Читать книгу 📗 "Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами (ЛП) - Батман Джон"
В ноябре к Ди пришел сэр Хамфри Гилберт, у которого на было очень срочное дело: Испания. Сэр Хамфри только что закончил писать трактат под названием «Рассуждение о том, как Ее Величество может рассердить короля Испании». Речь шла не о легком раздражении Испании. Речь шла о войне. В те времена слово «раздражать» приравнивалось к «ранить», «причинять боль» и «наносить вред». Таким образом, Гилберт предлагал ряд смелых действий, которые, по его мнению, должна была предпринять Елизавета, чтобы сократить богатство Испании и обеспечить присутствие Англии в прибыльном для Испании уголке Нового Света.
Хотя нет точных свидетельств того, что Ди и Гилберт обсуждали трактат сэра Хамфри в Мортлейке, Ди в целом симпатизировал взглядам Гилберта. Почти десятью годами ранее, когда Гилберт добивался прав на путешествие в поисках Северо-Западного прохода, именно Ди написал рекламный трактат (ныне утерянный) под названием Atlanticall Discourses — «Atlanticall» означало «Атлантида», слово, которое Ди предпочитал слову «Америка». Когда впоследствии Гилберт был вынужден отказаться от этой инициативы, Ди похвалил его прерванные усилия. Он охарактеризовал Гилберта как «куррагического капитана», который был «в большой готовности, с доброй надеждой и великими причинами убеждения» и совершил бы открытие, если бы его не «призвали и не заняли другим делом». А всего за два месяца до визита Гилберта Ди выпустил еще один трактат на ту же тему, что и Гилберт, — как справиться с Испанией и укрепить влияние Англии в мире, — под названием «Общие и редкие памятки, касающиеся совершенного искусства мореплавания» (General and Rare Memorials Pertaining to the Perfect Art of Navigation). Ди продиктовал этот бессвязный труд своему помощнику в ходе маниакального шестидневного взрыва идей.
В течение нескольких лет Гилберт занимал все более антииспанскую позицию. В 1572 году он возглавил добровольный отряд, участвовавший в военной акции в поддержку голландских повстанцев против испанских войск в Нидердандах. В том же году 13 000 протестантов были убиты в ходе трехнедельной оргии насилия, последовавшей за убийством лидеров гугенотов в День святого Варфоломея в Париже — день кровопускания, после которого французское слово «резня» вошло в английский язык. После этого нападения Гилберт написал на Сесилу письмо, в котором призвал Елизавету подумать о том, чтобы «отомстить» «папистам», как часто называли сторонников Папы и католической церкви. Если она этого не сделает, предупреждал он, это непременно будет означать «трагическое уничтожение всех протестантов в Европе». В 1574 году Гилберт и его родственник Ричард Гренвилл обратились к Елизавете с просьбой поддержать путешествие в воды к югу от экватора, вглубь территории, на которую претендовали испанцы. Но поскольку Елизавета недавно подписала Бристольский договор, призванный наладить отношения между двумя странами, ни она, ни Сесил не хотели рисковать и провоцировать Филиппа в это время. На предложение было наложено вето.
Отсутствие энтузиазма короны по отношению к схемам Гилберта могло также быть вызвано сомнениями в его характере. Сэр Томас Смит, знавший его еще со времен учебы в Итоне, писал Сесилу, что, когда дело касалось «ручной работы», Гилберт был «одним из лучших, кого я видел», но в остальном он был «полон непостоянства» и «переполнен тщеславием». В другом месте Смит охарактеризовал Гилберта как обладателя характера, «не уступающего ни одному джентльмену в Англии, как только он выходит из штормов». Как показал Смит, Гилберт был очень хорош собой. Как показал Гилберт своими жестокими действиями в Ирландии в 1569 году, его угрюмые бури могли перерасти в катастрофические штормы.
Отвергнутый Тайным советом, Гилберт поддержал Лока и Фробишера, разрешив опубликовать его «Рассуждения об открытии нового прохода в Катай» и вложив деньги в «Катайскую компанию». Но он не забывал и о других возможностях, и к концу 1577 года ситуация изменилась: Испания развязала свою армию против протестантских голландцев. В ноябре предыдущего года испанские солдаты разграбили Антверпен, где Англия вела большую часть своей торговли тканями. Около восьми тысяч протестантов, защищавших свой город, были убиты без пощады. Три дня насилия запомнились как «испанская ярость».
В условиях, когда Испания была охвачена конфликтом по всей своей глобальной империи, трактат Гилберта о том, как досадить испанскому королю, отражал растущее мнение при дворе, что Елизавета больше не должна бороться за поддержание дружеских отношений с Филиппом. Вместо этого ей следует проводить агрессивную политику в отношении Испании и ее владений. Главными сторонниками этой ястребиной точки зрения были Роберт Дадли, Фрэнсис Уолсингем и сэр Кристофер Хэттон, капитан телохранителей королевы и все более влиятельная фигура при дворе.
Эти люди питали глубокую антипатию к Испании и всему, за что она выступала. Уолсингем, в частности, долгое время исповедовал бескомпромиссную форму протестантизма. В 1550-х годах, во время правления Марии и Филиппа, он уехал жить за границу, чтобы не подчиняться католическим монархам. В отличие от него, Уильям Сесил, будучи также убежденным протестантом, остался в Англии во время правления Марии.
Джон Ди отстаивал менее резкий подход, чем тот, который предложил Хамфри Гилберт. Но он был не менее напорист. В книге «Совершенное искусство мореплавания», которую он посвятил Кристоферу Хэттону, Ди утверждал, что Англии пора создать то, что он называл «Королевским флотом мелких судов». Этот флот из новых кораблей должен был быть размещен в Ла-Манше с явной целью предотвращения вторжения иностранных государств. Кроме того, он должен был защищать английские торговые суда от пиратов и каперов и тем самым обеспечивать экономическое благосостояние страны.
Ди считал, что флот может «привести эту победоносную Британскую монархию» в состояние «чудесной безопасности» и обеспечить короне и содружеству «чудесное увеличение и процветание». Далее он предположил, что флот может быть отправлен за пределы английских вод и «к новым иностранным открытиям», что повысит «почетную славу Иландской империи».
Именно Ди впервые выдвинул аргументы в пользу Британской империи, простирающейся далеко за пределы островов Британского архипелага. В 1540-х годах советники Генриха VIII, а затем Эдуарда VI развивали идею империи, охватывающей Англию и Шотландию. Сэру Томасу Смиту было поручено разработать гражданско-правовые аргументы в пользу объединения этих двух отдельных королевств. Но Ди пошел дальше. В то время как он беседовал с Гилбертом, он находился в процессе написания серии отчетов, которые он должен был представить Елизавете по поводу ее прав на атлантические территории Гренландии, Эстотиленда и Фрисландии.
Как и Гилберт, Ди видел возможность для Англии. Кроме того, он чувствовал, как Гилберт побуждает его к действию. Он часто приписывал астрологическим и космографическим явлениям провидческий политический смысл. В 1572 году, когда появилась сверхновая звезда, Ди предвидел рост влияния женщин-лидеров в европейских государствах. Кроме того, он считал, что близится апокалипсис, который, скорее всего, произойдет при соединении Сатурна и Юпитера в 1583 году. По его мнению, Новый Свет сыграет важную роль в наступлении новой эры, а Елизавета станет последней императрицей, правящей «самой мирной, самой богатой, самой пышной и самой процветающей монархией» в христианстве — но только если Филипп II Испанский будет покорен.
В соответствии со своим «удобным» характером сэр Хамфри был гораздо более практичен, чем Ди, в своих предложениях Елизавете. Чтобы сделать себя «сильной и богатой», писал он, страна должна сделать своих врагов «слабыми и бедными». Для Англии это означало принятие мер против Испании в Америке — по всей длине атлантического побережья, от международных рыболовных угодий у берегов Ньюфаундленда до островов Вест-Индии, контролируемых Испанией.
Гилберт хотел начать досаждать Филиппу, отправив английские «военные корабли» на Ньюфаундленд, где Англия могла заявить о своем суверенитете из-за притязаний Джона Кабота в 1497 году. Но на стороне Англии, по мнению Гилберта, было не только право, но и сила. Хотя рыболовный флот Испании был большим — сто кораблей, в два раза больше, чем у Англии, — английские корабли имели больше оружия. В результате, как заметил Энтони Паркхерст, торговец с широким кругозором и один из советников Гилберта, они были «лордами гаваней». Настолько, что корабли других стран часто обращались к англичанам за защитой «от бродяг или других агрессивных нарушителей».
