Читать книгу 📗 "Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т."
Когда крестоносцы под командованием Яноша Хуньяди, кардинала Чезарини и молодого польского короля выступили в поход на Варну, Дракулу было послано особое приглашение присоединиться. Как уже говорилось, для «долгой кампании» 1443 г. он выставил чисто символические военные силы под водительством Мирчи. Однако на этот раз армия крестоносцев планировала двигаться вдоль берегов Дуная, а не вторгаться, как в прошлый раз, вглубь Балканского полуострова. Понимая, что ему в конце концов придется присоединиться к походу, Дракул лично встретился с Хуньяди в Никополе, чтобы обговорить свое участие и военную стратегию. Опытному в делах войны господарю Валахии хватило одного взгляда на лагерь крестоносной армии, чтобы оценить, насколько она малочисленна, — в этих шатрах могло разместиться от силы 15 000 воинов. На военном совете Дракул заметил собравшимся военачальникам крестоносцев: «Да султан даже для выезда на охоту собирает больше сил, чем христиане выставляют для предстоящего сражения» — и попытался убедить польского короля повернуть назад. Кроме того, у Дракула имелись сомнения морального порядка, ведь христиане, преступив клятву, вероломно нарушили недавно подписанный договор. К тому же, будучи по натуре суеверным, он не мог выбросить из головы слова одного болгарского гадателя, который предостерег его, что из нынешнего похода христиан не выйдет ничего хорошего. В попытке усыпить совесть Дракула папский легат освободил его от данной туркам вассальной клятвы, но это все равно не помогло, и Влад Дракул опять решил держаться безопасной середины — в помощь действиям польско-венгерского войска вдоль берегов Дуная он отправил конницу численностью всего 4 тыс. всадников и снова под командованием сына Мирчи.
Мирча дрался с отвагой льва, рассказывает нам мейстерзингер Михаэль Бехайм в весьма любопытной поэме о Крестовом походе на Варну, которую сочинил по рассказам ветерана той битвы, германца по имени Ганс Мегест. При осаде болгарской крепости Петрец Мирча применил пушечный обстрел — впервые в румынской военной истории — для разрушения городской стены и через образовавшуюся брешь повел своих солдат в атаку на турецкий гарнизон. Ему удалось войти в город и в конце концов захватить крепость, а с полсотни оставшихся в живых турок он умертвил, побросав в ров с водой с 15-метровой высоты крепостных стен. Но валахи при всем желании не могли уберечь своих союзников от трагической участи, поджидавшей тех на холмах вокруг болгарского порта Варны.
Христианское войско встало лагерем на стратегической позиции и теперь в ошеломлении разглядывало сильно превосходившую их численностью армию Мурада II, расположившуюся на подступах к Варне. Соотношение сил составляло три к одному в пользу турок. Как оказалось, бургундские и венецианские галеры так и не смогли помешать султану переправиться через Босфор. Битва при Варне обернулась оглушительным разгромом христиан-крестоносцев. Во время сражения конь под польским королем был пронзен турецким копьем, и Ладислас, кубарем скатившийся на землю, вступил в рукопашный бой с лучшими турецкими воинами. Навалившиеся со всех сторон турки обезглавили короля и насадили его голову на пику для всеобщего обозрения. Видя, что Ладислас убит, Хуньяди ринулся вперед с верными ему валашскими воинами, чтобы вырвать тело короля из когтей неверных. Но его порыв пропал втуне — им даже не удалось пробиться ближе к месту действия. Хуньяди с горечью наблюдал повальное бегство своего войска и сам едва сумел скрыться. До конца жизни ему не удастся оправиться от этого сокрушительного поражения. Вдохновителя Варненского похода кардинала Джулиано Чезарини, покрывшего себя геройской славой в войнах с гуситами, обнаружили мертвым на глухом горном перевале рядом с Варной — его обобранное мародерами нагое тело одиноко белело на земле.
Другой очевидец сражения под Варной, Андреа де Палатио из Пармы, обвинял валашских воинов Мирчи, что те в самый разгар битвы предали Хуньяди. Едва ли этот навет имеет под собой основания, учитывая, как описывает дело Бехайм; гораздо вероятнее, что именно благодаря верным валахам, хорошо знавшим местность на подступах к Варне, немногим спасшимся от турок беглецам, включая самого Хуньяди, удалось выпутаться из той опаснейшей передряги.
Позволив сыну Мирче присоединиться к войску крестоносцев в походе на Варну в нарушение данного султану обещания, Дракул не мог не понимать, что рискует жизнью своих сыновей-заложников. Влад Дракула, конечно, узнал, что его отец нарушил клятву и тем навлек на него и его брата Раду смертельную угрозу. Должно быть, именно тогда юноша решил, что человеческая жизнь дешева, если даже твой собственный отец ее ни в грош не ставит. С тех пор Влад Дракула, судя по всему, старался как можно меньше полагаться на отношения с кем-либо. Влад Дракул и сам прекрасно понимал, что делает. В письме старейшинам города Брашова он подчеркивал, что знал, что рискует жизнью сыновей. Он сетовал на то, что кто-то из горожан мог усомниться в глубине его преданности их общему делу. «Прошу вас, поймите, — писал им Дракул, — что ради мира для христиан я принес в жертву своих детей, чтобы я и моя страна могли и впредь оставаться вассалами императора Священной Римской империи». Вопреки уверенности Влада, что его сыновья будут зарезаны или ослеплены, ничего такого султан с ними не сделал. Не убил он их в кампании 1445 г., когда при участии Мирчи и на сей раз самого Влада Дракула бургундская галерная эскадра под командованием Валерана де Ваврена поднялась по течению Дуная, атаковала крепость Туртукай и отбила у турок островную цитадель Джурджу. Экспедиция имела целью поквитаться за Варну и отыскать тела геройски павшего короля Ладисласа III и злосчастного кардинала Чезарини.
Пускай турки не убили сыновей Дракула, но их жизням все еще угрожала опасность, а условия их заточения ужесточили. Если верить турецкому историку, младший брат Влада Раду со своей лучезарной красотой вынужден был защищать свою честь от домогательств не кого-нибудь, а самого наследника султанского престола, юного Мехмеда. По описаниям византийского историка и хрониста Лаоника Халкокондила, неотразимая красота Раду и сквозившая во всем его облике чувственность завоевали ему далеко не невинную благосклонность будущего султана Мехмеда II. Халкокондил живописует, как Раду однажды отстоял свою честь от поползновений разгоряченного возлияниями, нарушавшего предписания Корана наследника, нанеся тому укол кинжалом. Всю ночь Раду в страхе за свою жизнь прятался от мести Мехмеда, сидя в ветвях дерева за пределами сераля. Но в конце концов слабовольная натура Раду дала о себе знать, и он уступил преступным желаниям наследника. Вдобавок он пользовался протекцией Мехмеда, считавшего, что именно Раду должен наследовать валашский престол, так что Раду оставался в Турции до 1462 г. Податливость Раду окупилась еще и тем, что его сделали полноценным чиновником султанского двора, что случилось, вероятно, в 1447 г. при Мураде II.
Дракула, как уже говорилось, оказался орешком покрепче, чем его безвольный братец, и все невзгоды, перенесенные в заточении, только закалили его характер до алмазной твердости. Неотступная угроза смерти и, соответственно, осознание недолговечности человеческой жизни сделали его циником. Кроме того, в османской неволе Дракула приобрел бесценные знания, уяснив, как работает прихотливый турецкий образ мышления с его склонностью к мучительствам и впечатлительностью, а также оценил действенность применявшейся османами тактики устрашения. В последующей карьере эти знания еще принесут ему изрядную пользу.
В сущности, сыновьям Дракула не причиняли вреда, ибо султан Мурад берег их, считая, что в будущем они пригодятся ему в качестве пешек, которые могли бы свалить их отца, и пощадил их даже после участия Дракула в кампании 1445 г. Как потом выяснилось, в долгосрочной перспективе расчет султана был верным. Набег папско-бургундской галерной эскадры под командованием Валерана де Ваврена по Дунаю, хоть и представлял собой блестящую военную операцию, не мог рассматриваться иначе, чем всего лишь эпилог, ни в коей мере не менявший соотношения сил после оглушительного разгрома христиан под Варной. Турки по-прежнему располагали всеми возможностями, чтобы летом 1446 г. возобновить наступление по Дунаю. В том же году султанский двор официально уведомил Дракула, что его сыновья живы и здоровы, и предложил возобновить мирные переговоры на условиях, которые Дракул принял. Новый договор с султаном был подписан летом 1447 г. К прежним обязательствам добавилось еще одно — выслать с румынской земли четыре тысячи болгар, убежавших туда в поисках безопасности во время кампании 1443 г., сдать крепость Джурджу и другие поселения, захваченные Дракулом на Дунае. Однако Валахии было позволено сохранить самостоятельность.
