Читать книгу 📗 "Танец над пропастью (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна"
И первый звоночек к шагу для сближения прозвучал именно от Лизы, как-то спросившей, почему они никогда не гуляют втроём. Даже показала Наташе книжку, где папа, мама и дочка гуляют вместе по парку.
Наташа вспомнила свои давнишние порывы, что согласится выйти замуж за кого угодно, лишь бы быть рядом с дочерью. И приняла решение. Семья должна стать полноценной. Значит, если к сближению не сделает первым шаг Завьялов, то сделает она.
Начала наблюдать за Ярославом, его движениями, словами, взглядами. Попыталась представить себя с ним в постели и не обнаружила отторжения, чему была удивлена. Ей были бы приятны прикосновения именно этих рук, и уже хотелось уткнуться носом в его спину, обнимая сзади руками.
Вот только прижаться мысленно к груди пока не получалось. И не было желания с радостью бежать в расставленные для объятий руки, чтобы запрыгнуть на него, обнять руками и ногами и накрепко вцепиться, уткнувшись лицом в шею.
А вот проехаться с Завьяловым на мотоцикле она мечтала. И каждый раз жадно провожала взглядом его фигуру в чёрной экипировке, пока тот шёл к гаражам, а потом выезжал на байке за ворота. Но в эти минуты сердце обливалось кровью, потому что по территории особняка шёл не Ярослав, а Роман. Она видела его фигуру, его походку, его движения при обращении с техникой, его движения при посадке на байк. И Наташа начинала осознавать, что никогда не сможет всей душой отдаться Завьялову. Та всецело принадлежит первому мужчине. Единственному во всём мире. Но подарить тепло мужу, если Ярослав согласится на брак, она сможет. Будет верной женой, постарается быть ласковой для него, постарается стать другом.
И может, всё-таки со временем освободится её душа от тисков тоски по Роману.
Частой гостьей в особняке стала Галка, с лёгкостью влившаяся в компанию двоих, превратив её в компанию троих. Наташа видела, насколько та была потрясена при знакомстве с Лизой, хотя сделала всё, чтобы не выдать своего волнения.
— Два в одном флаконе, — озвучила она вердикт дрогнувшим голосом. — Напротив меня твоё лицо, а в душу смотрят глаза Романа.
Галке раскрыли тайну удочерения Лизы, и она выдала второй звоночек для сближения Наташи и Ярослава. Хоть и была при нём скованной: как-никак перед ней тот самый Дракон, один из самых требовательных преподавателей университета. Но и видела, насколько он преображался с Лизой. И Галка стала убеждённой сторонницей брака Завьялова и Наташи.
Наконец, окончательное решение Наташей было принято, и она лишь ждала подходящего случая для откровенного разговора.
Роман, отделенный бронёй от внешнего мира, набирал силу, всё чаще и чаще влезая в сознание Ярослава. Как в каком-то фильме в жанре сюрреализма, в сознании одного мужчины бились две сути. Роман и Ярослав, в которого тот врос кровью, разумом, обязательствами и обстоятельствами жизни.
Ярослав держал оборону, а Роман её пробивал. И пробивался всё чаще и чаще. Роман хотел быть Романом в глазах Наташи и дочери. Хотел открыться, любить, стать её мужем. Хотел называть своего ёжика ёжиком, а ежонка ежонком. Ярослав не сдавался. Не столько от того, что хотел быть Ярославом, сколько понимал, что только броня Ярослава спасёт его от вызовов общества.
Ещё не прошёл срок уголовной ответственности за связь с несовершеннолетней, а уже добавилось удочерение по фальшивым документам и с ними же неоднократное пересечение границы. На восстановление имени уйдёт уйма времени. Уголовное наказание, если его назначат, надо отбыть.
Самое страшное, что на время судов могут изъять дочь. А матери, которая по официальной версии, оставила ребёнка в опасности, Лизу не отдадут. Впереди их ждёт много, очень много судов.
Но и Ярославом оставаться опасно. Если он будет вынужден обратиться в немецкие органы, где проверяют отпечатки пальцев, то и в Германии попадёт под суд. Дочь тоже отберут. Даже не посмотрят на ДНК.
Куда ни глянь, везде засада. Везде опасно жить.
Но больше всего беспокоила реакция Наташи. Как к Ярославу она к нему изменила отношение. И явно не из-за боязни отлучения от дочери. Знала прекрасно, что Лизе он не принесёт такой боли. Он то и дело ловил изучающие взгляды, которые Наташа сразу же отводила. Как бы он не старался избегать присущих Роману движений и привычек, они всё чаще и чаще проявлялись. Приходилось делать всё, чтобы реже видеться с ней, меньше времени быть рядом при вынужденных встречах.
Как Наташа воспримет новость, что Ярослав — это её Роман?
Тот — прежний Роман и тот, который к её боли добавил ещё до кучи, вытрепав её нервы, подкосив и без того слабое здоровье. Понимал, что чем быстрее признается, тем быстрее получит прощение. Но и страх окончательно потерять своего ёжика крепко держал за жабры.
Но к окончательному решению его подтолкнула фраза Сергея, однажды всплывшая в памяти:
— Подумай о Наташе. Возроди в себе Романа. Пока только для неё.
Как-то вечером, после ужина, Наташа тихо зашла в гостиную хозяина дома. Решила, что здесь говорить о будущей семье будет легче, чем в аскетическом кабинете. Завьялов стоял у окна, спиной к ней. С детской площадки слышался смех Галки и Лизы.
— Ярослав... Макарович, это я...
— Заходи, Наташа.
— Хочу с вами поговорить.
— Я слушаю.
— Ярослав Макарович, так не может долго продолжаться. Лиза уже задаёт вопросы. Мы... не сразу, конечно, но... но что-то надо делать. Если у Лизы есть папа и мама, то должна быть и семья. И если я вам хоть немного нравлюсь... ну... в общем...
— А как же Роман? Он теперь в прошлом?
Наташа замешкалась, не зная, как ответить, но решилась и, вздохнув, сказала правду:
— Роман навсегда со мной. Чтобы его не стало, надо убить мою душу, стереть память... Но ради Лизы... ради семьи я сделаю всё, что от меня зависит... мне несложно будет к вам привыкнуть. Вы же братья. В вас много общего. Наверное, я обижаю вас этими словами, но вы должны знать правду. Наша семья будет необычной, возможно, сложной. Но мы сможем её построить, если оба будем этого хотеть. И нас связывает ниточка крепче любого стального каната — Мария-Лиза.
Наташа не стояла на месте. Приближаясь к Завьялову всё ближе и ближе, рассматривала его фигуру, обтянутую приталенной рубашкой стального цвета. Его локти были чуть согнуты. Видимо, руки вложены в передние карманы брюк. Весь его вид, напоминающий Романа, как бы подсказывал, что и как надо сказать, помогал подбирать слова, убирал лишнее волнение, подбадривал.
Подошла и встала сзади. Дотронулась до него. Не сразу. Сначала попридержала приподнятую руку. Уже почувствовала тепло мужского тела. Спина Ярослава напряглась. И она решилась. Положила ладони на спину, одну, вторую. И тут же отдернула, будто получила разряд тока.
— Что испугалась? Продолжай.
Она вновь положила ладони на его спину и повела их к бокам... и дальше, в конце концов, обняв торс Ярослава, прижалась к нему всем телом.
— Роман... — выдохнула она и они оба вздрогнули.
Наташа отскочила и, мысленно простонав, так же мысленно отругала себя на чём свет стоит. Уже готова была сорваться с места и сбежать...
— Подними рубашку, взгляни на спину.
— Что я там увижу?
— Сделай, как я сказал. Ты же обещала быть послушной.
Завьялов начал расстёгивать пуговицы. Наташа глубоко вздохнула и вновь шагнула к нему.
Взялась за низ рубашки и стала медленно поднимать, вынимая её из-под брюк. Появилась полоска кожи. Сначала узкая, потом становилась всё шире и шире...
— Но как? Как ты всё это выдержал? — спросила, не заметив, что перешла на «ты».
— Что там?
— Шрам. Во всю поясницу...
— Поднимай выше.
Молнией прошила догадка, и Наташа застыла. Хотела в неё поверить, но не смела. А сердце выбило сумасшедшую дробь.
— Не останавливайся.
Руки дрогнули и вновь стали приподнимать рубашку. Добравшись до лопаток, громко застонала. Перед её глазами били во все колокола знакомые шрамы. Те самые, немного подправив которые, получится вполне читаемое имя — Рома.
