Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"

Кошечка знала, что им предстоит долгий путь. Моряки из команды парома развели костры в металлических ведрах, развесив эти опознавательные огни вдоль бортов. В черной воде залива зажглись светлые точки — холодные огоньки светящихся креветок, а ее поверхность засияла отблесками костров. Кошечка задремала, и покачивание парома унесло ее в прошлое — к тем вечерним лодочным прогулкам, которыми она наслаждалась в обществе своей матери в Ако.

— Это фонари бога-дракона, — услышала она приглушенный голос княгини и потерлась щекой о рукава ее тяжелого плаща из шелковой парчи.

— Души воинов, служивших роду Тайра. — Голос Хансиро в темноте казался далеким и гулким.

— Где? — Беглянка выпрямилась и несколько раз глубоко вдохнула холодный сырой воздух. В лодке стояла полная тишина нарушаемая только поскрипыванием руля. На фоне звездного неба выделялись темные силуэты спящих пассажиров.

— Там. — Хансиро наклонился и указал на огни, двигавшиеся вдали, среди белесых пластин тумана.

— Это всего лишь рыбачьи лодки.

— Вы уверены?

— Если я убежден, что действительность не является действительностью, как мне согласиться с тем, что сны — это действительно сны? — прочла Кошечка стихотворение монаха поэта Сайге. — Или что духи — это духи? Или что лодки — это лодки? — добавила она.

— Облака на закате — знамена морского бога, — вспомнил Хансиро строку из другого стихотворения монаха.

Кошечка уже спала. Она что-то пробормотала во сне — то ли вздохнула, то ли простонала. Возможно, она хотела показать, что узнала стихотворение. Голова молодой женщины откинулась и легла на плечо Хансиро. Рука ронина из Тосы дрожала, когда он укутывал Кошечку краем своего плаща. Воин осторожно прижался щекой к блестящим ароматным волосам. «Облака в час заката…» — эти строки вспыхнули в его мозгу, и Хансиро внезапно почувствовал, как ему близок тот безымянный поэт, который уже пятьсот лет назад терзался муками неразделенной любви.

ГЛАВА 61

Умелый ястреб

Этого ронина Хансиро заметил, как только сошел с парома в Кувано. Мужчина походил на одного из тех странствующих воинов, что нанимаются в телохранители к богатым торговцам. Одет он был в короткую синюю куртку труженика, через дыры которой проглядывала ватная подкладка, и в поношенный плащ с рисунком из черных и зеленых полос. Голову вызывающего подозрения ронина облегала синяя хлопчатобумажная повязка, завязанная под подбородком. Надписи на повязке Хансиро не смог различить, но решил, что это реклама какой-нибудь гостиницы или лавки.

Телохранитель сидел на обернутом соломой бочонке сакэ, лениво подпирая спиной штабель из-под рыбы. Он перебросил одну ногу через колено другой, гэта свалились с его босых ступней и держались только на узлах, зажатых между давно не мытыми пальцами. Планки, игравшие роль каблуков гэта, совсем стерлись. Судя по всему, ронин любовался отражением звезд в воде залива, отрешенно ковыряясь в ухе длинной бамбуковой палочкой.

— Его надо остерегаться, — пробормотал Хансиро. «Этот провел тысячу лет в море и тысячу в горах», — подумал он.

— М-м… — Кошечка тоже заметила опасного воина. Чувствовалось, что этот человек стоит большего, чем говорил его внешний вид.

— Вы утверждаете, что Кира нанял для погони за мной одних подонков.

— Псы и соколы одинаково служат тому, кто их кормит, отозвался Хансиро и протянул руку Касанэ. Дочь рыбака вскинула на плечо шест с поклажей и, поддерживаемая сильной рукой, сошла на берег по откидному борту парома, который играл роль сходни. Оказавшись на суше, девушка застенчиво улыбнулась Хансиро в знак благодарности. Насколько скованно и официально Хансиро вел себя с Кошечкой, настолько свободно он держался с ее служанкой. Касанэ была просто очарована им.

— Возможно, этот человек — последняя лисья уловка Киры, — сказал Хансиро.

— Кто? — спросила дочь рыбака, встревоженно оглядываясь вокруг.

— Не смотри в ту сторону, — одернула крестьянку Кошечка, делая вид, что проверяет, хорошо ли уложены вещи. — Тоса считает, что ронин, сидящий на бочке сакэ, — опасен.

— Он сейчас нападет на нас? — спросила Касанэ.

— Нет. — Хансиро вскинул на плечо свой узел. — Он из тех чистоплюев, которым неохота возиться с официальными бумагами. Этот красавец подстережет нас где-нибудь на перекрестке в безлюдном месте.

— Как вы считаете, Тоса, сколько их здесь еще? — Кошечка словно из праздного любопытства осмотрела причал.

— Он один.

— Почему вы так думаете?

— Я на его месте не взял бы с собой никого: когда корабль ведут слишком много моряков, он налетает на скалу.

— В таком случае не отведать ли нам знаменитых ракушек Кувано? — Кошечка, дернув плечом, зашагала по усеянному мусором берегу к ярко освещенным лавкам, которые были обращены фасадами к заливу по другую сторону широкой приливной полосы. — Я проголодалась.

Набережную Кувано заполняли люди. Здесь ярко горели большие круглые фонари и развевались на ветру флаги. Ставни чайных лавок и ларьков с мелочами на память были широко распахнуты. Владельцы торговых заведений наперебой предлагали свои услуги пассажирам, сходившим с поздних паромов. Но большинство прибывших морем паломников предпочитало найти местечко для совершения действия, обратного процессу насыщения.

— Ученик всегда идет на три шага позади учителя, — напомнил Хансиро Кошечке, догнав ее. Дочь князя Асано бросила на спутника сердитый взгляд, но замедлила шаг и пропустила ронина из Тосы вперед.

— Ты не устал, Хатибэй? — спросила она у Касанэ.

— Нет, молодой хозяин. — Касанэ поняла смысл вопроса: Кошечка старалась прежде, чем остановиться на ночлег, пройти еще несколько ри. — Я выспался на пароме.

— Мы можем, освещая путь фонарями, добраться до Ёкаити. Здесь все равно все гостиницы забиты.

— Как пожелаете, — Хансиро понимал нетерпение Кошечки: до Киото оставалось всего двадцать шесть ри.

Хансиро осмотрел вывески лавок:

— Ждите меня в «Доме ракушек».

Кошечка едва не потеряла голову от охватившего ее ужаса при мысли, что воин из Тосы сейчас покинет ее. Она вдруг почувствовала себя беспомощным карпом на разделочной доске под ленивым взглядом оборванца, который все еще сидел на прежнем месте, ковыряя в зубах.

— Куда вы идете?

— Природа иногда предъявляет требования, которым вынужден подчиняться даже ученик школы «Новая тень», — произнес, поклонившись, Хансиро с едва заметной долей иронии.

Он завернул за угол и подошел к отхожему месту, где уже облегчала свои животы небольшая группа паломников — в основном женщины и несколько мужчин, которым было недостаточно короткой остановки в придорожных кустах. Хансиро шагнул под сень бамбукового навеса: отсюда он мог наблюдать за «Домом ракушек» и княжной Асано.

Когда он устроился поудобней, подозрительный ронин легким спокойным шагом пересек освещенную площадку перед уборной. Он присел рядом с Хансиро, посмотрел поверх забора на залив и удовлетворенно вздохнул.

— Загнанный в нужник, он восхваляет звезды, — прочел нараспев оборванец. Стихотворение было смешное и без лишних украшательств. Хансиро этого и ожидал.

— Кто так беспечно высыпал в море звезды? Вон они тонут в волнах. — Хансиро составил хайку, используя последнее слово стихов незнакомца как «рычаг».

— Далеко ли идете?

— В нашем ненадежном мире человек не знает, как далеко он пройдет, — с вежливым поклоном ответил Хансиро. — Утром розовые щеки, к ночи — беленькие кости, — с этими словами воин из Тосы расстался с ронином и пошел своей дорогой, пробираясь сквозь толпу путников, чьи гостиничные гэта весело стучали по каменным плиткам дорожек, ведущих к чайным домам.