Читать книгу 📗 "Это я — Елена: Интервью с самой собой. Стихотворения - Щапова-де Карли Елена"
Флавия и Кори устраивали шоу — это была забавная коллекция вещей, которые сшила Флавия, все они были швами наизнанку, из дешевых материй.
В общем, если хотите, Флавия и Кори — родоначальники панка. Они уже тогда были с сантиметровыми стрижками и с бело-розовыми волосами.
Кори был симпатичный гомосексуалист, который всегда делал мне потрясающий мейк-ап [5]. Мой агент не был доволен, что я согласилась делать шоу для них, так как они не платили, но «Это твои друзья и делай как знаешь, — сказал Золи. — За зал в одном из самых дорогих отелей они могут платить, а на манекенщицу у них, видите ли, нет денег». Впрочем, обещали расплатиться платьями.
Я приехала в отель и легко нашла всю команду. Зал, который был отведен для нас, был небольшой, но очень симпатичный, и конечно же, — на тридцать втором этаже.
— Зайди в гримерную, Кори там! — крикнула пробегавшая помощница Флавии с бутылкой шампанского. Я стала пробираться сквозь наспех повешенные тряпки, которые превратились в занавески. Войдя в гримерную, я увидела два столика с большими зеркалами и лампочками, контейнер с платьями Флавии, что-то примеряющую Линду, модель из моего агентства, и еще одну экзотическую девицу, которую я не видела никогда. Бутылки шампанского, запах марихуаны… — в общем, обычная обстановка, но только с более симпатичными мне людьми, да и девиц было всего три.
— Где Кори?
— Линда, привет!
— Привет! Кори там. — И она махнула рукой в направлении еще одной занавески.
— Иди, он ждет тебя.
Кори, как всегда, был в приподнятом настроении:
— Дорогая, садись, сегодня важный день, и мейк-ап должен быть потрясающим.
Я села в кресло, и Кори легким движением стал протирать мое лицо ваткой с лосьоном.
— Бэби [6], хочешь шампанского?
— Что за вопрос, Кори, конечно хочу. Кори налил мне шампанского.
— Смок? [7]
— Да, спасибо.
Глоток, паф, красивые пальцы уже бегали по моему лицу и накладывали душистую основу.
Вдруг я услышала странный мужской голос. Занавеска скрывала меня от остальных участников шоу, поэтому я никак не могла видеть, кто говорит.
— Слушай, кто это там? Кори хитро улыбнулся:
— Это Мишель Лонг. Ты ее видела, когда вошла.
Мои глаза, по-видимому, округлились, так как Кори хмыкнул и прошептал:
— Это секс-чендж, она была мальчиком и сделала операцию, но тс-с… — она может услышать, потом расскажу.
Мишель что-то рассказывала такое, от чего все остальные покатывались со смеху. Я прислушалась:
— …Итак, я сказала ему: «Дорогой, сегодня ночью ты, как всегда, придешь ко мне, мне нужно, чтобы ты меня хорошо выебал…» И знаешь, что он ответил? — «Дорогая, я устал тебя ебать каждую ночь, я устал, — ты понимаешь? — я больше не могу!» — «Послушай, тебе только двадцать пять лет, и ты уже устал, что же будет потом?..»
В ту же секунду за нашу занавеску просунулась голова, и появилась Мишель в одних колготках, высоченная, с очаровательным лицом. Она пробасила:
— Кори, что за прелестный ребенок, кто это?
— Елена, Мишель.
— Хай! [8] Кори! Но ее мейк-ап гораздо светлее моего.
Боже мой, как она прелестна!
— Бэби, у нее очень светлая кожа, поэтому получается такой эффект.
— Посмотри, я хорошо сделала себе губы?
— Идеально.
— Мой Бог, до чего она худа! Сколько же ты весишь, бэби?
— Сорок пять кило.
Мишель смотрела на меня своими дикими русалочьими глазами.
— Тебе она нравится?
— Фантастик! Какой у тебя рост?
— Метр семьдесят четыре.
— Но кто ты? Ты не американка?
— Нет, я русская.
— Сейчас придет мой бой-френд [9], я обязательно представлю ему тебя.
Мишель взяла сигарету, у нее были руки с ногтями дракулы.
— Мишель! — крикнула Флавия. — Иди сюда, я хочу еще раз примерить на тебя это платье.
Мишель удалилась.
— Тебе она понравилась? — спросил Кори.
— Очень.
Наконец Кори закончил свою прекрасную работу и попросил только, чтоб я сама покрасила губы. В волосы мне была воткнута белая орхидея, и из зеркала на меня смотрело худое мистическое лицо.
— Кори, ты гений! — И я издала губами звук, обозначающий поцелуй.
В маленькой переодевалке были все: нервничающая Флавия, ее помощница Мишель, Линда, неизвестный мне фотограф, официантка, принесшая новые бутылки шампанского взамен старых, и, наконец, мой друг Сашка, которого я также пригласила как фотографа.
Вдруг раздвинулась дверь-занавеска и появилось нечто.
— А это мой бой-френд, — мягко пробасила Мишель.
Бой-френд был женщиной, но с таким странным лицом, что, будь Леонардо в наше время, это была бы его современная Мона Лиза. Наступила тишина, даже все видевшая Флавия не нашлась, что сказать. Но Мишель уже схватила меня за руку и тянула знакомить со своим любовником:
— Это Елена, нужно быть осторожным.
И она расхохоталась.
Все опять засуетились, захлопали пробки от шампанского. Сашка защелкал фотоаппаратом, и уже слышались голоса людей, наполняющих небольшой зал, — нас стали одевать.
Шоу прошло блестяще. Мой костюм с совершенно голым боком и практически одной грудью наружу произвел сенсацию. Каждая из нас имела на палочке маску, которой мы иногда, как веером, прикрывали себе лицо. Маски также сделал Кори, и они походили то ли на японские лица, то ли на наши собственные.
Народу было множество, и после шоу должен был состояться обед, на который идти у меня не было сил. Мишель познакомила меня со своими друзьями — с тяжело беременной женщиной и ее мужем. Их всех я пригласила к себе на парти на следующий день.
В это время я снимала большую студию, Пятьдесят восьмая стрит между Парком и Легсингтон. Получилось так, что снимала я ее у Сашки, но почему-то вместе с ним. Сашка был мой приятель, как я уже сказала, фотограф, верящий в летающие тарелки, остроумный, ужасно оборванный и имеющий в любовницах итальянскую графиню лет на двадцать пять старше его, феноменальную дуру, но все еще красивую, — как-никак, в свое время была на всех обложках «Вога» и, опять же, муж — американский еврей, хирург-пластик. Сашка смеялся и говорил, что переделывать ей нужно ноги, а не лицо. Сашка мне клялся, что будет жить в Бруклине или на Брайтон-бич, но его хватало ровно на две недели, потом он прикатывался опять. Студия состояла из трех огромных залов. Сашка мне не мешал, он был ужасно одинок, так же, как и я со своей белой глухой персидской кошкой. Ни у меня, ни у него не было денег, деньги были у моего бой-френда, который и оплачивал этот этаж и телефон, мою косметику и такси. Но слишком часто мне приходилось идти из Даунтауна пешком. У меня не было денег даже на сабвей [10].
