Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"
Сын Стрекозы ударом ноги открыл дверь в чулан под лестницей и выволок из него хранившуюся там кучу постельных принадлежностей. Мальчик уже успел снять грим, но был по-прежнему в красной девической одежде, гэта и парике. Кошечка и Касанэ вползли в чуланчик. Голова сына Стрекозы уже исчезла под полом. Мальчик, откинув крышку люка, спускался по лестнице, которая уводила куда-то вниз. Касанэ полезла за ним. Кошечка спустилась последней и захлопнула за собой крышку. Трое беглецов оказались в темноте. В узком проходе, по которому они двинулись, ощущался тяжелый запах веками накопившейся пыли. Должно быть, этот подземный ход был построен в давние времена, когда отряды священников-воинов нападали на соперничающие храмы и сами оборонялись от нападений врагов. Кошечка услышала крысиный писк и шорох маленьких когтей, царапающих штукатурку. Кто-то слегка коснулся ее руки. Кошечка вздрогнула, но тут же поняла, что это мальчик-проводник.
— Поменяйтесь со мной одеждой, — прошептал он. Сверху все еще доносились крики, и своды подвала гудели от топота множества ног. Медленно и неловко — мешали мрак и теснота — Кошечка сняла капюшон, покрывало, куртку, штаны и таби. Отыскав на ощупь проводника, она передала костюм курого, получила взамен женский наряд, гэта и парик.
— Продолжайте идти по этому ходу, — прошептал мальчик, торопливо одеваясь. Пока он завязывал пояс, Касанэ застегнула ему таби. — Ход приведет вас к часовне Дзидзо-сама в кедровом лесу. Там есть маленькая дверца в стене.
— А что будет со всеми вами? — спросила Кошечка.
— Сити-сан уговорит власти и выручит нас. Он уже проделывал это не раз.
Мальчик не стал говорить, что, когда Кошечка и Касанэ скроются, властям не в чем будет обвинить актеров и официальное расследование беспорядков пройдет гораздо легче.
Сын Стрекозы повернулся к лестнице.
— Отец просил передать, чтобы вы были осторожны на перевале Сатта, — прошептал он через плечо. — Там опасно. Но вид с этих гор самый прекрасный на свете.
Черный силуэт вспыхнул на фоне светлого квадрата, когда мальчик открыл люк. Потом он захлопнул его, и беглянки вновь очутились в полной темноте.
ГЛАВА 43
Плюнувший в небо
Уходя в сторону от полей Камабары, Токайдо круто поднималась к возвышавшейся над морем отвесной, поросшей соснами скале. Дальше дорога вела к перевалу Сатта. Кошечка и Касанэ одолели первый этап этого нелегкого подъема.
Кошечка продолжала оглядываться через плечо, опасаясь погони. Но сзади никого не было видно, кроме двух почтовых слуг и их мохнатой кобылы, легким шагом взбиравшейся в гору.
— Подбери подол рубахи и шагай-ка побыстрей… — во все горло распевала эта парочка, когда нагоняла путниц. Один мужчина вел лошадь, другой ехал на ней верхом. Оба они были босы, одеты в синие хлопчатобумажные куртки на ватной подкладке и подпоясаны. Свои белые с синим головные повязки почтовые служащие завязали кокетливыми бантами. Две большие конические шляпы похлопывали лошадку по бокам: одна ударяла по левой задней ноге кобылы, другая по правой.
— Сорок медных монет за обе шляпы, — крикнула Кошечка.
— Тридцать за каждую, и они ваши. — Оба поклонились низко, но эти поклоны означали насмешку.
— Пятьдесят за пару!
— Продано.
Когда пеший погонщик подошел к лошади, чтобы отвязать выгодно проданный товар, та заложила уши и оскалилась, потом с достоинством развернулась и взрыла землю задними копытами. Мужчина не обратил ни малейшего внимания на выходки кобылы.
Пока шел обмен, он оценивающим взглядом окинул Касанэ, ее алое платье и парик.
— Сколько ты просишь за свою подружку?
— Больше, чем ты можешь заплатить, — ответила Кошечка.
Двое с лошадью двинулись дальше и снова завели свою песню:
Услышав имя Хатибэй, Кошечка побледнела и крепко сжала в руке посох. Только когда круп лошади исчез за поворотом дороги, беглянка успокоилась и вспомнила, что имя Хатибэй широко распространено среди простого народа.
Теперь Кошечка была одета в костюм мальчика, купленный ею для Касанэ, а Касанэ — в парик и шелковое платье сына Стрекозы. Длинный подол она подоткнула, чтобы он не путался в ногах при ходьбе, но вот гэта сильно мешали ей состязаться в скорости с госпожой.
Хотя дорога была трудна, Касанэ пребывала в прекрасном настроении и весело читала вслух вывески на придорожных ларьках. Восторг, который вызвало у нее театральное представление, еще не прошел, и Касанэ мечтала о новой встрече с труппой Ситисабуро в Окицу. Во время схватки в театре она находилась за сценой и потому не поняла, что происшествие было вызвано не только дурацкой выходкой крестьянских парней. Касанэ не подозревала, что она и Кошечка подвергались большей опасности, чем всегда.
Кроме того, девушка наслаждалась своим красным шелковым нарядом. Прикосновение к коже мягкой, облегающей тело ткани и нежные переливы ее цвета под солнцем будили в Касанэ какие-то неясные, но приятные чувства. Деревенская девушка еще не знала, что Кошечка собирается при первой возможности снова переодеть ее в хлопок: крестьянка в шелке привлечет внимание чиновников и хозяев гостиниц.
О том, что ее поклонник остался в Камбаре, Касанэ не очень беспокоилась: игра в «кошки-мышки», кажется, только раздувала огонь его страсти, и девушка была уверена, что этот парень снова отыщет ее. Касанэ даже предпочитала погоню соседству, потому что это обстоятельство позволяло ей пока не решать, как быть со своей добродетелью.
Дочь рыбака ощупала под платьем завернутое в промасленную бумагу последнее письма поклонника. Паломник адресовал его «Плывущей водоросли» и подписался «Странник». То, чего касались ее руки, касалось его голого тела! Лицо Касанэ запылало.
— Что случилось дальше с братьями Сога? — спросила она, отгоняя нескромные мысли.
Ей очень понравился в спектакле младший из братьев-мстителей, Горо. Драматическая поза актера, игравшего эту роль, и то, как он сжимал в зубах план охотничьего лагеря князя Кудо, привели девушку в романтический восторг.
— Они отомстили князю Кудо за смерть отца, — ответила Кошечка, думая о другом. Ее невнимание к спутнице можно было понять: беглянка снова взглянула назад, ожидая, что грязный оборванец, наемник из Тосы, вот-вот нагонит ее. — Дзуро-сан был убит в бою со слугами князя.
— А Горо-сан?
— Его схватили и приговорили к отсечению головы тупым мечом.
— Это несправедливо! Злой князь Кудо убил их отца. Дзуро и Горо объявили о своем праве на месть вовремя. — Касанэ была возмущена до глубины души. — Пьеса глупая! Крестьяне были правы, что возмутились против нее!
— Пьеса лишь зеркало, отражающее жизнь. Человек не может изменить свою судьбу. Дзуро и Горо убили князя Кудо. Они отомстили за отца и умерли довольные тем, что исполнили долг.
Кошечка подумала о князе Кире. Он сидит в безопасности в своей усадьбе, а она рискует жизнью, и все ее усилия могут оказаться напрасными. Дочь князя Асано без колебаний согласилась бы дать отпилить свою голову тупым мечом за право обезглавить Киру. Она представила себе, как длинное изогнутое блестящее лезвие нагинаты входит в его шею — так же легко, как отточенный нож входит в кусок бобового сыра. Кошечка сделала непроизвольное движение рукой и явственно ощутила сопротивление перерубаемого хребта.
Если ей придется казнить Киру, она не станет даже пытаться оставить полоску кожи нетронутой. Она увидит, как его голова с выпученными от страха глазами, подпрыгивая, катится по земле.
— Впереди что-то случилось, — Касанэ показала кивком на группу прохожих, столпившихся посреди дороги. Путники тихо переговаривались между собой. Речь шла о светло-сером речном камне, размером чуть больше кулака, который лежал в пыли Токайдо. Камень был обвязан черной тонкой бечевкой. Этот камень означал: «Не ходи дальше». К бечевке были прикреплены два маленьких пера, скрещенных под прямым углом и связанных ниткой. Информация наводила на размышления. Многие семьи использовали в своих эмблемах скрещенные перья, и семья Бансу-Ако была одной из них.
