Читать книгу 📗 "Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина"
- Да нет. Как встреча? Состоялась?
- Да, - Рая отворачивается. - Хотя... лучше бы нет. Об этом потом тоже писали. Жуть, короче. Я откладываю телефон на стол, рядом с косметичкой.
- Не хочу ничего знать, - говорю твердо. Вдруг все внутри переворачивается. Чужая жизнь, чужие проблемы, чужой, очевидно больной на голову мужчина, которого я когда-то считала своим... Все это теперь так далеко, а важное вот оно, совсем рядом. Нужно только осмелиться и протянуть руку, чтобы взять.
И я беру. Потому что больше не боюсь. Потому что подружилась и со своими внутренними демонами, и с тараканами, и с обидами, и даже с той горячей штучкой, которую всегда стеснялась, считая это неправильным.
Нет неправильного. Есть я. Даже не так. Есть мы. И мы начинаем.
- Анис, ты такая красивая, - Шепчет Рая, осматривая результат своих трудов.
- Знаю, милая. И большое спасибо тебе за это. Ты все? Мне нужно еще надеть платье. Не могу же я опоздать на презентацию собственной книги.
Глава 35
Машина останавливается прямо перед огромным фасадом «Глобуса». С пунктуальностью, достойной палача на площади. Приятно знать, что собственная казнь пройдет без опозданий.
И освещение здесь подобрали соответствующее - яркое, как софиты на красной доро… ой, то есть на эшафоте. Я ищу и нахожу взгляд Давида. Он стоит на тротуаре и подает мне руку. Совершенно невозмутимый, будто собирается на прогулку, а не на заклание собственной невесты. Он помогает мне выбраться из машины, поправляет Раину шубку на плечах, целует в нос. И это все - его спокойствие и абсолютная невозмутимость - действует на меня лучше любого допинга. Мой страх никуда не девается, но к нему добавляется здоровая злость.
На Борю, на себя, на весь мир.
А, думаете, испугаюсь? Щас.
Стоит мне выйти из машины, как к нам почти бегом бросается знакомый администратор. - Давид, ты уверен, что это хорошая идея? - шепчет он, нервно поглядывая на меня. - Может, перенесем? Подождем, пока скандал не уляжется? Давид не отвечает. Он просто смотрит на меня и его взгляд говорит, что решаю здесь я.
Я вздыхаю. Ну, второй раз я это платье вряд ли надену, а покрасоваться в нем очень хочется, так что назад пути нет. И потом, Давид был прав, я слишком заигралась в чужую жизнь под чужим именем, пора снять эту маску. Почему бы не сейчас?
Мягко киваю.
Только получив от меня сигнал, Дава поворачивается к администратору:
- Лично я уверен абсолютно. Презентация состоится либо сегодня, либо уже никогда. – И сжалившись над беднягой, добавляет уже мягче. - И потом, дружище, ты мне за это спасибо скажешь. Я вхожу в магазин, стараясь не обращать внимания на редкие вспышки камер и обидные выкрики из толпы.
Воздух в зале густой и неподвижный. Здесь пахнет не книгами, а нервным ожиданием. Сотни людей выдыхают одновременно и замирают. Я иду к сцене и чувствую на себе их взгляды - колючие, изучающие, недобрые. Горло внезапно пересыхает. Подхожу к столику с моей карточкой, невольно замечая, что там написано имя Ники. Беру стакан с водой и делаю несколько мелких глотков. Не то чтобы очень хочется пить, просто нужно чем-то занять руки и выиграть пару секунд. Нахожу глазами Давида. Он сидит в первом ряду, откинувшись на спинку стула, и смотрит на меня с таким спокойствием, будто мы в уютной гостиной, а не эпицентре потенциального скандала. И его уверенность в себе, во мне, в нас, словно жидкость по сообщающемуся сосуду переходит ко мне, отчего становится гораздо легче
Опускаюсь в кресло, проверю микрофон. Пытаюсь улыбнуться, откашливаюсь. Собираюсь с духом, чтобы произнести заученное приветствие.
И тут же слышу из зала резкий, дрожащий голос:
- Вам вообще не стыдно? Как вы можете смотреть нам в глаза после своего обмана?
В последнем ряду поднимается молодая женщина. На руках - грудной ребенок, а за штанину ее тянет карапуз лет трех. Уставшее лицо, растрепанные волосы. Смотрю на нее - и вижу себя только тридцать лет назад. Такую же измотанную, с маленькой Региной на руках, вечно невыспавшуюся, пытающуюся успеть невозможное.
Сколько ее младшему? Не больше года. И она, несмотря на детей, непогоду и праздничную суету, нашла время прийти сюда. Ко мне.
Сейчас я понимаю особенно четко. Нравится мне или нет, но именно для таких женщин я и пишу свои книги. И именно перед ними мне сейчас предстоит держать ответ.
Поворачиваюсь к суетящейся рядом организаторше:
- Милая, - не помню ее имени, - помогите, пожалуйста, моей гостье сесть поближе, желательно с краю, чтобы если малыш разнервничается, можно было пройтись с ним. И принесите раскраски с карандашами, это поможет занять старшего.
Пока та бросается выполнять просьбу, я возвращаю взгляд к той женщине и стараюсь улыбнуться именно ей. - Спасибо, что нашли время прийти, - говорю, и сама удивляюсь той твердости, которую обрел мой голос. - Понимаю, как это было непросто. Насчет вашего вопроса... Как видите, мне не сложно смотреть вам в глаза, потому что я не считаю себя в чем либо виноватой. Или вы ждали чего-то другого?
И хоть женщина, задавшая вопрос тушуется, такие, как правило, не любят, когда с ними выходят на открытый диалог, другие недовольно галдят.
Я повышаю голос, чтобы перекричать их. Начинаю с приветствия, как репетировала. Мои фразы звучат немного казенно, так, будто их писала не я. А их и правда писала не я, а менеджер по развитию бренда, которого нанял Давид.
Говорю о силе женской солидарности, о важности быть услышанной. Фразы льются гладко, но звучат чуждо, как будто я зачитываю пресс-релиз. Это слова, написанные для Ники Зельбер. Ядовитой роскошной бабочки. А не для Анисы Самойловой. Бывшей жены, не очень хорошей матери, и женщины, которая просто хотела писать книги.
Еще пара таких правильных предложений - и я окончательно потеряю и себя, и этот зал. Вдруг становится понятно, что дальше так нельзя.
- Господи, да какая же скука! - говорю, прежде чем успеваю подумать. Организатор встречи недовольно сопит, в зале происходит движение. А Давид улыбается, показывая взглядом на микрофон у меня в руке. Вот же, так разнервничалась, что совсем про него забыла.
- Как-то не с того мы начали, девочки, - выдыхаю я, поднеся микрофон к губам. – Так, дайте подумать, что на самом деле я хотела сказать. Наверное, представиться. Итак, меня зовут Аниса Самойлова, на фамилию не обращаем внимания, скоро буду ее менять. Встретились мы, чтобы обсудить мою книгу, но сначала я хотела рассказать о другом. Не о себе, а о вас. О том, что быть женщиной не только великий труд, но и великая сила. О том, что мы не невидимки. Даже когда прячемся на кухне за горой грязной посуды, за рабочим столом в офисе, теряемся в очереди, чтобы купить продукты к ужину для семьи, сгибаемся в три погибели за рюкзаками, спортивным снаряжением, обручами и хоккейными шлемами, мы все равно остаемся женщинами, прекрасными и великолепными.
- Это все философия! - раздается чей-то голос.
- А вы зачем сюда пришли? - За порнографией! - весело кричит кто-то из дальних рядов. Ну что ж, хоть кто-то в хорошем настроении.
- Тогда это не ко мне, - парирую я. - Я пишу не порно, а взрослые книги для взрослых женщин. Это разные вещи. - Но делаете это прикрываясь образом дорогой эскортницы! - слышится новый возмущенный возглас. Лица не разглядеть, только недовольное ворчание где-то в толпе.
- Да, прикрываясь, - спокойно соглашаюсь я. - Я думала, что встречают по одежке, и старалась соответствовать. И судя по вашей реакции, не ошиблась. Жаль, конечно. Но я хотя бы не побоялась выйти к вам такой, какая есть. А вы, мой таинственный критик, не хотите показаться?
В зале повисает тишина. Никто не встает. Как и ожидалось - удобно прятаться за чужими спинами.
- Как нам теперь верить вашим историям? - на этот раз вопрос задает читательница моих лет из первого ряда. - Мы думали, их пишет Ника - опытная, все познавшая женщина. А выходит, что вместо острой биографии нам подсунули... бабкины фантазии.
