Читать книгу 📗 "Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен"

Арталах снова ахнул.

Король медленно покачал головой.

— Я-Яйцехватом я тебя н-назвал, но В-Ворон Б-Бури — твое и-истинное имя.

И тут я понял, что Сигтрюгг не продаст меня Маэлу. Я также понял, по его вопросам, что если я когда-нибудь завладею мечом и король об этом узнает, он отнимет его у меня.

Когда я позже благодарил Векеля за то, что он вплел эту историю в разговор, я упомянул об этом.

Он поинтересовался, не предпочел бы я получить удар по затылку темной ночью и быть доставленным в Дун-на-Ски, прямо в руки Кормака.

На это был только один ответ.

И, как предупредил Векель, снисходительность Сигтрюгга продлится ровно столько, сколько ему будет выгодно. Если придет весть, что Маэл заплатит хорошее серебро за наши шкуры, король легко забудет, что он витки, а я — любимец Одина.

Это была отрезвляющая мысль.

Глава семнадцатая

Клуан-Мак-Нойс, на реке Шаннон

Рассвет был уже близко. Справа от меня, где небо встречалось с землей, я заметил розоватый оттенок. «Бримдир» шел вверх по течению, весла со слабым плеском поднимались и опускались. Мы тренировались этому накануне: Карли и Имр ходили взад-вперед, внимательно наблюдая, пока у всех не стало получаться достаточно тихо. Команда «Морского жеребца» Асгейра делала то же самое; два драккара ходили вверх и вниз по участку воды на приличном расстоянии от монастыря. Болотистая, безлюдная местность была достаточно далеко, чтобы какой-нибудь крестьянин, режущий торф, не побежал в Клуан-Мак-Нойс с предупреждением.

Мы вышли в полночь и гребли, пока на болотистом берегу не стали различимы строения. Их было невозможно не заметить, даже в полумраке. Местность была плоской, монастырь и окружающее его поселение раскинулись на большой площади.

Покой все еще царил, если не считать двух петухов, оспаривавших друг у друга первенство. По расчетам Имра и Асгейра, мы должны были высадиться как раз в тот момент, когда монахи собирались вставать на вторую службу дня. «Неважно, если они ошиблись», — пошутил ранее Ульф, — «потому что лысые девки не умеют драться». «Нападать на монастырь», — объяснила Торстейн, — «это как отбирать конфеты у ребенка. Они только и делают, что плачут».

Хотя монахи и были беззащитны, я решил надеть свою кольчугу. Я проигнорировал насмешки Кетиля, кивнув на Мохноборода, Торстейн, Хравна и Углекуса, которые сделали то же самое. Это заставило Кетиля замолчать. Взглянув через узкий проход между «Бримдиром» и «Морским жеребцом», я заметил, что воины Асгейра тоже были одеты лишь в туники и штаны. Некоторые даже не потрудились надеть шлемы.

— Не говори «хороший был денек», — прошептал Клегги за моей спиной.

— «Пока не сядет солнце!» — с усмешкой ответил я, вынимая весло из воды.

— Не говори «хороша жена», — тихо продолжил Клегги.

— «Пока не похоронишь!» — Услышали и другие и подхватили.

— Заткните пасти! — прошипел Имр.

Я подавил смех и получил удар по голове. Клегги пнули в спину.

— Тихо, все! — приказал Имр.

— Какая разница? — Кетиль приподнял задницу со своего сундука и издал громогласный пердеж. — Это вам, христолюбцы-монахи!

Имр свирепо посмотрел на него, но тихий приказ Карли «табань правым бортом, левый на воду» не дал ему сказать больше. Воины повиновались, «Бримдир» повернул к берегу, и мгновение спустя мягко остановился в камышах, потревожив возмущенного водяного пастушка. «Морской жеребец», маневрируя, с Асгейром, гордо стоящим на носу, тоже остановился.

Ульф первым перелез через борт, опускаясь в воду по пояс. Я передал ему его щит и широкий топор; он хищно улыбнулся и побрел к берегу. «Монахи не виноваты в смерти Хаварда, — подумал я, — но они все равно заплатят». Мохнобород и Торстейн шли по пятам за Ульфом; так же, как и Хравн, Углекус и Карли.

— Так и будешь стоять и смотреть? — тон Векеля был язвителен.

Без слова я схватился за борт и перемахнул вниз. Вода была холоднее, чем мне хотелось, дно — вязким и илистым. Я взял свой щит у ухмыляющегося Лало; два топора и мой сакс были за поясом.

— Оставайся на корабле, — сказал я Лало.

Векель усмехнулся, спрыгнув следом за мной.

— И не надейся.

И точно: Лало перелез через борт и, будучи ниже нас обоих, погрузился в реку по самую грудь.

— О-очень х-холодно, — сказал он, стуча зубами.

Мы двинулись к мелководью, окруженные со всех сторон нашими товарищами. На берегу я увидел, что у Лало тоже был сакс на поясе. Вид у Векеля был устрашающий: лицо выбелено, глаза густо обведены черным. «Даже без оружия, — подумал я, — монахи с воплями бросятся от него врассыпную».

К моему развлечению, там, где причалил «Морской жеребец», вода оказалась глубже. Первый воин, сошедший с корабля, скрылся под водой и вынырнул, отплевываясь. Ему пришлось плыть до берега. Я слышал, как ругается Асгейр, приказывая всем, кто в кольчуге, снять ее, если они не хотят утонуть.

Вокруг Имра, который тоже был в доспехах, собрался рыхлый круг. Он надел их прямо перед тем, как покинуть «Бримдир». В свете зари он представлял собой впечатляющее зрелище: шлем с наглазниками, прекрасный меч, расписной липовый щит, яркие штаны.

— Рассредоточиться. Двигаться быстро, к большим зданиям — там и будет добыча. Медовуху и пиво оставьте на потом. На «Бримдире» напьетесь.

Напряженные лица расслабились; многие тихо рассмеялись.

Имр взглянул на Векеля и получил в ответ серьезный кивок. Знамения были добрыми, сказал ему Векель прошлой ночью. Наш набег будет успешным.

— Вперед! — приказал Имр. — Команда «Морского жеребца» все еще копошится. Это наш шанс. Сбор здесь к разгару дня. Быстро вернемся на реку.

Воины по двое и по трое побежали рысью к поселению. За ним, на некотором расстоянии от реки, стоял монастырь. Я слышал, как Кетиль жаловался, что торопиться некуда.

— Клянусь Одином, это всего лишь монахи!

Векель и Лало пошли со мной. К нам присоединилась Торстейн, что было удивительно. Тут что-то кольнуло в памяти. Я не раз замечал их вместе на «Бримдире», но, полагая, что Торстейн хочет узнать будущее или что-то в этом роде, не обращал внимания. Но были и взгляды, и перешептывания за спиной. Теперь, впервые в жизни, я задался вопросом, не испытывает ли Векель к кому-то чувств. То есть сердечных. Я бросил взгляд. Они с Торстейн шли бок о бок и тихо переговаривались. Лало, с саксом в руке, семенил за ними.

Впереди, из домов, донесся крик на ирландском. Он оборвался и перешел в булькающий вопль. Еще один крик, еще один резкий обрыв, и тут началось. Закричала женщина. Залаяла собака — коротким, отчаянным лаем, который бывает только от смертельного ужаса. Раздались крики мужчин, перекликавшихся друг с другом.

Я вытащил топор и побежал. Я не то чтобы искал драки и не горел желанием кого-то убивать — я просто хотел серебра, и золота, если повезет. Однако было трудно представить, как избежать кровопролития. Во время нашего плавания вдоль южного побережья Мунстера и в устье Шаннона большинство разговоров вращалось вокруг предыдущих набегов, в которых команда участвовала с Имром. Все они были жестокими.

Из узкого прохода между двумя соломенными домами во весь опор выскочил человек. Его копье было нацелено мне в грудь. Времени хватило лишь на то, чтобы нырнуть за щит. Мощный удар; железный наконечник пробил липовое дерево и впился мне в грудь. Я пошатнулся и инстинктивно взмахнул топором. Человек, пытавшийся высвободить копье, даже не заметил удара. Лезвие топора ударило его в основание шеи. На нем была лишь туника. Плоть разошлась. Кость хрустнула. Теплая алая кровь оросила мой щит и лицо. Человек рухнул, как тряпичная кукла — полуразрубленный труп.

Я посмотрел на то, что сделал, и к горлу подкатила тошнота.

— Из тебя бы никогда не вышло мясника, — сухо заметила Торстейн, перешагивая через мертвеца, словно это был просто камень.

Лало не смотрел; Векель сказал:

— Дурак. О чем он думал?