Читать книгу 📗 "Два дня в апреле - Мини Роушин"
Сказать по правде, иногда она очень надоедала. Вечно лезла не в своё дело. Только Изабель красиво разложит товар на витрине, нет, она придёт и тут же всё переставит по-своему. Причем будет при этом путаться под ногами у покупателей, изучающих ассортимент, представленный на витрине. Да еще и пребывая в полной уверенности в том, что её помощь просто неоценима. Нет, в чём-то от неё определённо была какая-то польза, это правда. Например, она строго следила за тем, чтобы под рукой всегда было достаточно упаковочной тары — бумаги, пакетов, — своевременно пополняя запасы всех этих материалов. Могла без всякого напоминания или просьбы взять веник и подмести пол или вынести вон корзину с мусором.
Но вот её разговоры с ничего не подозревающими покупателями могли вывести из себя кого угодно. Изабель только поёживалась, слушая её реплики. Так, к примеру, Мо могла откровенно высказать своё мнение по поводу полной бесполезности в хозяйстве такой вещицы, как мешалка для шоколада в чашке кофе. «Зачем его мешать? — резонно вопрошала она. — Шоколад и так мгновенно растворится, стоит его положить в чашку с горячим кофе». Столь же решительно она была настроена против разноцветных бумажных фонариков, якобы пригодных для того, чтобы служить ночниками. «И не говорите мне, — заявляла она категорическим тоном, — что это безопасно. Горящая свеча под бумажным колпаком — того и жди беды!»
«Мы в своё время использовали для этой цели каминную полку», — сообщила она одной покупательнице спустя всего лишь неделю после того, как они открылись, когда та вознамерилась приобрести миниатюрные шпильки-гвоздики для того, чтобы развесить на них рождественские открытки. А один раз она почти расхохоталась в лицо покупательнице, когда та поинтересовалась, имеется ли у них в наличии тостер розового цвета. Пожалуй, не знай Изабель характер Мо, можно было бы подумать, что она самым беспардонным образом срывает им работу, мешая торговле.
Разумеется, такого она и в мыслях не держала. Напротив! Мо, как никто из них, всем сердцем и душой желала только процветания детищу её дорого Лео. Вот ей бы только помолчать иной раз, не торопиться озвучивать вслух своё мнение касательно того или иного товара, и всё было бы вообще прекрасно. Но нельзя же было приковать её цепями к счётной машинке и не выпускать из подсобки до тех пор, пока в торговом зале не останется ни одного покупателя.
Разумеется, им обеим потребовалось время, чтобы притереться друг к другу, чтобы Изабель смирилась с тем, что Мо может возникнуть в торговом зале в любую минуту (хотя что здесь делать бухгалтеру?!). Поначалу она пыталась загружать Мо всякими безобидными поручениями, стараясь максимально оградить покупателей от этих контактов. Но вскоре Мо взбунтовалась.
«Думаю, у вас нет никакого права гонять меня туда-сюда, словно девчонку на побегушках!» — объявила она оскорблённым тоном, когда однажды Изабель попросила отнести несколько пустых коробок в подсобку. «Вы здесь не начальница, а всего лишь наёмная работница!» — не преминула она тут же напомнить Изабель её законное место. Словом, закатила настоящий скандал, после которого Изабель стала вести себя гораздо осмотрительнее. Бог его знает, что старухе может взбрести в голову. Ещё, чего доброго, пойдёт и нажалуется Дафнии. В итоге пришлось смириться и затаиться, безропотно принимая посягательства Мо на свою законную территорию. Оставалось только молчать и скрежетать зубами, слушая бездумные комментарии, которыми она сыпала в разговорах с покупателями. Вот так, постепенно они пришли пусть и к шаткому, но всё же компромиссу, терпя присутствие друг друга.
Но вот сейчас, когда Мо ушла от них, Изабель уже почти жалеет об этом. Порой ей явно недостаёт присутствия сварливой свояченицы рядом. Разве что по её чаю она не скучает, это уж точно. Мо имела обыкновение заваривать такой густой и такой крепкий чай, чтобы ложка стояла. Кружки, которые Изабель принесла на работу для их каждодневных чаепитий во время обеденного перерыва, предварительно выбросив весь тот старый хлам с отбитыми ручками и отколотыми краями, который хранился в подсобке до неё, так вот, эти кружки приходилось просто отскабливать чуть ли не ножом после каждого очередного чаепития, такой налёт оставлял на стенках чашек чай, заваренный Мо.
Изабель медленно идёт по торговому залу, поправляет подушечки, на которых разложена бижутерия, выравнивает ряды открыток, разматывает шарфы, поправляет криво висящие картины и акварели. Вот она останавливается возле одного из полотен, на котором запечатлён красивый вид на море. Этот пейзаж ей очень нравится. Вчера его едва не купили. Но остановила, как всегда, цена. Всё же целых семьдесят пять евро. А имя художника практически никому не известно. Вот и болтается картина на стене уже почти два месяца, всё еще ожидая своего покупателя.
Само собой, Мо не осталась в стороне, когда картину только-только выставили на продажу. «Вы оценили её в целых семьдесят пять евро? — воскликнула она недоверчиво, комично вскинув брови вверх. — За что? Пару мазков кистью, пару синих и белых пятен… Да любой ребёнок нарисует вам лучше! Готова поспорить на что угодно…» Изабель предпочла не вступать ни в какие дискуссии, прекрасно понимая, что спорить с Мо всё равно бесполезно. К тому же, как известно, о вкусах не спорят.
Вчерашняя покупательница… она, к примеру, весьма впечатлилась этим пейзажем и уже была почти готова купить картину, но вот только цена… Одним словом, женщина взяла паузу на раздумья. Сказала, что ей нужно посоветоваться с мужем, возможно, даже привести его сюда и показать картину. Но Изабель всё поняла правильно. Обычные отговорки и извинения в подобных случаях. К сожалению, большинство людей слабо разбираются в искусстве. Вот, к примеру, история, случившаяся несколько недель тому назад. Покупательница, взяв очень красивую акварель с изображением парусной регаты, заявила, рассчитываясь за приобретение, что купила акварель только потому, что красные паруса на одной из яхт удачно гармонируют по цвету с обивкой её дивана. Вот тебе и всё искусство!
Впрочем, и сама Изабель вынуждена была признаться — до замужества с Алексом она тоже не была большим ценителем искусства. Пожалуй, не смогла бы отличить Ренуара от Пикассо, не говоря уже о живописных полотнах их соотечественника, ирландца Луи ле Броку. А кто бы смог, с другой стороны? Зато ей нравились картины Вермеера, а из ирландских художников — произведения Джека Йейтса и Пола Генри. Уже кое-что!
Когда она впервые переступила порог дома Алекса, первое, что её поразило, — это обилие живописных полотен. Картинами были увешаны все стены, причем большинство из них написаны современными художниками. На тот момент их имена ничего не говорили Изабель. Некоторые полотна ей понравились, другие — нет, но комментировать свои пристрастия и антипатии она не стала. Не хотела демонстрировать мужу своё невежество в вопросах искусства.
Алекс постоянно посещал выставки, читал искусствоведческие обзоры — словом, был в теме. Когда он приносил домой очередное живописное приобретение, Изабель всегда спрашивала у него: «А что тебе понравилось в этой картине?» Ей хотелось понять, какими глазами муж смотрит на картину, что видит в ней, что чувствует, но в ответ он лишь слегка пожимал плечами и говорил: «О, это очень трудно объяснить!»
Понадобилось время, чтобы разобраться в очевидном. Мужа меньше всего интересовало искусство, так сказать, ради искусства. Для него картины были обычным товаром, выгодным капиталовложением, чем-то таким, из чего впоследствии можно будет извлечь хорошую прибыль. И на этом точка! Но, живя в окружении произведений искусства, Изабель мало-помалу и сама начала интересоваться живописью и даже разбираться в ней. Она тоже стала посещать выставки, иногда вместе с Алексом, чаще — одна. И постепенно у нее открылись глаза: она стала видеть, подмечать, понимать, научилась отличать хорошее полотно от ремесленной поделки.
