Читать книгу 📗 "Отмель - Крейг Холли"

Прислонившись спиной к стене, я закрываю глаза и наклоняюсь вперед, закрыв лицо руками. Один шанс. У нас был всего один шанс совершить побег, а теперь и тот исчез.

Охваченная бессильной яростью, я кричу и с силой пинаю один из пластиковых стульев, стоящих в обеденной зоне. Тот с громким треском отскакивает от пола.

– Твою ж мать!

Наваждение рассеивается, уступая место гневу, пульсирующему в руках, коленях и ступнях. Я снова кричу, и ко мне подбегает Марьям, шикает, пытается успокоить, но я ее не слушаю. А смысл? Мужчины знают, они всё знают, и теперь нам ни за что не выбраться из этой вонючей дыры. Я рыдаю, не отнимая ладоней от лица, не зная, куда деваться из этой жалкой лачуги. Хочу бежать, бежать без оглядки. Марьям обнимает меня тощими руками, как мать свое дитя, и крепко прижимает к груди, пытаясь успокоить. Только тут до меня доходит, что все это время я бормочу, словно заблудившийся ребенок, повторяя снова и снова: «Помогите, пожалуйста, помогите…»

– Мы помогать, – говорит она.

– Как?! – в отчаянии спрашиваю я.

– Сити сказать, они ее ударить. И больше ничего.

Я отстраняюсь от ее потной шеи и недоуменно моргаю.

– Выходит, они не в курсе, что мы намерены сбежать?

Марьям качает головой:

– Нет.

Я хлюпаю носом и вытираю слезы. Не знаю, стоит ли доверять моим новым знакомым и понимает ли Марьям, о чем я вообще спрашиваю. Она усаживает меня за стол и возвращает на место стул, который я пнула. Ясно одно: побег надо спланировать до того, как мужчины нас застукают. Если раньше мои визиты к горничным оставались тайной, теперь все изменилось, я уверена. Крики наверняка были слышны в особняке, да и дети будут задавать вопросы. Я здесь как на ладони, хотя уже не понимаю саму себя.

Немного придя в себя, снова заглядываю к Сити: та уже сидит на постели и пьет воду. Затем я прошу Марьям подняться со мной к пальмовой рощице. Там мы сможем спокойно обсудить наши планы и решить, как справиться с тяжелейшим испытанием, свалившимся на каждую из нас.

Сейчас

04:02

Я почти заснула, как вдруг что-то пощекотало мне лоб. Мгновенно очнувшись, хлопаю по нему ладонью. Что там, паук или другая букашка? Открываю глаза. Нет: это Джек. Стоит, возвышаясь над кроватью, как жуткий убийца, готовый вот-вот накинуться на жертву. Он прижимает палец к губам, я киваю и жду, пока Кики и Купер снова не погрузятся в глубокий сон. Наконец дети затихают, я переворачиваюсь, и Джек помогает мне подняться с постели.

Ветерок с океана привычно шелестит занавесками. Странно: я здесь всего несколько дней, а меня уже ничего не удивляет. Каждое утро за окном кричит одна и та же птица. К семи часам воцаряется удушающая жара, заполняя собой все. Дважды в день – приливы и отливы, выносящие на берег миниатюрные ракушки, которые торчат из песка острыми конусами.

Мы с Джеком, держась за руки, вместе крадемся по лестнице. Сексом мы последний раз занимались в отеле. Когда я наспех собралась и покинула наш номер, Джек как последний идиот выбежал за мной в коридор. Повздорили мы из-за того, что настало время прощаться, а мне страшно не хотелось от него уходить. Войдя в кухню, замечаю, что жалюзи опущены. Никто нас здесь не увидит, но мы все равно разговариваем шепотом.

– Марьям рассказала тебе о моем кровотечении?

Притащив стул из обеденной зоны, Джек садится на него и усаживает меня к себе на колени – точь-в-точь как я сегодня утром усаживала Кики, когда она разревелась, – затем кивает и осторожно дотрагивается до моего живота:

– Как ты?

– Дело плохо, Джек. Кровь – это ненормально. Такого не должно быть. Видимо, внутри что-то разладилось.

Джек опускает глаза и втягивает носом воздух. Его пальцы зависают над моим животом, как будто не решаются его коснуться, боясь причинить малышу еще больший вред. Похоже, любимый сильно напуган. Сама мысль, что нашему ребенку может грозить опасность, больно ранит его.

– Надо как можно скорее увезти тебя на материк.

– Сама во всем виновата.

– Глупости, Эм.

– Так и есть. – Я встаю и начинаю плакать, уткнувшись лбом в стену. Джек поднимается со стула, подходит и прижимается ко мне всем телом, заключая в объятия.

– Благодаря тебе полиция выйдет на след крупной преступной группировки.

– Я не смогла спасти Ариэллу.

– Да. Но спасешь сотни других женщин.

Я киваю. Знаю, что должна этому радоваться, но все равно не могу. Разве справедливо, что Ариэлла пожертвовала жизнью ради других? Конечно, нет! Я даже не осознаю, как сильно меня трясет, пока Джек не разворачивает меня к себе. Крепко сжав мне плечи, он повторяет:

– Успокойся. Слышишь? Просто успокойся. Иначе малышу будет только хуже.

Я подчиняюсь и пытаюсь угомонить скачущий пульс, сделав несколько глубоких медленных вдохов. Потом утыкаюсь головой Джеку в грудь, обмякаю и больше не сдерживаю слез. В голове крутится одна и та же мысль: побег. Стоит подвергнуть ее хотя бы малейшему сомнению – и я потеряю самоконтроль. А это проще простого, если учесть, какой у меня созрел план.

Будем реалистами. Лодки здесь нет. Джеку не под силу одолеть троих мужчин, один из которых, как я заметила, все время носит с собой пушку на поясе и готов в любой момент пустить ее в ход. Вывод? Лезть на рожон не стоит. Слишком опасно. Пусть лучше Джек притворяется, пока возможно. А остальное – моя забота.

Когда мы встретимся в следующий раз, нашим жизням больше ничего не будет угрожать.

Пока Кики и Куп крепко спят наверху, а далекий гул лодок эхом разносится по горячей водной глади, я рассказываю Джеку, как мы с женщинами переправим детей в безопасное место. Он явно не в восторге от моего плана: ищет изъяны, цепляется к мелочам, просчитывает возможные риски. Но понимает, что выбора у меня нет. Надо бежать во что бы то ни стало. Пусть даже Джека это пугает. Пусть даже ему кажется, что мой план почти неосуществим.

– Почти, но шанс все-таки есть, верно? – уточняю я.

Джек покусывает щеку, задумавшись над моим вопросом.

– Почти.

– Вот и славно. – Я вытираю руки о платье и поднимаюсь с диванчика. – Нет ничего невозможного.

– А как же малыш? – не уступает Джек. – И кровотечение.

– Рожать мне все равно придется. Какая разница, здесь или там?

Каждый остается при своем мнении, но в конце концов Джек неохотно признает, что моя взяла. Все, что от него требуется, – это отвлечь мужчин. Сделать так, чтобы мы не попались им на глаза во время побега. Например, напоить, устроив соревнование в духе «кто кого перепьет». Побег запланирован на завтра. В восемь вечера нас уже здесь не будет. Но сначала – тренировка. Искупаемся в бассейне, ничего не говоря Купу. Проверим, выдержат ли детей надувные матрасы – огромные ярко-розовые сверхпрочные плавучие средства, которые помогут доставить Кики и Купера на остров целыми и невредимыми. Мы с Марьям и Сити поплывем сзади, толкая перед собой матрасы, и дружно преодолеем несколько километров, разделяющие нас с островом, окутанным покровом темноты. Но пугает меня не то, что нам может не хватить сил на переправу, не кровь, текущая из промежности, не риск потерять ребенка, а сильные волны, медузы и другие опасные обитатели морских глубин, которых наверняка привлечет запах моей крови.

Сейчас

07:00

Мне совсем не хочется купаться, когда внутренности выворачивает наизнанку, будто малыш вот-вот появится на свет. Совсем не хочется погружаться в бассейн, в ярко-голубую воду. Мужчины снова в особняке, наслаждаются кофе и поджаренными тостами; из раздвижных дверей доносится аромат бекона. Мне совсем не хочется плескаться под взглядом рыжего, скользящим по моему телу, разбухшим грудям и животу, обнаженной коже.

Но все это часть нашего плана.

Первой ныряет Кики – вниз головой, точь-в-точь олимпийская чемпионка, – и принимается плавать кругами. Интересно, она нарочно передо мной красуется? Показывает, на что способна. Этого я не знаю и думаю лишь об одном: «Полегче, Кикс. Смотри не переутомись». Впрочем, отдохнуть они с Купом еще успеют. Уж я позабочусь об этом.