Читать книгу 📗 "Федор Сологуб - Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли"

Не обращенный на себя,
  Пустынный взор морей,
Ты отражаешь, не любя,
  В безбрежности твоей

И облака, и небеса,
  И перелётных птиц.
Какая мёртвая краса, –
  Пустыня без границ!

И было время, – только ты,
  Покорный всем ветрам,
Не созерцая красоты,
  Смотрел в предвечный храм.

Прошли века, и первый раз
  В трепещущий эфир
Открылся робко чей-то глаз, –
  И засиял весь мир.

Воспоминанья, – заблужденья,
Ошибки, слёзы, преступленья,
Тоска позорного паденья,
Угар страстей и пьяный чад.
Воспоминанья – горький яд!

Желанья, – тщетные желанья,
Без торжества, без упованья,
Одни безумные мечтанья,
Пустых страстей угарный чад.
В желаньях тот же горький яд!

Мальчик спал, и ангел наклонился
  Над его лицом,
Осенил его крылом, и скрылся
  В небе голубом.

И проснулся мальчик. Было ясно
  В чувствах у него.
Сходит к нам порою не напрасно
  С неба Божество.

Буйный демон мальчика смущает,
  Распаляя кровь, –
Но над ним спасительно сияет
  Ангела любовь.

Как настанет Страшный Суд,
Никого уж не спасут
Воздыханья да молитвы.
Видишь, демоны глядят, –
Ждет расправы весь их ад,
Словно волки – лютой битвы.

Быть и нам у них в когтях,
Коль забудем Божий страх,
На миру осуетимся,
Убежим от Божьих паств,
И сластьми житейских яств
Через меру насладимся.

Не забудем же дорог
В Божий радостный чертог,
В обиталище блаженных,
И пойдём под Божий кров
Мы в толпе Его рабов,
Терпеливых и смиренных.

Не с кольцом ли обручальным
Ты вошла в его покой?
Загорись огнём прощальным
У него над головой.

Словно капли воска, тая,
С пожелтелого лица
Слёзы пусть падут, лобзая
Золотой обвод кольца.

Как из дымного кадила,
Ладан трепетной мольбы
К Богу робко и уныло
От Его взойдёт рабы.

Полночь, а не спится.
Девочка боится,
Плачет и томится
Смертною тоской, –
Рядом, за стеною,
Гроб с её родною,
С мамою родной.

Что ж, что воскресенье!
Завтра погребенье,
Свечи, ладан, пенье
Над её родной,
И опустят в яму,
И засыплют маму
Чёрною землёй.

«Мама, неужели
Ты и в самом деле
В гробе, как в постели,
Будешь долго спать?» –
Девочка шептала.
Вдруг над нею стала
С тихой речью мать:

«Не тужи, родная,
Дочка дорогая, –
Тихо умерла я,
Мне отрадно спать.
Поживи, – устанешь,
И со мною станешь
Вместе почивать».

Лживые двери твои безучастны,
Окна глухие в твоём терему,
Внешние шумы и песни напрасны, –
Им и к порогу не стать к твоему.

Как же ты там, за стеною ревнивой?
Кто же беседу с тобою ведёт?
Или с улыбкою робкой и лживой
Призрак бессильный тебя стережёт?

  Задрожали,
  Засверкали
Хоры солнечных лучей,
  Замолчали
  Все печали
Утомительных ночей.

  Над полями,
  Над реками –
Вереницы звонких птиц,
  И тропами
  Меж хлебами
Ходят стаи небылиц.

Вереницы мечтаний порочных
Озарили гнилые темницы:
В озарении свеч полуночных
Обнажённые пляшут блудницы,

И в гремящем смятении трубном,
С несказанным бесстыдством во взгляде,
Потрясает сверкающим бубном
Скоморох в лоскуточном наряде.

Высоко поднимая колени,
Безобразные лешие лают,
И не ищут скрывающей тени,
И блудниц опьянелых ласкают.

И, внимая нестройному вою,
Исхудалые узники плачут,
И колотятся в дверь головою,
И визжат, и хохочут, и скачут.

Господи, имя звериное
Ты на меня положил,
Сердце мне дал голубиное,
Кровь же мою распалил.

Дни мои в горьком томлении,
Радости нет ни одной,
Нет и услады в молении.
Пламенный меч надо мной,

Меч беспощадного мстителя, –
Над головою огонь.
Нет мне в пустыне спасителя,
И не уйти от погонь.

В одеянии убогом,
По тропинкам, по дорогам,
Покаянный труд подъяв,
Без приюта я скитаюсь,
Подаяньем я питаюсь
Да корнями сочных трав.

Кто ни встретится со мною,
Скажет всяк с усмешкой злою:
«Эту жёлтую свечу
Для чего с собой ты носишь?
Что её давно не бросишь?»
Поневоле я молчу.

Как сказать, что верю чуду,
Что свечу беречь я буду,
И смиренно буду ждать,
Что сама она зажжётся,
И Господня изольётся
Надо мною благодать!

Тщетное томление моей жизни,
Ты возникло в недобрый час,
Но власти не дам укоризне,
  Доколе мой свет не угас.

Покорно всё в себя претворяю,
Ни жизни, ни смерти не зову,
Медленно каждый день умираю,
  И всё ещё живу.

Во мне мечты мои цветут,
Восходят, блещут и заходят,
И тучи гневные несут,
И бури грозные приводят.

Всё предстоящее – лишь тень,
И всё мгновенно, всё забвенно, –
Но где ж сияет вечный день,
Какая тайна неизменна?

О чём мечтаю я землёй,
Водой, огнём и небом ясным,
Ночною быстрой тишиной,
И днём медлительным, но страстным?

Один ли я томлюсь во всём,
В томленьи вечно неутешном,
Иль жизнь иная есть в ином,
В блаженном Духе, или в грешном?

Мы грех совершили тяжёлый, –
Владыке, горящему Змию,
Над телом распутницы голой
Служили в ночи литургию.
Кощунственны были моленья,
Бесстыдные длились обряды,
И тусклым огнём вожделенья
Горели смущённые взгляды.

О злая, о мрачная сила!
В чаду богохульных курений
Не ты ли меня напоила
Отравой больных вдохновений?
Не ты ль, простодушную веру
Сгубивши в томительном блуде,
Сжигаешь зловонную серу
В нечистом и смрадном сосуде?

Воздухом дольным дышать
  Трудно и больно.
Звёзды сияют опять.
Как мне о них не мечтать!
  Это невольно.

Лучших в пространство миров
  Брошено много.
Я к умиранью готов,
И недосказанных слов
  Смолкла тревога.

Здесь невозможно цвести
  Чистому цвету.
Тёмны земные пути,
И невозможно идти
  К вечному свету.

Напрасно исчисляю годы,
Напрасно измеряю даль, –
Просторы жизни и природы
Объемлет тусклая печаль.

Черты иные или те же
Опять горят в моём мозгу,
И чаще ль смена их иль реже, –
Всё быть свободным не могу.