Читать книгу 📗 "Коллективный сборник - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне"
73. На высоте «Н»
На развороченные доты
Легли прожектора лучи,
И эти темные высоты
Вдруг стали светлыми в ночи.
А мы в снегу, на склонах голых
Лежали молча, как легли,
Не подымали век тяжелых
И их увидеть не могли.
Но, утверждая наше право,
За нами вслед на горы те
Всходила воинская слава
И нас искала в темноте.
ЮРИЙ ИНГЕ
Юрий Алексеевич Инге родился 14 декабря 1905 года в поселке Стрельна близ Петербурга в семье портового служащего. Учился в гимназии в Симферополе, затем в трудовой школе. В начале 1920-х годов Ю. Инге переехал в Ленинград. С 15 лет работал на заводе «Красный треугольник» (до 1930 года) и занимался в кружке молодых писателей при журнале «Резец».
В 1929 году он опубликовал первое стихотворение — «Наш отряд». В 1931 году появился в печати первый сборник его стихов — «Эпоха», затем вышли книги «Точка опоры». «Сердце друзей» и другие. В первой половине 1930-х годов Ю. Инге опубликовал также ряд прозаических произведений; он много путешествовал по стране, побывал в Казахстане, на Урале, в Мурманске, Хибинах, в Абхазии.
В период советско-финляндской войны 1939—1940 годов Инге был корреспондентом газеты торпедных катеров «Атака», участвовал в боевых походах. С первых дней Великой Отечественной войны Ю. Инге — военный корреспондент газеты «Красный Балтийский флот», редакция которой находилась в то время в Таллине. Почти каждый день на протяжении двух месяцев в газете печатались его статьи и очерки, тексты листовок, подписи к плакатам, стихотворения агитационного характера.
Юрий Инге погиб 28 августа 1941 года. Корабль «Вальдемарас», на котором он находился, был торпедирован в бою и затонул во время перехода из Таллина в Кронштадт. В этот же день в газете «Красный Балтийский флот» было напечатано его последнее стихотворение.
74. «Придет пора: заплесневеет порох…»
Придет пора: заплесневеет порох,
Потухнет злоба, мир изменит вид,
И все, что нынче побеждало в спорах,
Лишь в сказках превосходство сохранит.
Наступит день, и, может быть, мой правнук
Закончит дело, начатое мной,
И наших дней торжественную правду
Он назовет последнею войной.
Не зная, как на поле битвы горек
Вкус бьющей горлом крови и слюны,
Он подойдет бесстрастно, как историк,
К неповторимым ужасам войны.
Все это взяв, как массу перегноя,
На коем мир спокойствие воздвиг,
Он всё сегодня конченное мною
Использует как первый черновик.
Наступит день – и труд мой, как основа
Или чертеж, понадобится дням,
Я мысль свою, заверстанную в слово,
Как эстафету в беге, передам.
И потому мы побеждаем в спорах,
Что вместе с песней в будущем стоим.
Придет пора… Но нынче нужен порох,
Сегодня он вдвойне необходим.
75. Пограничная зона
Под снегом спят дорожки и газоны,
Седые ели окружили сад,
И чуткой ночью пограничной зоны
Сосновый край Финляндии объят.
В последний раз замрут и разойдутся
На полустанке сонном поезда,
И с облака, широкого, как блюдце,
Скользнет на землю легкая звезда.
Знакомый путь. Чужие не отыщут
Среди сугробов, сосен и дорог
Обычный признак нашего жилища —
Затепленный тобою огонек.
Я раскрываю двери, как страницы…
Ты спишь, не слыша, я тебя зову…
Мне захотелось вдруг тебе присниться
И лишь потом возникнуть наяву.
Чтоб над тобой снегами Калевалы
Синела эта мерзлая земля.
Чтобы ты меня, проснувшись, целовала,
Как жизнь, как сон, с чужими не деля.
Где, Млечный Путь прожекторами тронув,
Сверкает ночь геральдикою звезд,
Где часовым недремлющих кордонов
Сжигает щеки бешеный норд-ост.
Огни, огни качаются на рострах,
Полночный час протянут, как рука,
И шлет бессонный, зоркий Белоостров
Маячный свет на край материка.
76. Колыбельная
Сыну Сергею
Вся столица спит давно,
Ночь пути завьюжила,
И морозное окно
В серебристых кружевах.
Спи спокойно, мой сынок,
Шороха не слушая,
Спит давно без задних ног
Медвежонок плюшевый.
Я спою тебе, дружок,
Песнь тебе доверю я,
Как среди больших дорог
Мчалась кавалерия.
Ты не бойся… Я с тобой…
Ночи были жуткими.
Стычка утром, в полночь бой,
Мы не спали сутками.
И теперь, в ночную тишь,
Как же мне не вспомнить их,
Если ты спокойно спишь
В нашей мирной комнате.
Не допустим мы врага
И на выстрел пушечный,
Ну, так спи, сынок, пока
С саблею игрушечной.
А ударит гром опять,
Вспомнишь ты, как пели мы,
Да и сам не будешь спать
Целыми неделями.
Вьюга легкая, кружись,
Вьюга – перелетчица.
За окном такая жизнь,
Что и спать не хочется.
За окном такая тишь…
Спи, меня не слушая,
Моя гордость, мой малыш,
Медвежонок плюшевый!
77. Зима в Пушкине
Казалось, что вот-вот засыпет
Снегами тихий городок,
Напоминающий Египет
Со стороны ямских дорог.
То были старые ворота…
К заставе Царского Села
Сто лет назад гвардейцев рота
Их на плечах перенесла.
Здесь, словно в лавке антиквара,
Живут минувшие века,
Забытый герб, литая чара,
Лепной карниз особняка.
Мне так знакома эта утварь
По книгам, выставкам, мечтам,
Как будто в солнечное утро
Я из Лицея вышел сам.
Стоял январь. И парк был скучен,
В аллеях не было людей,
Но чудился мне скрип уключин,
Свирель и клики лебедей.
Плыл легкий снег. И понемножку
Входили лыжники в азарт,
А я все ждал, что из окошка
На них прикрикнет Энгельгардт.
Каким дворцам тот флигель равен!
Вот здесь, уйдя из пышных зал,
Когда-то плакал сам Державин,
И Пушкин дружбу воспевал…
И видел я, идя к воротам,
Одетым в зимний полумрак,
Как шли в Лицей сдавать зачеты
Грузин, зырянин и остяк.
И чтили выше всех реликвий
Старинный дом, где много лет
Сидел за партою великий,
Влюбленный в родину поэт.
78. Странствие
В незапамятное утро
Я услышал хор пернатых
За отрогами Урала,
Где весною птичий слет.
Золотыми косяками
Шел сазан на перекатах,
Дед с тяжелого баркаса
В речке ставил перемет.
Он сказал мне: «Оставайся,
Дорогой товарищ, с нами,
У земли пшеницы хватит,
Рыбой хвалится вода.
Край наш светлый и богатый,
Корабли плывут по Каме…»
Я послушал и остался,
Но солгал, что навсегда.
Поселился на рыбалке,
Рыбакам чинил мережи,
С фонарями на баркасах
В устье Камы выезжал.
Белозубые пермячки
На меня глядели строже,
Если я их на гулянке
Невниманьем обижал.
Но под осень, в душный август,
Я ушел с плотовщиками
Из зеленого затона
На шумливый нижний плес.
Вышли девушки на пристань
И махали мне платками,
Их печальные улыбки
Я под Астрахань увез.
Так я странствование всё лето
По колхозам и станицам,
И везде гостеприимно
Открывали двери мне
В городах меня встречали
Улыбавшиеся лица,
И не мог я стать бродягой
В нашей солнечной стране.
Побывал на Черноморье,
Видел город на Сураме,
Дагестанские селенья
И Донбасса рудники.
И везде мне говорили:
«Поживи, товарищ, с нами», —
Я повсюду знал пожатье
Крепкой дружеской руки.
И когда настало время
Мне к пенатам возвращаться,
Я не знал, куда же ехать
С этих розовых полей?..
Люди все меня встречали,
Как друзья и домочадцы,
И везде я видел счастье
Славной Родины своей.
79. «Гранитный дом снарядами пронизан…»
