, не мигая, уставилась на Джона.

– Я люблю твою мать, – сказал он. – И эта Моника ничего для меня не значит.

Но я не верила ни одному его слову. Словно разбила волшебное зеркало и теперь, глядя на Джона, видела, что скрывается за его золотой улыбкой.

– Ты, наверное, думаешь, что я поступил бестактно, пригласив ее на свадьбу. Но если бы я ее не позвал, это выглядело бы странно, не правда ли? В офисе начались бы разговоры.

Я ничего не ответила.

– Но она не придет. На это ей ума хватит. И не рассказывай об этом маме: незачем ее расстраивать.

В детстве я часто засыпала у мамы под боком. Она обнимала меня, прижимала к себе, я клала ноги на ее ноги, так что непонятно было, где заканчивалась я и начиналась она. Я слушала, как бьется ее сердце, и чувствовала себя в безопасности. А если ночью просыпалась, то тут же засыпала снова, ведь я знала, что мама рядом. И ничего не могло причинить мне вред, мама защитила бы меня от любой беды.

Конечно, мама расплакалась, когда я сказала, что Джон пригласил свою любовницу на свадьбу. Но он тут же прибежал и обаял ее. Дескать, не хотел, чтобы начались сплетни и испортили торжество, был уверен, что Моника все равно не придет, а если даже и придет, он позаботится о том, чтобы посадить ее как можно дальше от мамы. Я наблюдала за этим спектаклем, точно за работой шестеренок очень дорогих часов. Джон брал маму за руку, признавался в любви, обещал оградить от боли.

– Мне так жаль, что Александра решила нас рассорить, – ворковал он. – Не могу видеть, как ты плачешь.

Мне же с глазу на глаз сказал:

– Ну все, теперь ты точно доигралась.

Отволок меня в кабинет, усадил на диван, позвонил доктору Лиману и сказал, что мое состояние ухудшилось. И что он опасается, нет ли у меня других психических заболеваний – например, расстройства личности? Или социофобии?

– Ты не мог бы срочно записать ее на прием? – попросил он. – Мы еле справляемся.

На следующий день он повез маму по магазинам: предполагалось, что новые шмотки поднимут ей настроение. Меня же наказали: оставили дома с Айрис. Я включила ей фильм в ее комнате, сама же спустилась в гостиную и взяла городской телефон.

Кровь стучала у меня в висках. Сначала я позвонила в ратушу и сказала женщине, которая взяла трубку, что хотела бы отменить регистрацию брака. Женщина посочувствовала мне и уточнила: знаю ли я, что денежный сбор за проведение церемонии не возвращается? Я ответила, мол, ничего страшного, она попросила назвать ей мой индивидуальный номер. Я ответила, что потеряла его, она насторожилась и заявила, что он необходим для проверки. Я запаниковала, сказала, что перезвоню, и бросила трубку.

Пошла в мамину комнату, зарылась лицом в один из ее шарфиков, чтобы почувствовать ее близость, напомнить себе, зачем я это делаю. Вовсе не потому, что я худшая дочь на свете. Я действую в маминых интересах. И однажды она мне спасибо скажет.

Я снова вдохнула запах шарфа и убрала его в шкаф. Вернулась в гостиную, позвонила в отдел продажи подарков по спискам универмага «Джон Льюис», объяснила, что хочу, чтобы все подарки вернули гостям, потому что свадьбы не будет. Мне ответили, что это невозможно. Попросили назвать номер списка, фамилию и дату события. В голосе мужчины сквозило недоверие.

Неужели куча народу то и дело пытается сорвать чью-нибудь свадьбу?

Потом позвонила в паб, где планировалось торжество, но оказалось, что управляющий знаком с Джоном.

– Это ты, Моника? – спросил он.

Я бросила трубку. У меня кончались идеи.

Я позвонила Кассу – вдруг он что-нибудь посоветует? – сообщила, что мама-таки вернулась к Джону, несмотря на то, что он бабник и бывшим тоже изменял. Касс ответил, что пусть живут как хотят, и посоветовал не лезть в их дела.

– Осталось потерпеть два года, и сможешь уехать, – добавил он.

– Вообще-то я могу от них уехать, как только мне исполнится шестнадцать, – поправила я. – То есть через два дня.

Я слышала, как он улыбнулся.

– С наступающим днем рождения, Лекси. Что тебе подарить?

Как же я любила, когда он говорил со мной так ласково.

– Билет на поезд до Манчестера.

– Хорошо, – ответил Касс, – когда твой гаденький план сорвать свадьбу накроется медным тазом, приезжай ко мне.

Я не стала до него докапываться – мол, правда? А ты этого хочешь? Его слова запали мне в сердце, и я ответила, что перезвоню позже, а сейчас мне пора приниматься за дело – приводить в исполнение мой дьявольский план.

Касс рассмеялся. Люблю его смех.

– У тебя слово с делом не расходится.

Окрыленная, я позвонила в цветочный магазин. Касс сказал, что у меня слово с делом не расходится. То есть я ему нравлюсь, он считает меня храброй. Я сообщила флористке, что хочу отменить заказ на букет, потому что жених изменил мне с практиканткой и свадьбы не будет. Флористка посочувствовала мне, сказала, что попробует договориться с управляющим, чтобы мне вернули залог. Только нужно назвать номер карты клиента.

Тут ко мне подкралась Айрис.

– Что ты делаешь?

Я бросила трубку.

– Блин, Айрис, нельзя же так людей пугать!

– Зачем ты отменяешь заказ на мамин букет?

Я ответила, что не отменяю, а она сказала, что я вру. Ладно, я пыталась его отменить, согласилась я, но ее это не касается, а Айрис пригрозила, что все расскажет маме, если я ей не объясню, в чем дело. Я сварила нам какао со сливками и маршмеллоу, гадая, что же ей сказать. Айрис сидела в кресле-качалке и смотрела на меня серьезными глазами.

Я налила какао в чашки и опустилась на пол рядом с Айрис.

– Мама несчастлива с твоим папой.

– Из-за его подружек?

– Не только поэтому. Он злой.

– Со мной он добрый.

– Потому что он тебя любит.

– И маму он тоже любит.

– Он ее все время унижает и доводит до слез.

Айрис сунула большой палец в рот и отвернулась. Она и без меня это знала, и все равно у меня было такое чувство, будто я разбила ей сердце. На полу лежали солнечные полоски. Мы молчали, к какао даже не притронулись.

– Знаешь, в чем разница между хорошими и плохими девочками? – наконец спросила я.

Айрис вытащила палец изо рта.

– Это шутка такая?

– Нет. В сказках хорошие девочки всегда послушны, так ведь? Золушка выполняет всю домашнюю работу, Белоснежка заботится о гномах. И все равно они попадают в беду. Над Золушкой издеваются, морят голодом. Белоснежку вообще чуть не убили – можно сказать, она впала в кому.