Читать книгу 📗 "Танго алого мотылька. Трилогия (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein""

— Я поняла, — глухо сказала она и на негнущихся ногах направилась к двери.

Едва Кирстин взялась за ручку, Рей поймал её за талию со спины и крепко прижал к себе.

— Я не хочу, чтобы твоё обнажённое тело стояло у кого-то в саду! Я тебя не для того просил его слепить, чтобы ты продавала его кому-то ещё!

Кирстин обмякла в его руках. Слёзы подступили к глазам.

— Я навсегда останусь твоей рабыней, да?

Рей молчал. Разговор принимал совсем не тот оборот, к которому он стремился и которого ожидал.

— Кристи, — тихо сказал он, — я просто хотел, чтобы ты сделала этот портрет для меня. Как ты можешь думать о том, чтобы его кому-то продать?

— Ты не ответил на мой вопрос.

Рей стиснул зубы и продолжал упрямо смотреть на неё.

Потом Кирстин резко развернулась в его руках и со злой насмешкой посмотрела на него в ответ.

— Два миллиона восемьсот, Рей, — твёрдо сказала она. Рей молчал, во взгляде его теперь читалось недоумение, — два миллиона восемьсот — или, если хочешь, я выставлю его на аукцион. И посмотрим, за сколько тебе удастся его купить. Наш контракт не предусматривает, что все свои доходы я должна отдавать тебе.

Во взгляде Рея показался плохо скрываемый страх.

— Ты хочешь отдать их мне и уйти? — сухо спросил он.

Кирстин затопила такая злость, что она с трудом удержалась от того, чтобы отвесить Рею пощёчину.

— Ты в своем уме? — только и сказала она. — Хотела бы уйти — просто не вернулась бы к тебе. У меня был шанс.

Рей тоже обмяк и уткнулся носом ей в плечо.

— Я боюсь тебя потерять, Кирстин.

Кирстин продолжала злиться ещё несколько секунд, прежде чем обняла его, вплела пальцы в короткие пряди волос и прижалась к его виску виском.

— Я люблю тебя, Рей. Хотя временами ты бываешь невыносим.

— Очень редко, — заметил Рей.

Кирстин закатила глаза, но спорить не стала.

— Два миллиона восемьсот, — повторил Рей. — Я приглашу юристов, чтобы оформили всё как нужно.

Кирстин устало покачала головой.

— Какой в этом смысл? — спросила она. — Ты всегда можешь предъявить мне ещё какой-то счёт… За воду… или свет… Забирай. Я дарю эту статую тебе.

Кирстин всё-таки злилась ещё несколько дней, пока другие заботы не отвлекли её. Нужно было принимать окончательное решение — поступает ли она в школу на тех условиях, которые предложили ей здесь. Или… не поступает вообще. Выбор был не прост, потому что Кирстин не устраивало ни то, ни другое, и потому, не выдержав, она направилась к Рею, чтобы посоветоваться с ним.

— Нужно сделать то же самое, что сделал он, — услышала Кирстин голос Майкла ещё через дверь и замерла, остерегаясь входить.

— Ты имеешь в виду поймать его любовницу и избить?

Майкл на другом конце линии поморщился, хотя Кирстин этого видеть и не могла.

— Я имею в виду, что у тебя в охране сидел — и вполне возможно, ещё сидит — крот. Найдёт его Йонас или нет — но мы можем заслать к нашему другу своего.

На некоторое время наступила тишина.

— Заодно и попытается разузнать, кто шпионит у меня, — задумчиво сказал Рей.

— Да.

— Хорошо, я поговорю с Йонасом и попрошу решить этот вопрос.

Голоса затихли, и послышались шаги. Только после этого Кирстин решилась постучать.

Взволнованный голос Рея тут же ответил:

— Да.

Кирстин открыла дверь и ступила внутрь. Прежде, чем она успела задать хоть один вопрос, её окружил ураган горячих рук, и Рей прижал её к груди.

— Рей! — выдавила Кирстин, пытаясь отвоевать столько личного пространства, чтобы можно было вдохнуть.

— Ты почему не приходила?

— А ты? Обычно врываешься не постучав, а тут строил из себя принцессу три дня.

Рей фыркнул, на мгновение не сдержал улыбку, но уже через несколько секунд серьёзно сказал:

— А я был бы рад, если бы ты свободно и без стука заходила ко мне.

Кирстин улыбнулась и коснулась поцелуем его губ.

— Я буду иметь в виду. Но прежде чем ты уронишь меня на диван — я пришла поговорить о делах. Может, и не очень важных для тебя, но всё-таки делах.

— Да, — Рей нехотя выпустил её, подошёл к столу и, нажав кнопку вызова, потребовал принести чай: — Слушаю тебя.

Кирстин, не дожидаясь, пока появится стюард, стала рассказывать зачем пришла.

— Я думаю поступить, но на заочное в Академию Гранд Шомьер, — подытожила она, — и продолжить занятия с Бастьеном. Если честно, я бы подыскала кого-то из учителей, чьи представления о скульптуре больше похожи на мои. Но это уже другой вопрос.

— Тебе не нравится Бастьен? — Рей поднял брови, после всех восторженных рассказов о наставнике несколько удивлённый такой новостью.

— Это трудно объяснить, Рей. Просто мне кажется, он уже научил меня тому, чему мог. Я признательна ему, но мне нужно идти вперёд.

— Хорошо. Разузнай, кто тебе подойдёт, я договорюсь и оплачу.

С персоной нового наставника Кирстин определилась к концу июля — она уже знала, к чему у неё лежит душа, но решиться самочинно перейти на новый этап сходу не могла.

Это был итальянский скульптор Марко Грава, как и она сама предпочитавший чистую классику и тоже работавший в мраморе — что и стало причиной такого выбора. Кирстин, однако, вовсе не была уверена, что человек этого уровня согласится бросить всё и примчаться к ней в Париж. Скорее всего, речь имело смысл вести только о том, чтобы, напротив, сама Кирстин переехала в Милан, причём уроки, возможно, теперь нельзя было бы вести на дому. Как отреагирует на подобные новости Рей, Кирстин не могла и представить.

Она вооружилась досье и фотографиями работ, потому как знала, что Рей любит тщательный подход, и отправилась «делать доклад».

Рея в кабинете она, тем не менее, не застала. Тот сидел на террасе, смотревшей на парк, и курил. Судя по количеству окурков в пепельнице — уже не один час.

— Не знала, что ты куришь, — сказала Кирстин, осторожно присаживаясь в кресло напротив.

— Да. Ты ещё многого не знаешь обо мне, — машинально ответил тот.

— Ты ничего не рассказываешь. Ты даже возраст свой не хочешь мне говорить.

Рей отвернулся и, помолчав, произнёс:

— Мне тридцать лет.

Какая-то странная горечь звучала в его словах, так что Кирстин захотелось подойти и обнять его. Однако она замешкалась.

— Тридцать… подожди. Йонас говорил, «нет и тридцати»… правда, это было почти… год назад. Вот чёрт. Когда у тебя день рождения, Рей?

— Сейчас.

Кирстин покраснела.

— Подарок я вручу завтра, — трагическим голосом произнесла она и, оставив бумаги на столе, переместилась ближе к Рею. Опустилась на пол, в движении раздвигая его колени, и устроилась между них.

— А пока могу только извиниться за свой идиотизм.

Рей без тени радости смотрел за её манипуляциями, и, судя по всему, даже после нескольких поглаживаний не был возбуждён.

— Я тебе надоела, да? — расстроено поинтересовалась Кирстин и просто опустила голову ему на бедро.

Рей ещё мгновение смотрел на неё.

— Знаешь, у меня странное чувство… Как будто я на поезд не успел, — наконец сказал он. — Так и не сделал ничего из того, что хотел. Когда смотрел в кино, как люди страдают из-за того, что им тридцать лет — мне было смешно. Но, может, именно потому, что нам тут и там насаждают мысли о том, что мы должны что-то сделать к тридцати годам, я не могу не сравнивать: каким я видел этот день — и какой он сейчас.

— Если честно, я вообще удивлена, что ты сегодня один.

— Я думал устроить вечеринку на яхте, но утром понял, что не хочу никого видеть.

— Даже меня?

Рей помолчал. Вместо ответа он провёл пальцами по щеке Кирстин и запутался в волосах.

— Пойдём в спальню, — попросил он.

Кирстин кивнула. Забытые бумаги остались лежать на столе, и они вернулись в дом. Кирстин заметила, что, оказавшись в спальне, Рей вначале отключил камеры — чего не делал практически никогда — а потом уже начал её целовать. Жадно, как будто умирал от жажды и силился насытиться влагой с её губ.