Читать книгу 📗 "Золото стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард"

Капитан спохватился, обругал себя – нашел время глазеть на красоток! – и бросился за девушкой. Получив свободу и французскую саблю, она выбежала за дверь и повернула направо. Шарп следовал за ней, позабыв осторожность, внимая лишь чутью, твердившему, что в жизни человека бывают обстоятельства (подчас совершенно нелепые), которые способны перевернуть судьбу вверх тормашками.

Глава седьмая

Ноулз поработал на славу. В коридоре, объятом пламенем, не осталось живых врагов. Красные мундиры удерживали лестницу, перезаряжали мушкеты и стреляли, им было нипочем, что ступеньки стали скользкими от крови. Потом за дело взялись стрелки, штуцера прошивали свинцом гостиную на первом этаже, а майор Керси с саблей в руках гнал солдат в спальню, к окну, и кричал:

– Прыгай!

– Ниже прицел! Ниже! – громыхал внизу Харпер, командуя стрелками.

В гостиную проникали гусары, кашляли от дыма. Красномундирники сыпались из окон второго этажа, строились во дворе. Не появлялся один лишь Шарп.

– Его нет! – Майор Керси схватил Ноулза за плечо. – Убираемся! Могут конницей ударить!

Девушка исчезла за дверью. Шарп кинулся следом, заметив мимоходом статую Девы Марии; в ее ногах трепетали огоньки многочисленных свечей. Вспомнилось, как католики из роты говорили, что сегодня, то есть вчера, – пятнадцатое августа, Успение Пресвятой Девы Марии; прямо-таки на руку, ведь за дверью – чернильная мгла.

Капитан прихватил свечу и побежал вдогонку за стихающими шагами. Оступившись на скользкой ступеньке, он не удержался на ногах. И выругался. Его место – в роте, нельзя гоняться за незнакомой девчонкой лишь потому, что у нее длинные черные волосы, как у Жозефины, и стройная фигурка, и вообще она красотка, каких поискать.

Но эта ночь выдалась не для осмысленных поступков, а для безумного угара, для игры ва-банк – Шарп лишь сообразил, что она была в плену, а значит, враги почему-то сохранили ей жизнь, а значит, эта девушка нужна и ему.

Здравый смысл испарился на нижних ступеньках. Он знал, что лестница состоит из четырех маршей и нижний ведет в подвал. Шарп летел по нему, почти забыв осторожность, и вдруг навстречу взметнулась белая рука и раздался тихий возглас. Путь им преграждала дверь, через щели в филенках просачивался свет, однако ничто не говорило, что там кто-то затаился. Вопреки предостережению незнакомки, Шарп распахнул дверь. В погребе висела лампа на крючке, а под ней, лицом к двери, стоял улан с мушкетом при штыке. Он бросился вперед, видимо, больше надеясь на штык, чем на пулю, но уж в чем, в чем, а в таких поединках Шарп собаку съел. Он подпустил штык поближе, шагнул в сторону и даже не нанес удара, а лишь подставил клинок под живот противника.

Потом его чуть не стошнило.

Погреб был сплошь забрызган кровью – в нем убивали десятками самых изощренных способов. Вдоль стен стояли пустые стеллажи для винных бутылей, а на полу чернела испанская кровь; расплываясь в глазах, как в кошмарном сновидении, лежали изувеченные трупы. Молодых и старых, мужчин и женщин – всех умертвили с изуверской жестокостью.

У Шарпа родилась страшная мысль, что это, возможно, происходило вчера, как раз в те часы, когда он рассматривал долину с холма, когда он считал, что в селе нет мирных жителей. Он лежал в балке, солнце грело спину – а в винном погребе медленно, в чудовищных муках погибали мирные жители. Невозможно было пересчитать скорченные трупы, даже представить, как пытали этих людей перед смертью. Среди них были и дети – совсем малыши, вряд ли понимавшие, что происходит. Их, конечно, убили на глазах у матерей.

Шарп стоял, охваченный бессильной яростью, а девушка ходила в сумраке и склонялась над мертвецами.

Снаружи донесся залп. Рота пробилась! Наверняка!

Шарп схватил девушку за руку.

– Идем!

– Нет!

Она кого-то искала. Переворачивала трупы, презрев окружающий ужас. Зачем среди мертвецов поставили часового?

Шарп прошел мимо нее, взял фонарь и услышал стон из дальнего темного угла старого винного погреба. Услышала и девушка.

– Рамон!

Шарп наступил на безжизненную плоть, поморщился, угодив лицом в паутину, и наконец смутно разглядел мужчину, прикованного к стене. Некогда было рассуждать, откуда на стене винного погреба взялись кандалы. Капитан поднял фонарь – то, что он принял за цепи, оказалось кровавыми следами. Человека не приковали к каменной стене, а прибили заживо.

– Рамон! – Девушка скользнула к распятому, безуспешно задергала гвозди, а Шарп поставил фонарь на пол и стал бить о шляпку гвоздя бронзовой рукоятью палаша. Бил то справа, то слева, слыша топот копыт за стеной, крики и залпы, бил в лихорадочной спешке, и наконец гвоздь вышел, из раны потекла свежая кровь. Опять залп, опять топот; Шарп все стучал и стучал, и в конце концов пленник получил свободу.

Англичанин отдал девушке палаш и взвалил Рамона – или как его звали на самом деле? – на плечо.

– Пошли!

Девушка провела его через дверь, в которую они входили, по ковру из крови и трупов. Фонарь в ее руке осветил крышку люка. Шарп опустил на пол стенающую ношу, приналег плечом, и порыв свежего ночного ветра развеял зловоние крови и мертвечины. Стрелок выпрямился и с удивлением обнаружил, что люк открылся за каменной оградой, и тут же сообразил: его тут соорудили, чтобы не загромождать подвозимым провиантом двор и кухню. Он оглянулся и увидел роту – солдаты спокойно уходили колонной по трое.

– Сержант!

Харпер обернулся, и в сполохах пожара Шарп увидел на его лице огромное облегчение.

Капитан спрыгнул в подвал за раненым, поднял его, уложил на землю, выбрался сам и протянул девушке руку. Не обращая на него внимания, она вылезла сама, перевернулась на спину и встала – Шарп мельком увидел длинные обнаженные ноги.

Солдаты весело загомонили, и Шарп сообразил, что они посмеиваются над ним. Рядом был Харпер, хлопал по спине, болтал какую-то ерунду – мол, мы думали, что вы заблудились, – затем поднял раненого на закорки и побежал к роте, а капитан в первый раз за эту ночь увидел в темноте всадников.

Харпер отдал раненого в колонну. Ноулз ухмылялся, глядя на Шарпа, Керси многозначительно показывал на девушку.

– Заряжены? – спросил Шарп, имея в виду мушкеты. Ему пришлось крикнуть – со стороны горящего дома доносился громкий треск.

– Большинство, сэр.

– Продолжать движение! – Шарп легонько подтолкнул Ноулза в сторону ячменного поля, и тот повел роту под надежный покров тьмы.

Сам капитан обернулся к дому Морено – посмотреть, чем занимается кавалерия. Харпер был рядом, семистволка грозно глядела в сторону всадников. «Сколько они чухались, прежде чем отважились высунуть нос за ворота?» – подумал Шарп. Минут семь-восемь, решил он, вряд ли больше. За это время рота успела выпустить по ошеломленному врагу семьсот или восемьсот пуль, поджечь дом, спасти Керси, девушку и испанца.

Он улыбнулся.

– Справа! – крикнул Харпер.

Дюжина улан – цепью, смертоносные наконечники пик мерцают над самой землей, кони скачут рысью. С фланга врезать хотят, понял Шарп. Но время еще было.

– Стой! Напра-во!

Колонна смешалась, останавливаясь. Образовались три шеренги – неровные, но ничего, сгодятся.

– Задняя шеренга, кру-гом! Держать тыл!

Шеренга развернулась, изготовившись встретить атаку с тыла.

– Передняя! Целься в живот! Прочистим им кишки! Пли!

Случилось то, чего не могло не случиться. Вражеский строй смешался, падали кони, уланы вылетали из седел.

– Нале-во! – Снова рота стала в колонну. – Вперед! Быстрей!

Они спешили к полю, к несжатому ячменю. Сзади участился топот копыт, но заряженных мушкетов осталось слишком мало, чтобы сдержать новый натиск. Пора драпать.

– Бегом!

Люди припустили что было сил, позабыв про свою ношу, и Шарп услышал стон. Не время считать раненых. Он повернулся и заметил улан, отчаянно шпорящих коней. Один из них направился к Харперу, но тот отбил пику короткой винтовкой и здоровенной ручищей выдернул поляка из седла, выкрикивая гэльские ругательства. Ирландец поднял улана, как невесомое перышко, и швырнул под копыта другого коня.