Читать книгу 📗 "Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т."
Зимой 1455–1456 гг. обнаружились первые свидетельства намерения султана напасть на Венгрию и первый удар нанести по Белграду: в окрестностях Адрианополя Мехмед собрал огромное войско численностью порядка 90 000 человек, а его флотилия, по самым скромным оценкам насчитывавшая не менее 60 кораблей, тем временем оснащалась в дунайских гирлах. Наихудшие подозрения подтвердились, когда стало известно, что немецкие и другие европейские отливщики пушек перебрались в Крушевац в Центральной Сербии и им заказано изготавливать мортиры и пушки.
Но тут вмешалась неисповедимая воля судьбы, приславшая подмогу с самой непредвиденной стороны. Она явилась в облике 70-летнего монаха-минорита, принадлежавшего одной из ветвей ордена францисканцев, фра Джованни да Капистрано, который впоследствии был канонизирован Римско-католической церковью под именем святого Иоанна Капистранского. Он чудом пережил бурные времена предыдущих Крестовых походов (равных которым Европа не видела вплоть до осады Вены в 1683 г.). Внушительный памятник Джованни Капистрано перед главным фасадом собора Святого Стефана в Вене по сей день привлекает восхищенные взоры, и нетрудно заметить его внешнее сходство с пламенным проповедником Крестовых походов XI в. аскетом Петром Амьенским. Капистрано был невысокого роста, болезненно худ, на его морщинистом лице с ввалившимися щеками выделялись глубоко посаженные горящие глаза. Весь его облик источал таинственную магнетическую силу — в венгерском городе Дьёре он проповедовал толпе верующих Крестовый поход против турок на латинском языке, единственном, которым владел, и простолюдины, не понимавшие ни слова из его проповеди, но завороженные его гипнотическими речами, прекрасно поняли его призыв, когда напоследок он возгласил: «Господь наш желает, чтобы мы изгнали турок из Европы, и всякому, кто последует за мной, я добуду полное отпущение грехов для него самого и его семейства». И потому, воспламененные скорее велением сердца, чем трезвым разумом, под его знамя стеклись более восьми тысяч скудно одетых, несведущих в ратном деле крестьян, горожан, студентов и священников, готовых следовать за ним в юго-восточный поход, вооруженных кто во что горазд: пращами, дубинками, вилами, кольями и прочим хозяйственным инвентарем, который мог бы сойти за оружие. И все же решимость его воинства и фанатичная преданность Христовой вере на поверку оказались сильнее, чем провозглашенная султаном священная война против неверных и надежная боевая выучка турок и янычаров. Сановники и дипломаты, ставшие свидетелями страстных демагогических воззваний Джованни Капистрано в Дьёре, — Янош Хуньяди, его сын Ласло, Янош Витез, Влад Дракула и даже легат папы Каликста III Хуан де Карвахаль — не очень впечатлились этими будущими вояками, которых сочли «сборищем черни». И только позже они убедились, как сильно недооценили мобилизующую силу религиозной веры.
13 января 1456 г. Янош Хуньяди провел в Хунедоаре военный совет, на котором была разработана стратегия предстоящей кампании и поставлены задачи всем командующим войсками, не принимавшие в расчет крестоносное воинство Капистрано, которое, по существу, действовало как самостоятельная военная сила. Дракуле, имевшему под своим началом наемную армию, состоявшую в основном из румын, Хуньяди велел оставаться в Сибиу и охранять трансильванские перевалы. И кроме того, дал понять своему новому протеже, что тот вправе повернуть войско против Владислава II в любой момент, какой сочтет подходящим, и тем ослабить натиск на Белград, вынудив турок держать часть своих сил на Дунае. По большому счету миссия Дракулы была частью общей стратегии по обеспечению безопасности восточного фланга при обороне Белграда. А кузен Дракулы Стефан Молдавский, тоже находившийся в ставке Хуньяди, в свою очередь, искал возможности скинуть с молдавского престола турецкого вассала Петру III Арона. В начале июня 1456 г., «…той части… лета, когда в полях уже пожелтели колосья», как обозначил эту пору историк и хронист Янош Туроци, огромная армия Мехмеда в сопровождении 300 осадных орудий и 27 неимоверного размера пушек, при поддержке дунайской флотилии двинулась на север, по пути захватывая сербские города, сохранявшие при турецком правлении некоторую видимость самостоятельности. Янош Хуньяди, как полагалось, направил западным государям дипломатические призывы через своего посредника Витеза и, как водилось, никакого отклика не получил.
Выдающееся достижение Яноша Хуньяди и Джованни Капистрано, каким бы странным ни казался их союз, состояло в том, что им удалось прорвать кольцо осады турецких наземных войск, равно как и цепи стоявших выше по течению кораблей султанской флотилии, которые перекрывали подходы к городу с воды, и соединиться с белградским гарнизоном и добровольными защитниками города. К 21 июля турки наконец прорвались через внешние укрепления и крепостные рвы на подступах к Белграду, и Мехмед отдал приказ к решающему штурму. В отчаянии от того, что эскадра Хуньяди разгромила его флотилию, султан, желая воодушевить свое войско личным примером, ринулся в самую гущу рукопашной схватки, однако в награду за геройский порыв получил ранение в бедро. Хотя турецкая армия вошла в город, взять саму крепость на холме не удалось; ее обороняло 16-тысячное войско, состоявшее поровну из крестоносцев Капистрано и профессиональных солдат Хуньяди. Это было сокрушительным поражением для Мехмеда, потерявшего 24 тысячи лучших воинов и вдобавок моряков, чья кровь окрасила воды Дуная в алый цвет. Историк Бернгард фон Крайбург, состоявший секретарем у архиепископа Зальцбургского, в своих записках называет снятие осады с Белграда чудом, при котором восемь тысяч простолюдинов разгромили намного превосходящие турецкие силы. При отступлении в сторону Софии султан Мехмед в ярости от бесславного поражения исколол саблей немало своих генералов, а потом и вовсе приказал их казнить. Когда вести об успешной защите Белграда достигли Рима, папа Евгений IV прочувствованно назвал это «счастливейшим событием в моей жизни»; он так уверовал, что действительно свершилось чудо, что повелел начать приготовления к беатификации [28] фра Джованни да Капистрано.
Обычно в качестве причины, по которой венгерские магнаты не желали покидать свои трансильванские имения и присоединяться к Крестовому походу, называют слухи о том, что летом на Дунайской равнине снова вспыхнула чума, как говорили, занесенная с крысами в обозах анатолийских полков султанского войска, а в Анатолии чума была эндемическим заболеванием. Как только распространились новости о вспышке чумы, самая состоятельная знать, включая господарские дворы в Тырговиште и в молдавской столице Сучаве, поспешила укрыться в горных районах, считавшихся относительно безопасными. Летом 1456 г. эпидемия чумы поразила Венгрию, Хорватию и Словению, не щадя ни молодых, ни старых, ни бедняков, ни богачей. Среди ее первых сиятельных жертв была юная красавица Елизавета фон Цилли, предназначенная в жены младшему сыну Хуньяди Матьяшу; она умерла в Буде. А 11 августа в самый разгар ликований по поводу спасения христианами Белграда чума настигла Яноша Хуньяди — ему уже перевалило за шестьдесят, и за время кампании усталость и лишения сильно подорвали его здоровье; он умер в Земуне всего в нескольких милях от места своего триумфа. Чума не пощадила и старшего годами Джованни Капистрано, хотя и несколькими месяцами позже — он умер 23 октября в венгерском городе Уйлак. О его решающей роли в спасении Белграда напоминает скромная гранитная табличка, установленная на том самом месте, где Капистрано со своими крестоносцами прорвался в крепость. Смерть Яноша Хуньяди подтолкнула его сына Ласло зимой 1456–1457 гг. принять на себя должность командующего войсками в Белграде.
Еще раньше, пока Янош Хуньяди и Джованни да Капистрано со своим разношерстным воинством направлялись к Белграду, Влад Дракула, не теряя времени даром, уже замыслил собственный отвлекающий маневр, призванный пресечь всякое действие, которое Владислав II мог бы предпринять в помощь наступлению Мехмеда. Принесенная Владом Дракулой присяга на верность венгерской короне и христианскому делу, подкрепленная также его обетами рыцаря ордена дракона, еще раньше обозначила разрыв с его бывшими турецкими покровителями и теперь придавала законную силу его военным действиям против султана. В середине июня, возглавив немногочисленный отряд, куда входили несколько бояр-изгнанников, венгры и румынские наемники, а также при моральной и материальной поддержке саксонских городов Трансильвании Дракула отправился через карпатский перевал Бран на территорию Валахии. В середине июля, когда войска Хуньяди и Капистрано сражались под Белградом, Дракула навязал Владиславу II бой в окрестностях Тырговиште. Он удовлетворил жажду мести, убив в рукопашной схватке своего смертельного врага и убийцу отца. Придет время, и Дракула еще более жестоко отомстит за смерть своего брата Мирчи, закопанного живьем. Могилу Владислава II и сегодня можно посетить в монастыре Дялул возле Тырговиште и увидеть табличку с краткими сведениями о нем, помещенную век спустя по настоянию потомков Владислава по линии Данешти. На табличке дата смерти указана как 22 августа 1456 г. Учитывая, что со времени его смерти прошло целых сто лет, Данешти было простительно на месяц ошибиться в дате. Из других источников нам известно, что Владислав II пал от руки Дракулы в июле. К 22 августа Влад Дракула уже восседал господарем на валашском троне.
