Читать книгу 📗 "История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович"
Двойная цена по сравнению с государственным заказом и превышение по сравнению с иностранными поставками – где же тут декларируемый в либеральных газетенках патриотизм? Однако на предложение нового начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского осенью 1916 года привлечь хотя бы некоторых из них к ответственности Николай II ответил отказом. Император не желал раздражать погрязшее в спекуляции, коррупции и разгуле так называемое «общество». То самое «общество», что в начале 1917 года свергнет монархию, чтобы и фактически и юридически прибрать страну к своим жадным, жаждущим наживы рукам.
Что наиболее характерно – патриотами называли себя сами оппозиционеры, противопоставляя монархическим силам. К моменту Февральской революции «натиск на правящий режим становился “составной частью” патриотизма» [292]. Итоги правления «патриотов» оказались плачевны – Октябрьский переворот. Неудивительно: всегда и всюду наиболее алчные, продажные и антигосударственные силы неизменно навешивали на существующий режим ярлык «предателя», одновременно называя себя «патриотами». Клевета и обман осознавались населением лишь тогда, когда было уже поздно и ситуация не подлежала исправлению. Приватизация патриотизма антинациональными группировками – это очень выгодное предприятие для прикрытия собственной деятельности.
Как обстояло дело передачи заказов частной промышленности? Дело в том, что еще в сентябре 1914 года, всполошившись известиями из Действующей армии о перерасходе снарядов, военный министр генерал В. А. Сухомлинов и начальник Генерального штаба генерал М. А. Беляев поспешили ввести в панику весь внутренний рынок. Военные потребовали у тех частных предпринимателей, что намеревались участвовать в деле производства вооружения и боеприпасов, фантастических цифр выполнения вероятного заказа.
В итоге, почуяв наживу и пользуясь безвыходностью ситуации, крупная буржуазия стала намеренно взвинчивать цены. Это при том, что государство давало этим людям громадные выгодные кредиты и посылало на частные заводы специалистов-оружейников для организации производства. В связи с тем, что массу оборудования пришлось закупать за границей, предприниматели перекупали станки, заручались поддержкой иностранных воротил бизнеса, переманивали рабочих с казенных оружейных предприятий.
В ходе войны такие тенденции лишь нарастали и нарастали, привлекая к валютным махинациям многочисленные банки. В результате государство оказалось не столько в роли независимого заказчика, сколько в роли смиренного просителя, стремившегося исполнять все требования нуворишей. С образованием же Особого совещания по обороне государства, в состав которого вошли видные оппозиционеры, финансово-экономическое давление буржуазии на государственный режим превратилось в политический рычаг. Недаром же образование Прогрессивного блока в среде Государственной думы совпало с созданием Особого совещания по обороне государства. Генерал Е. З. Барсуков пишет, что большинство членов Особого совещания «состояло из общественных деятелей, которые ставили себе определенную задачу – доказать во что бы то ни стало, во-первых, полную несостоятельность военного ведомства, а во-вторых, что все спасение родины – в руках только их, то есть общественных деятелей. Не останавливаясь решительно ни перед чем, даже перед ущербом для снабжения армии, все эти деятели повели бешеную кампанию против военного министерства, и особенно против Главного артиллерийского управления» [293].
Кроме того, нельзя не отметить, что отечественная буржуазия поспешила перевести свои предприятия на военные рельсы, практически совершенно отказавшись от производства товаров народного потребления. С одной стороны, данный процесс был неизбежен вследствие невозможности казенной промышленности удовлетворить потребности вооруженных сил. А с другой – правительственные заказы давали неизмеримо большую степень прибыли, нежели удовлетворение потребности населения в промышленных товарах. Поэтому даже после того, как казенные и наиболее крупные частные заводы в 1916 году сумели наладить снабжение Действующей армии всем необходимым для успешного ведения войны, частные предприниматели не спешили отказываться от казенных заказов, пользуясь услугами лоббирующих право на получение таких заказов деятелей Государственной думы и оппозиционных кругов в целом. Хотя надо признать, что взяточничество чиновничества в годы войны достигло столь крупных размеров, что за соответствующую взятку можно было получить все, что угодно. Один из экономистов социалистического толка, С. Н. Маслов, в 1916 году отчетливо указывал: «Страна очутилась как бы в положении изолированного государства, предоставленного собственным силам. Русской промышленности представился исключительный случай проявить свою жизнедеятельность при почти полном отсутствии какой-либо конкуренции извне. То, чего добивались русские промышленники путем таможенной политики, оказалось достигнутым благодаря военным событиям. Однако, русская промышленность не оправдала своего назначения. Изоляция от заграничной конкуренции, как и следовало ожидать, послужила надежным средством для повышения цен, но это не повлекло к расширению производства» [294].
Поэтому главную свою заслугу в деле снабжения фронта оружием и боеприпасами буржуазия (если судить по полемике П. Н. Милюкова с черносотенским лидером Н. Е. Марковым 2-м) видела не в собственных усилиях, а в том давлении, которое она якобы оказывала на правительство, чтобы оно взялось за дело: «Но мы заставили дать!» – заявлял Милюков. Выходит, что правительство не желало воевать как следует, а оппозиция заставила ее это сделать. И такая глупость рекламировалась на всю страну как проявление ума и сообразительности. Пока только рекламировалась глупость, скоро дойдет и до антиправительственной пропаганды, что в условиях военного времени может квалифицироваться ни больше ни меньше, как государственная измена.
Недаром в сентябре 1915 года, спустя всего лишь несколько недель после смены Верховного Главнокомандования, образования Особого совещания по обороне государства и создания Прогрессивного блока, глава военно-морской комиссии Государственной думы А. И. Шингарев нестеснительно заявил, что война есть пролог к переходу власти. Переходу, естественно, от монархической системы к буржуазии. При этом, что немаловажно, Шингарев увязал каждую новую внутреннюю уступку государственной власти с внешним поражением: «После севастопольского грома пало русское рабство. После японской кампании появились первые ростки русской конституции. Эта война приведет к тому, что в муках родится свобода страны, и она освободится от старых форм и органов власти».
Данное заявление прозвучало в период окончания Великого отступления русских войск из Польши, накануне замирания Восточного фронта в тисках позиционной борьбы. И ясно, что такая «увязка» напрямую пропагандировала необходимость нового поражения отечества, дабы получить «свободу». Иными словами – свободную возможность отечественной олигархии распоряжаться судьбами страны и нации. Выходило, что дорога к «свободе страны» (в понимании либеральной буржуазии, конечно) проходила только через поражение в войне, и именно к этому и призывали оппозиционные лидеры.
Как же могли военные деятели, все отлично понимавшие, опираться в деле обороноспособности исключительно на собственных буржуа, которые собирались отнять у державы победу, дабы получить в собственные руки власть? Так что не представляется странным, что хищнические аппетиты отечественной буржуазии и недоверие к ней со стороны монархической власти в определенной степени вынуждали военное ведомство размещать заказы за границей, где аппетиты были не меньшими, но хотя бы уже существовали военные заводы и более-менее квалифицированные рабочие кадры. К сожалению, внутренний конфликт между полуфеодальной монархией и буржуазным капиталом достиг своего пика как раз в тот момент, когда требовалось совместными усилиями противостоять внешней агрессии. К сожалению, «материальная польза, приносимая Вооруженным силам империи либеральными организациями, была несопоставима с моральным вредом как следствием их деятельности… Попытки правительства пойти на уступки предпринимателям и их общественным организациям ради достижения внутреннего мира сложно назвать удачными. Некоторые из таких уступок, как, например, легализация Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК) и финансирование Земгора, способствовали не столько успокоению страны, сколько расширению организационных и финансовых возможностей оппозиции. Однако в деле снабжения фронта союзы предпринимателей и либералов продемонстрировали свою полную беспомощность уже в 1915 году» [295].
