Читать книгу 📗 "Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце (СИ) - Лесневская Вероника"

- Как видишь. Никаких рисков, если ты согласишься на мое предложение, - смахивает испарину со лба. - В брачном договоре нельзя прописать, с кем останутся дети. Но ты и так уже законная мама лапочек, третьего ребенка сразу оформим по всем правилам. Обычно суд на стороне матери, а значит, здесь тебе тоже нечего опасаться.

- Не боишься, что я воспользуюсь твоей добротой? – лепечу, погружаясь в состояние шока. – Ты ненормальный…

- Я доверяю тебе, Вера. А боюсь только одного – потерять семью. Без тебя не получится ее построить.

Встречаемся взглядами – и по его темным, бушующим омутам я понимаю, что это испытание. Для нас обоих. Испытание любви, испытание веры. Я должна принять правильное решение. Сейчас или никогда. Костя не просто сделал шаг мне навстречу – он перепрыгнул пропасть из сомнений и страхов, что все это время была между нами. Теперь мы вместе, на одной стороне. Главное, не выкопать новый ров, еще глубже предыдущего.

- Ма-почка, добр-лое утро, - забавно зовут нас обоих лапочки и босыми ногами шлепают по полу, влетая на кухню.

Маша держит подмышкой куклу, а Ксюша волочит за ухо большого зайца.

- Тапочки, - машинально напоминаю им, они мило хихикают в ответ, неловкими движениями смахивая с лица растрепанные кудри.

Вот оно – счастье. Вокруг меня. Стоит лишь протянуть руки, которые заняты бездушным брачным договором.

Резким движением достаю листы из папки и рву из ровно пополам. Складываю в две стопочки, приседаю напротив дочек и протягиваю им. Костя замирает, ничего не говорит от шока, молча наблюдает за мной и изредка покашливает.

- Нам бумажки? – глазки маленьких хулиганок загораются игривыми искорками. Девочки часто охотятся на документы отца, то и дело приходится спасать его дела от цепких пальчиков. А сейчас я сама им отдаю свежие распечатки, и они не могут поверить своему счастью.

- У папочки ненужные листочки появились. Он же иногда отдает вам черновики, чтобы вы порисовали, - подмигиваю им, в тот момент когда Костя едва не давится кашлем. – Берите, карандаши в детской.

- Не нужно? – уточняют наши воспитанные малышки.

- Нет, - взметнув игривый взгляд на растерянного Костю, улыбаюсь. – Не нуж-но, - выделяю каждый слог.

Двойняшки издают победный клич, хватают «добычу», побросав свои игрушки, и мчатся в комнату.

- Так, я не понял. Тебе в контракте что-то не понравилось? - Воскресенский пытается сообразить, что произошло, и оценить ситуацию. – Я новый составлю.

- Не надо, - приближаюсь к нему, укладываю руки на нервно вздымающуюся грудь, успокаивающе поглаживаю сквозь рубашку.

- Не выйдешь за меня? – обреченно выдыхает. И в мою ладошку ударяет сердце.

- Выйду, - легко выдаю, не сводя глаз с Кости.

- Кхм? – теряет дар речи, пытаясь проанализировать информацию.

- В ЗАГС поехали, - смеюсь над его выражением лица. – Заявление подавать.

- Так… А как же… - заикается, непривычно теряясь. Суровый, ледяной циник-юрист ломается, трескаясь по швам. И виновата в этом я.

- Только учти, что со мной вход в семейную жизнь есть, а выхода нет, - вывожу пальчиком невидимые узоры на его плечах. – Поэтому и брачный договор тебе не поможет, - акцентирую на слове «тебе». - Билет в один конец, - целую в уголок жестких, сжатых губ, который вдруг слабо дергается вверх.

- Меня устраивает такое путешествие, - отмерев, Костя обнимает меня и углубляет поцелуй.

Камень падает с души, а тело освобождается от оков. Позволяю себе быть настоящей, любимой и… счастливой. Мы оба этого заслужили.

Эпилог

Три месяца спустя

Вера

- Воскресенская, - вслед за звуком открывающейся двери доносится приятный женский голос. – Проходите, доктор вас ждет.

Настороженно поднимаю взгляд на медсестру, пристально сканирую ее, будто оценивая риски, и сильнее впиваюсь ногтями в ладонь Кости. Свободной рукой машинально прикрываю живот, защищая маленькое чудо, которым все-таки наградила нас судьба.

- Можно… с мужем? – малодушно прошу, потому что подсознательно не доверяю врачам. Только Воскресенскому. Ему – полностью.

Кажется, что когда он рядом – мне и нашему малышу ничего не грозит. Стоит ему отлучиться, и меня захлестывает страх все потерять. Упустить и забыть, как сон с первыми лучами солнца на рассвете. А я так не хочу просыпаться. Слишком гармонично себя чувствую в зацикленном моменте счастья. Будто наконец нашла свое место в этом мире.

- Конечно! Нужно с мужем, - улыбается медсестра, а вслед за ней довольно, с затаенной гордостью хмыкает Костя, удовлетворенный своим новым статусом. Важно поднимается и подает мне руку, на безымянном пальце которой поблескивает кольцо.

Мы расписались почти сразу после того, как подтвердилась беременность. Заранее съездили к моим родителям, чтобы рассказать обо всем случившемся. Инициатором встречи стал Костя. Я долго тянула, боялась расстраивать и шокировать их, не знала, как подготовить к неожиданным новостям, но он твердил, что все должно быть правильно и по-человечески. Собирался просить моей руки у отца, готовился и переживал, но все внимание в итоге сосредоточилось на лапочках.

Родителям нелегко было осознать, что у их недавно разведенной, бесплодной дочери вдруг оказалось двое детей. Однако очень быстро, под аккомпанемент звонкого смеха и милого щебета Машуни и Ксюши, на смену их удивлению пришла щемящая радость, которую мы подкрепили аккуратным сообщением о моей беременности. Мама и папа окончательно растрогались, а Костю приняли в семью авансом. Ведь во многом благодаря ему исполнились не только мои, но и их мечты. За один день они стали бабушкой и дедушкой троих внуков.

В отличие от моих родителей, мама Кости отреагировала сдержанно. Оценила меня холодным, равнодушным взглядом, будто я не более чем неудачная, серая тень ее предыдущей невестки. Недолго пообщалась с двойняшками, пока у нее не разболелась голова. И лениво поздравила нас с пополнением.

На роспись не приехала, сославшись на плохое самочувствие. А извинялся за это Костя. Он успокаивал меня, что дело не во мне, искал оправдания ее пренебрежительному отношению. Рассказал даже о смерти отца, с которым у них была оборвана связь много лет назад. В его рассказах я уловила нечто более глубокое. Я сполна прочувствовала горечь и боль, что он усердно скрывал от всех под железной маской.

Человек, которого лишили семьи собственные родители, всю жизнь пытался построить собственную по кирпичикам, укрепить, склеить намертво, а она то и дело грозила рассыпаться, как карточный домик на ветру. Воскресенский возрождал ее из пепла, на обломках, настойчиво возводил вновь. И у него вышло, потому что в глубине души он не переставал верить.

Тогда я поклялась себе, что буду любить его за двоих. Нет, больше. Со знаком бесконечности. Поддерживать и сохранять нашу семью. Идти навстречу, а не шататься из стороны в сторону. Никаких больше сомнений! Даже если весь мир вдруг станет против него, я займу его сторону.

Парадокс, но свекровь помогла мне щелкнуть заржавевший тумблер внутри себя. Наконец-то, я включила яркий зеленый свет – и разбила все остальные фонари. Мое «да» в ЗАГСе прозвучало настолько четко и уверенно, что даже Костя растерялся. Ведь он до последнего волновался, что я сбегу из-под венца.

Отмечали мы тихо. Без пафоса и толп гостей. Устроили уютный праздник в обновленном кафе, куда были приглашены только самые близкие и друзья. Там же организовали торжественную церемонию, главными героями которой стали наши воздушные, прелестные лапочки. Из их крохотных ручек мы брали кольца, и это было лучшим благословением для нас...

- Так, посмотрим, готов ли сегодня малыш показать свой пол, - вырывает меня из воспоминаний тонкий голос врача. – В прошлый раз так ведь и не повернулся? – тепло усмехается.

- Стесняется, - рокочет надо мной Костя, поглядывая на монитор УЗИ.

Доктор водит по небольшому животу холодным датчиком, а я, замерев, жду вердикта. Мысленно прошу кроху открыться нам, потому что дольше мучить папочку нельзя – и так весь извелся, пока не дождался повторного УЗИ. Я уверена, что Костя мечтает о сыне, но…