Читать книгу 📗 "Кулачные бои в легком весе - Китсон Мик"

Едва он разделался с шахтером, вперед вышел Билл с пригоршней пенни.

Тогда-то Мейсон и посмотрел на меня.

За нами стояла толпа, громко требующая поединка. Было заметно, что Джем совсем не горит желанием драться, понимая, в каком состоянии сейчас Громила.

Я сказала Джейни:

— Надо его остановить.

— Удачи тебе, Энни, — скривилась она. — К тому же Биллу нужны эти деньги. Если только у тебя где-нибудь не припасена десятка, чтобы он со всеми расплатился. Но не волнуйся: он очухается, как только выйдет на ринг.

Билл уже полез через канаты. На ринге маленький краснолицый ирландец в алой куртке и цилиндре принял деньги и поприветствовал нового претендента. Потом, потирая руки, обратился к толпе:

— Дамы и господа! Сейчас мы увидим настоящий поединок! И кто же в нем сойдется? Типтонский Громила будет драться с Билстонским Задирой! Вы до конца жизни будете вспоминать, что видели это собственными глазами! Подходите, друзья, подходите! Такое нельзя пропускать!

Джем Мейсон, приплясывая, ушел в свой угол. Толпа все разрасталась, со стороны палаток бежали люди, услыхавшие, что намечается бой между Громилой и Задирой.

Меня охватило дурное, очень дурное предчувствие. Я увидела черные одеяния, венки и катафалк и поняла, что это будет последний бой Билла, если я выпушу его на ринг. Потом снова вернулся этот зов, ощущение, что Большой Том с улыбкой смотрит на меня с неба, что гомон и пение толпы предназначены только мне и что здесь, на пыльном ярмарочном поле, я сумею направить свою лодку в нужное русло. Я осмотрелась, оценила окружающую обстановку и ясно увидела смысл, словно прочитав его в книге. И, глядя на Джема Мейсона, прикинула свои шансы. Шансы хотя бы дотронуться до него.

Я протиснулась сквозь толпу к рингу в тот самый момент, когда Билл перелезал через канат, ухватила Громилу за плечо и дернула назад так, что он повалился в толпу, а сама выскочила на дощатый помост. Выпрямившись, я подняла кулаки, а потом сбросила куртку и осталась в белой рубашке и штанах.

Толпа радостно завопила, хотя некоторые и зашикали. Но некоторые орали:

— Давай, Энни! Давай, Энни!

Ко мне подскочил коротышка ирландец:

— Убирайся, мелюзга! Задира не станет драться с девчонкой! Женщинам нельзя на ринг…

Я несильным прямым ударом ткнула его в нос, и ирландец отпрыгнул, прикрыв лицо рукой. По пальцам потекла кровь.

— Ай! Вот же дрянь!

Я сказала громко, чтобы слышала толпа:

— Здесь нигде не сказано, что женщинам нельзя. Я умею читать, мелкий ты жулик! Здесь не сказано, что женщины не могут драться, а мы заплатили свой шиллинг. Я Энни Перри, дочь Громилы, я могу победить любого мужчину и легко справлюсь с этим красавчиком!

Услышав это, толпа обезумела, и теперь уже меня подбадривали все. Большая группа гвоздарок перед рингом скандировала:

— Вперед, Энни! Вперед, Энни!

Толпа оттаскивала Билла прочь, а он все кричал:

— Я тебя на это не благословляю, девчонка! Не будет тебе моего благословения! Чти отца своего! Чти отца своего!..

Несмотря на показную браваду, сердце у меня колотилось, и я принялась перепрыгивать с ноги на ногу — отчасти для того, чтобы унять дрожь в коленях.

Джейни подскочила к помосту и помахала мне рукой. Я наклонилась к ней, и она сказала:

— Следи за его правой. А еще Задира любит комбинации, и он быстрый… Да поможет тебе Бог, Энни!

Я обернулась. Коротышка ирландец выталкивал Мейсона из угла со словами:

— Давай, Джем! Преподай этой сучке урок!

Я пляшущей походкой приблизилась к нему, боксируя, но Джем встал передо мной, опустив руки, и покачал головой. Ему пришлось перекрикивать толпу, чтобы его услышали.

— Я не стану бить девушку. Прости, золотко, но не стану. Пэдди вернет тебе твой шиллинг. Я не буду с тобой драться.

Теперь я разглядела его как следует. Он был дюймов на пять выше меня, но руки у него были коротковаты, им недоставало моего размаха. Ноги напоминали барабанные палочки: широкие, как ветви дуба, вверху и изящно округлые в икрах. Плоский живот бугрился кубиками мускулов, а широкие округлые плечи напоминали потолочную балку, причем правое плечо было больше левого. Шея у него выглядела тонковатой для бойца, а на лице не было заметно никаких следов — не верилось, что он вообще выходил на ринг. Бинты на руках пестрели брызгами крови после боя с шахтером. А еще я чуяла запах Задиры, и от этого мне хотелось прыгать и плясать.

Толпа принялась браниться и свистеть, и Джем обернулся, поднял руки и прокричал:

— Я не бью женщин!

Кто-то рявкнул в ответ:

— Самое время начать, малыш! Они по-другому не понимают. Джем! Давай, врежь ей!

А гвоздарки распевали:

— Э-э-эн-н-ни-и-и… Э-э-эн-н-ни-и-и… Э-э-эн- н-ни-и-и…

Посмотрев в лицо сопернику, я вдруг сообразила: это же тот самый мелкий гаденыш с Типтонской портовой конюшни, который обозвал меня цыганвой в тот день, когда я с Биллом и Кэпом впервые оказалась в Типтоне.

Я продолжала приплясывать перед ним, а он все качал головой и уже собирался повернуться и уйти, хотя толпа продолжала освистывать его и обзывать трусом. Тогда я сдвинулась чуть вбок и нанесла быстрый прямой удар ему в лицо. Кулак пришелся в щеку, распоров кожу, и Джем взвился, сверкнув глазами.

— Вот тебе и шрам на милом личике, наглый пустомеля, — бросила я.

Он оглядел меня, все еще не приняв стойку, все еще с опущенными кулаками, и сказал:

— Я тебя знаю. — И улыбнулся. По щеке у него текла кровь, и, вытерев ее, Джем с удивлением посмотрел на собственные пальцы. — Я не стану бить девушку. Поцеловать поцелую, но бить не буду, — заявил он, не переставая улыбаться мне.

— А вот я тебя целовать не стану, — ответила я и еще дважды достала его короткими ударами, после чего врезала правой прямо в живот.

От удара Джем согнулся, и толпа взревела.

— А ты ведь этому училась, верно? — спросил он, выпрямляясь и тяжело дыша. И отступил на шаг, встав в стойку и подняв кулаки для защиты. — Но бить я тебя все равно не буду, — предупредил он.

— Что ж, а я тебя — буду, — ответила я и отходила его правой и левой по предплечьям.

Кулаками я ощущала жар его кожи, и удары получились неплохие — наверняка останутся синяки, — но Джем даже не поморщился и никак не показал боли.

Он отступил, не опуская кулаков, а я наблюдала за его движениями, чтобы вовремя заметить, когда он переместит руки, начнет делать ложный выпад или пригнет голову. Глядя ему в глаза, я пыталась найти брешь в его защите для прямого удара. На секунду защита ослабла, а этот нахал все продолжал мне улыбаться.

Тогда я оттолкнулась ногой и нанесла длинный удар левой рукой поверх его защиты, и в этот момент Джем нырнул в сторону, и я, потеряв равновесие, провалилась в пустоту на том месте, где он только что был. Зрители охнули, и Джем обернулся к ним, вскинув кулак. Все думали, что я упаду, но не тут-то было. Я удержала равновесие и резко развернулась сама, одновременно выбрасывая левый кулак для размашистого бокового удара. Задира все еще стоял с поднятой рукой, повернув голову к толпе, и атака получилась на славу: кулак угодил ему сбоку в челюсть, и я услышала хруст, хотя не могла поручиться, что это было — мои пальцы или его челюсть. Голова Джема дернулась вверх и в сторону, а тело осталось на месте.

Под испуганный вздох зевак Джем Мейсон рухнул на ринг: колени у него подогнулись, и он растянулся на досках. Маленький ирландец воскликнул:

— Боже правый!

Когда раздался звук упавшего на доски тела, толпа на секунду умолкла, а потом буквально взорвалась криками, воплями и ревом, словно скот привели на бойню. Я видела, как Джейни обнимается с гвоздарками, а мужчины машут шляпами. За спинами толпы я заметила большую уродливую голову Билла. Он кивнул мне и улыбнулся. Тут появились констебли, пытаясь протолкнуться к рингу.

В этой суматохе я поглядела на Джема, который еще не пришел в себя. Глаза у него были закрыты, а на лице застыла все та же дурацкая улыбка. Он походил бы на довольного ребенка у груди матери, если бы не ссадина от удара на щеке.