Читать книгу 📗 "Шелковый Путь (ЛП) - Фалконер Колин"

Жоссеран приложил руку к горлу, к распятию, которое он носил под своей шелковой рубахой. Он с внезапной яростью сорвал его с шеи, поднес к губам, чтобы поцеловать в последний раз, и бросил священнику.

— Помолись за меня, брат Уильям.

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю, почему Богу было так угодно поставить тебя на моем пути, но не могу сказать, что буду скучать по твоему обществу, когда мы расстанемся. Тем не менее, желаю тебе доброго пути до Акры.

— Тамплиер!

— Я не могу исполнить свою епитимью. Если я проклят, так тому и быть. Ты больше меня не увидишь. — Он пришпорил коня и поскакал вниз по серой морене вслед за конницей Сартака.

— Жоссеран! — закричал Уильям.

Татарский эскорт был застигнут врасплох. Их внимание было приковано к битве, разворачивавшейся прямо под ними. Услышав крик Уильяма, они все повернули головы, но к тому времени Жоссеран уже скакал прочь, и остановить его было слишком поздно.

***

CXXXIII

Хутулун пронеслась сквозь смешавшиеся ряды конницы Алгу, ее всадники следовали за ней. Воины Алгу выехали им навстречу, но стремительность ее атаки застала их врасплох, и десятки из них уже лежали в траве или на мелководье реки, убитые или раненые первым залпом стрел. Хутулун и ее авангард прорвались сквозь них и обошли, избегая одиночных схваток, их интересовала лишь добыча, ожидавшая их в кибитке.

Они были уже в дюжине шагов, когда полог разошелся. Она крикнула предостережение, но оно потонуло в криках и грохоте копыт. Вместо царевны за шелковыми занавесями царских носилок их ждали лишь лучники Алгу.

Она попыталась развернуть своего коня, но было уже поздно.

Она услышала свист стрел, и вокруг нее ее магадаи закричали и схватились за раны. Несколько человек соскользнули с коней. Ее собственная кобыла была ранена стрелой в плечо и встала на дыбы.

Ей потребовалось все ее мастерство, чтобы удержаться в седле. Она вскинула свой лук к плечу и выпустила две стрелы в лучников в паланкине. Она знала, что это безнадежно. Атака была остановлена, порыв утерян.

И к тому же, их добычи там не было.

Она пришпорила коня прочь от каравана. Она поняла, что беспокойство, которое она чувствовала все утро, было больше, чем предчувствие собственной смерти. Это было предзнаменование катастрофы. Она посмотрела вверх по долине, зная, что увидит.

Черная линия всадников неслась по пойме, и через мгновение она сметет их фланг. Теперь она поняла суть ловушки.

Вокруг нее она слышала крики страдающих и умирающих, лязг стали о сталь, пока сотни отдельных поединков разворачивались вдоль линии схватки. Она поскакала обратно вверх по склону долины, нашла своего гонца, велела ему послать в воздух стрелы отступления.

Но она знала, что было слишком поздно, слишком поздно.

Когда конница Сартака врезалась в боевые порядки, потрепанные остатки мингана Хутулун отступили и хлынули обратно к предгорьям. Жоссеран проскакал вокруг схватки в поисках пурпурного шелка: он увидел, как Хутулун спасается, поднимаясь по склону горы, собирая вокруг себя остатки своих воинов. Она направлялась к линии деревьев на северной стороне долины.

Воины Сартака, преследуя ее, выпускали залпы стрел из седел. Он присоединился к погоне, переправляясь через брод, с одной лишь целью в уме.

***

CXXXIV

Хутулун обернулась в седле. Отступление превратилось в два десятка отдельных погонь. Теперь она была одна, двое всадников преследовали ее по склону, их пластинчатые доспехи выдавали в них воинов из кэшика Хубилая. Они нагоняли.

Еще одна стрела вонзилась в круп ее кобылы, та заржала и едва не упала. Она снова оглянулась и увидела, что к охоте присоединился третий всадник.

Черное укрытие сосен казалось невыносимо далеким.

Пони Жоссерана несся на головокружительной скорости по неровной земле. Его бросок через долину чуть не вывел его на путь двух воинов Сартака; он был почти так близко, что мог их коснуться. Он увидел, как ближайший всадник поднял лук к плечу и прицелился.

Жоссеран отчаянно взмахнул мечом. Клинок полоснул по крупу скакуна лучника. Пони заржал и шарахнулся в сторону, сбив прицел своего всадника. Когда Жоссеран пришпорил коня и поравнялся с ним, лучник оглянулся через плечо, его лицо было искажено гневом и удивлением.

Жоссеран наотмашь ударил его эфесом меча и сбил с коня.

Всего сто шагов до линии деревьев. Хутулун знала, что там она сможет оторваться от преследователей.

А потом ее конь пошатнулся и тяжело рухнул на землю.

***

CXXXV

Злюка услышал крик за спиной и обернулся в седле. Варвар! Что он здесь делает? Он должен быть в безопасности, вдали от битвы, на другой стороне долины.

— Помоги мне! — крикнул Жоссеран и поник в седле, схватившись за грудь.

— Убирайся отсюда! — крикнул Злюка. — Ты что, спятил?

Но он остановился и развернулся. Не более чем в двадцати шагах от него на траве неподвижно лежала павшая бунтовщица. Ее конь пытался встать на ноги, но наконец сдался боли и, измученный, опустил голову на траву. Удовлетворенный тем, что не упустит свою добычу, Злюка рысью поскакал обратно вниз по склону. Варвар снова вскрикнул и вцепился в гриву коня, чтобы не упасть с седла.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул на него Злюка.

— Помоги мне…

— Где ты ранен? — Он схватил Жоссерана за халат, рывком выпрямляя его в седле.

Жоссеран со всей силы ударил его правым кулаком в лицо.

Злюка тяжело упал на спину и остался лежать, ошеломленный и в полубессознательном состоянии, кровь хлестала у него из носа.

— Помни, внезапность и обман, — сказал Жоссеран. — Твое величайшее оружие.

Он сильно хлопнул скакуна Злюки по крупу и отправил его галопом вниз по горе. Он пришпорил своего желтого жеребца вверх по склону вслед за Хутулун.

Ее кобыла лежала на боку, в предсмертной агонии. В плече животного торчала стрела, еще одна — в животе, и еще одна — в крупе. Кровь стекала по ее вздымающемуся боку. Наконец она затихла, ее глаза широко раскрылись в смерти.

Хутулун лежала всего в нескольких шагах от нее. Она схватилась за лодыжку, медленно поднимаясь в сидячее положение. «Вот, — подумала она. — Сегодня мой день умереть».

Она услышала грохот копыт и увидела, как еще один из всадников Сартака несется вверх по склону к ней. Судя по виду, один из иррегулярных воинов Алгу, в бурых мехах и войлочных сапогах. Она нашла свой меч в траве и с трудом поднялась на ноги, не обращая внимания на жгучую боль в ноге. Она не позволит им взять ее живой для их пыток и утех.

Он остановил своего коня в нескольких шагах от нее. Она узнала круглые глаза и огненную бороду. Жосс-ран!

Он перегнулся через седло и протянул ей руку.

— Быстрее! — Он подтянул ее к себе.

Они скакали через темный лес елей и сосен, следуя по хребту вдоль плеча горы. Теперь, когда они были в безопасности, Жоссерана охватило ликование, которое всегда приходит после битвы, и он громко закричал, облегчение и триумф смешались воедино. Его голос эхом отразился от отвесных стен ущелья. Откуда-то снизу он услышал шум бурлящей реки.

Она обернулась в седле, и он улыбнулся ей. Но она не ответила на его улыбку; ее лицо было бледным; из-под шарфа сочилась кровь.

— Ты ранена?

— Тебе не следовало возвращаться за мной, Жосс-ран.

— Это была авантюра. Я выиграл. Мы выиграли. Разве нет?

Она не ответила ему.

Они выехали из-за деревьев, оказавшись под холодным солнцем на суровом красном хребте, лишенном деревьев и травы. Они замедлили шаг. Узкая тропа превратилась в уступ, огибающий край оврага. Внезапно Жоссеран снова почувствовал, как холодный ужас поселился у него внутри. Весна и таяние льдов вызвали обвал, и путь впереди был завален горой валунов.

Жеребец Жоссерана повернул вверх по осыпи в поисках прохода. Слишком круто. Его неподкованные копыта скользили по растрескавшейся от мороза скале и лишайнику, и сыпучий сланец с грохотом сыпался вниз по склону. Они были в ловушке. С одной стороны от них были утесы, с другой — овраг.