Читать книгу 📗 "Бывший. Добьюсь тебя снова (СИ) - Макова Марта"

В его раскосых глазах, доставшихся ему вместе с четвертинкой крови от деда-бурята, всегда искрились смешинки. И он никогда не унывал. Даже если что-то пошло не так.

Добрый, весёлый и удивительно нежный, несмотря на свой богатырский рост и комплекцию. Рядом с Даниром я чувствовала себя совсем малышкой.

Мы познакомились в автомастерской, куда я пригнала свой старенький внедорожник на техобслуживание. Данир работал там автомехаником. Встретились и больше не расставались.

Данир постоянно носил меня на руках, ему это было в кайф. Подхватить и нести на четвёртый этаж, или от машины до подъезда, через лужи и грязь, через снежные сугробы.

Я думала, что он меня любит. Ровно до того момента, когда Данир заговорил о свадьбе, и я призналась, что зачать ребёнка естественным путём шанс у меня очень маленький.

Данир пропал на три дня. На телефонные звонки не отвечал. Его мать отказалась со мной говорить – просто бросила трубку. Я всё поняла, но ещё надеялась, что если любит – вернётся. Ведь моя проблема решаема.

Он пришёл на четвёртый день. Мрачный, потухший и решительный. Единственный сын, единственный внук от которого ждут продолжения рода. Он не может рисковать, ему нужна племенная кобылка.

Подтаявшая было мерзлота под моей кожей, снова расползлась, сковывая мышцы, разгоняя вместе с кровью по телу кристаллики льда .

Потом был ещё Аркадий. Мы познакомились на фотовыставке. Наша краевая газета объявила конкурс на лучшую фотографию местной флоры и фауны, и я отправила на него несколько своих работ.

К тому времени я уже сменила дядькин старенький плёночный ФЭТ на неплохую зеркалку, ещё не профессиональную, но и не цифровую мыльницу.

Фотографирование в то время стало для меня настоящим спасением. Я снова училась видеть прекрасное. В капельках росы на изумрудной траве, в опадающих осенних листьях, в рыжем котище, сидевшем на окне, в зеркальном отражении неба в лужах после майской грозы.

Подрабатывала съёмками юбилеев, детских праздников, семейных фотосессий. Но больше всего меня манила тайга. Суровая и прекрасная в своей дикости. С красивейшими пейзажами и непуганым зверьём.

Однажды я натолкнулась на молодого барсука. Любознательного и бесстрашного. Он совал свой любопытный нос прямо мне в камеру. Получились шикарные кадры. Вот этот дотошный и пытливый зверёк и стал победителем конкурса и главной звездой фотовыставки, проходящей в нашем краеведческом музее.

Аркадий привёл туда своих студентов-первокурсников.

Он мне понравился. Спокойный, образованный, чем-то похожий на моего отца. Не внешне, скорее характером, манерой держаться, беседовать. Как выяснилось, он тоже преподавал, как и мой отец. Только папа высшую математику в Политехе, а Аркадий биологию в педагогическом.

Он ко всему подходил очень серьёзно. К работе, к отношениям, даже к бытовым мелочам. Красиво ухаживал, дарил цветы, водил в театр и ресторан. Через три месяца сделал предложение. Ему я тоже рассказала о своей проблеме. В отличие от Данира Аркадий молчал не три дня, а всего три минуты. Несмотря на то, что я ему подходила, была из профессорской семьи и с хорошим приданым, но... жена-калека ему не нужна.

Я всё поняла о себе. Я понимала его. Я приняла это. Я пережила. Я окончательно убила в себе нежную и мечтательную девочку Миру. Она всё равно не смогла бы выжить. С того момента я стала Белкой. Девушкой, которая ни с кем долго не встречается, не строит отношений и молчит о своём диагнозе. Холод под моей кожей смёрзся в один монолитный ком вечной полярной мерзлоты.

– Глупая. – Герман расслабленно провёл ладонью по моей макушке, шее, спине и остановился на пояснице, пальцем обвёл ямочку Венеры. – Все бабы хотят замуж. Просто ты ещё не созрела.

– Или перезрела. – я подняла лицо и, глядя на любовника, состроила недовольную и капризную мину. – Ну к чему эти разговоры, Гер? С чего вдруг? И за кого мне замуж?

– За меня пойдёшь?

Глава 11 Арс

Сунув руки в карманы брюк и раскачиваясь с носка на пятку, смотрел через стекло на открывающуюся с высоты самой большой башни Москва-Сити панораму.

Вот он я, на самом верху, куда упорно стремился много лет, не жалея себя, времени, сил. Достиг больших высот. Но почему сейчас так тревожно и муторно на душе? Почему чувствую, что упустил что-то, без чего моя жизнь кажется неполной, словно в ней недостаёт чего-то важного?

– Арсений Романович, ты чего такой смурной вернулся? Что-то пошло не так? – мой зам и по совместительству лучший друг вальяжно развалился в кожаном кресле и неспешно потягивал дорогой виски из толстостенного стакана.

– Всё так Влад. Договора подписаны, последние документы рассмотрены, детали согласованы. Стройка начинается уже со следующей недели. Пока не начались заморозки, начнут закладывать фундамент под корпуса.

– Тогда почему такой невесёлый? Всё же идёт по плану. Ты как приехал – сам не свой. Я тебя не узнаю. Какая муха тебя в тайге покусала?

– Бешеная белка. – ухмыльнулся своему полупрозрачному отражению в стекле.

– Какая белка? – не понял друг.

– Говорю, лесная белка покусала. – развернулся и шагнул к стеклянному столику, на котором меня остался ждать олд-фешен с приличной порцией двадцатилетнего виски.

Мысли о Белке не покидали меня с момента, когда увидел её в ресторане. Весь полёт до Москвы, уже вторые сутки на работе, ночи дома меня душила догадка и мне нужен был ответ.

Он называл её Мирой. Тот мужик, с которым Белка ужинала в ресторане.

Я не сразу поверил своим глазам и ушам.

Но сначала был смех. В затихшем на долю секунды звоне посуды и гуле голосов ресторанного зала, прозвучал грудной, хрипловатый смех. Медленно, убеждая себя, что мне показалось, что просто удостоверюсь в том, что обознался, повернулся в сторону, откуда он звучал и увидел их.

В первую секунду даже решил, что у меня глюк и я совсем поехал крышей по Белке, потому что в этой восхитительной красавице с манящей улыбкой, трудно было сразу признать дерзкую и язвительную амазонку с охотничьим ружьём в руке, бесстрашно выходящую к медведю, или в дождливую ночь ночующую в стоге сена в обнимку с грозным, огромным псом.

Собранные в тугую косу волосы сейчас водопадом падали на прямую тонкую спину обтянутую шёлком. На ногах, ещё вчера обутых в тяжёлые армейские ботинки, сейчас красовались изящные лодочки на высоченной шпильке. Алая, в цвет платья, помада на пухлых губах, мудрено плетённый серебристый браслет на хрупком запястье, высокий бокал с искрящимся шампанским в тонких, точёных пальцах. Сказать, что я охренел – ничего не сказать.

Белка о чём-то непринуждённо болтала со своим спутником, чувственно и соблазняюще улыбалась ему. Мужик плыл, да и я тоже, потому что по-другому на эту сексуальную, роковую красавицу реагировать было невозможно.

Он мял её точёные пальчики, что-то говорил, наклоняясь ближе к аккуратному ушку со сверкающей в мочке каплей, а я горел в огне. Злился и не сразу понял, что дико ревную. А главное, с какого перепуга? Из-за единственного поцелуя, который ей не понравился? Да она даже не улыбнулась мне ни разу так, как улыбалась сейчас этому мужику.

С каким-то, блядь, нездоровым интересом смотрел на них весь вечер, а они никуда не спешили. Ворковали как голубки. И он постоянно прикасался к ней! Словно специально демонстрировал её принадлежность ему.

Они ушли первыми, а я ещё некоторое время пил коньяк и переваривал увиденное. Кто он ей? Муж? Судя по дорогому костюму и часам мужик не бедный. Но я не видел у Белки кольца. Да и какой муж отпустить свою жену одну бродить по тайге?

Значит, любовник. И ко всему ревнивый, как чёрт. Схлестнулись мы с ним взглядами, когда они уходили.

– Ты не влюбился часом, дружище? – неожиданный вопрос вырвал из воспоминаний. – У тебя сейчас такое лицо...

– Какое? – свернувший не туда разговор раздражал и дёргал и без того натянутые как канат нервы.