Читать книгу 📗 "Олег Ермишин - Афоризмы"

Не (…) мера Христова различна, но благодати Его вливается столько, сколько мы можем вместить.[3456]

Меньше греха следовать злу, которое признаешь добром, чем не сметь защищать того, что верно знаешь за добро.[3457]

Мы праведны тогда, когда исповедуем грехи наши.[3458]

Крещение разрывает древние грехи, но не дает новых добродетелей.[3459]

Если ты упрекаешь Творца, зачем Он сотворил тебя таким, что ты не имеешь силы и изнемогаешь [в борьбе с грехом], то я тебе (…) скажу, что упрек будет больше, если ты вздумаешь обвинять Его, зачем Он не создал тебя Богом.[3460]

Ты скажешь: если не могу, то и греха не имею. Имеешь грех, зачем не сделал того, что другой смог сделать.[3461]

Евангелие учит, что тому, кто захочет судиться с нами и тяжбою и кляузами отнять рубашку, нужно отдать и верхнюю одежду; но не заповедует, чтобы мы благодарили его и с радостью теряли принадлежащее нам.[3462]

Протягивая руку [с подаянием], озираемся туда и сюда, и она меньше разжимается, если никто не видит.[3463]

Ты делаешь из нужды добродетель.[3464]

Поношение Господа есть наша слава. Он умерщвлен, чтобы мы жили; Он сошел в ад, чтобы мы взошли на небо; Он сделался безумным, чтобы мы стали мудростью; Он снял с себя образ и полноту Божества, чтобы в нас обитала полнота Божества.[3465]

Молодая вдова, которая не может удержаться или не хочет, пусть уже отдается скорее мужу, чем дьяволу.

Есть стыд, что ведет к смерти, и стыд, что ведет к жизни.

Они одно и считают за святость, уверяя, что они ученики рыбарей, как будто люди потому лишь могут быть праведны, что ничего не знают.

Если говорить об авторитете, то все-таки мир больше Рима.

Одухотворенный и щедрый муж хоть и не долго проживет, но к долгожителям причисляется, а тот, кто житейской суетою и убогостью существует, кто не способен ни себе, ни другим пользы принести, тот кратковечен и несчастен будет, даже если и до глубокой старости доживет.

Одухотворенный муж назначен к тому, чтобы восходить, а ничтожный – всегда опускаться. Ведь очень трудно снизу забраться наверх, но сверху спускаться легко, не то, что восходить.

Умный способен понимать даже мысли ближнего, наблюдая за его поведением и обликом.

Мудрый знает, как поступать и там, где не имеет опыта; глупый ошибается и в том, чему учился.

Из мудрых никто не осмелится на следующие три вещи: к царям приближаться, пить яд для пробы, вверять тайну женщине.

Благоразумного и красноречивого мужа до беседы с ним не всегда и заметишь; как и огонь, скрытый в терне, лишь когда выйдет наружу, производит на воздухе пламя.

Тот, кто смешивает драгоценные камни и жемчуг с оловом, больше бесчестит себя, чем жемчуг.

Нужно, чтобы владыки не презирали малых, которые под ними: ведь малые уже и не малые, когда полезны великим.

Хоть и много в царском дому мышей, но нет в них нужды, пусть и близко они; птица же по имени сокол хоть и дика, но за свойства свои призывается, принимается и на царской руке сидит.

Буря не повреждает маленькие деревья, а высокие, сломав, вырывает с корнем.

Многие сильные побеждены бывают немощными.

Затевающие войну сами попадают в свои сети.

Больному не следует скрывать свою болезнь от врача, а бедняку прикрывать нищету свою перед друзьями.

Лучше по огню и по змеям ходить, чем жить со злыми советчиками.

Не вверяй своей тайны тому, кто угощает тебя, прежде чем не узнаешь его верности и дружбы.

Кто останется невредим, служа царям и приближаясь к ним? Властители похожи на скверную блудницу, которая сходится со многими мужчинами.

Кто не довольствуестя малым, а устремляет свои взоры на многое и дальнее, не задумываясь о причинах и следствиях, добьется того же, что мухи: им ведь недостаточно, чтобы летать на цветы и деревья, вот и оказываются они задавлены, влетев порою в слоновые уши.

Даже когда враг бессилен, мудрый царский первосоветник не позволяет царю идти на бой, если можно миром уладить?

Мудрость и многомощных побеждает.

Мудрый от разума бодр, а безумный от неумия пьян.

Нет ничего сильнее хорошего совета и ничего вреднее скверного дела.

Не обличай безумного, чтобы не возненавидел он тебя.

Удаляйся от коварного человека, даже если вы в родстве или близки с ним.

Хоть сколько мажь медом горький плод, не переменит он своей горечи в сладость.

Всегда ненавидят безумные мудрых, неучи ученых, скверные нескверных, а испорченные хороших.

Дурной и коварный человек превратит любовь во вражду и смуту, если пристроится к друзьям.

Должно хранить тайны своих друзей. Не хранящий тайну бесчестит свою совесть и посрамляет доверие к себе.

Кто стремится к добру, должен быть готов терпеть зло.

Во время испытания стекаются все беды.

Всякий, кто строит козни против ближнего своего, упадет в ров, который вырыл.

Доказательство истинной любви состоит в том, чтобы любить любимых и враждовать с врагами.

Алчная душа всем злым делам начало.

Не заботься о богатстве, человек многоумный почтен и без богатства.

Среди мудрых нет чужаков.

Поистине нет в жизни ничего лучше, чем помощь друга и взаимная радость.

Нет большего удовольствия в мире, чем дружеская беседа.

Храбрый испытывается в скорбное время, а верные друзья – в беде.

Пока нет войны, усмирять врагов нужно дарами, если же ополчились они на тебя, нельзя уклоняться. Терпенье и смиренье нужно иметь и для мира, и для войны.

Бессильными врагов своих всегда называют глупые.

Дерево, даже и подрубленное топором, снова срастается, и рана от стрелы излечивается и зарастает. Но стрела словесная неисцелима, ведь она попадает в самое сердце.

Кормить врагов весьма похвально.

Если мудрый человек оказывается в несчастье, он покоряется даже ничтожным, пока не достигнет желаемого.

Изобретательностью и умом побеждать лучше, чем сопротивлением.

Не следует пренебрегать четырьмя вещами: огнем, болезнью, врагом, долгом.

Кто довольствуется малым, живет беззаботной жизнью.

Разве ты не знаешь, что настоящая жизнь есть путешествие? Разве ты – гражданин? Ты – путник. (…) Не говорите: у меня такой-то город, а у меня такой-то. Ни у кого нет города; город – горе [на небесах]; а настоящее есть путь. И мы путешествуем каждый день, пока движется природа.[3466]

Любовь не знает насыщения, но, постоянно наслаждаясь любимыми, более и более воспламеняется.[3467]

Если уж помнить грехи, то помнить должно только свои.[3468]

Где бы ты ни был, молись. Ты – храм Божий: не ищи же места; нужно только душевное расположение.[3469]

Грех не в нашей природе; мы сподоблены воли и свободы. Ты – мытарь? Можешь сделаться евангелистом. Ты – богохульник? Можешь сделаться апостолом. Ты – разбойник? Можешь приобрести рай. (…) Нет такого греха, который не изглаживался бы покаянием.[3470]

Многие приходят в церковь, произносят тысячи стихов молитвы, и выходят, не зная, что говорили они; уста их движутся, а слух не слышит. Ты сам не слышишь своей молитвы: как же ты хочешь, чтобы Бог услышал твою молитву?[3471]

Как раны, открытые и часто подвергающиеся влиянию холодного воздуха, делаются более жестокими, так и душа согрешившая становится более бесстыдною, если пред многими обличается в том, в чем она согрешила. (…) Не прибавляй же раны к ранам, объявляя согрешившего, но делай увещевание без свидетелей.[3472]

Как доброе дело – помнить о своих грехах, так доброе же дело – забывать о своих добрых делах.[3473]

Не вспоминай о своих добрых делах, чтобы помнил о них Бог.[3474]

Разве Церковь – в стенах? Церковь – во множестве верующих.[3475]

Не думаю, чтоб в среде священников было много спасающихся; напротив – гораздо больше погибающих, и именно потому, что это дело требует великой души.[3476]

Если бы все стремились к архиерейству, как к обязанности заботиться о других, то никто не решился бы скоро принять его. А то мы гоняемся за ним так же точно, как за мирскими должностями.

(…) Чтобы достигнуть почестей у людей, мы погибаем пред очами Божиими.[3477]

Народ составляют святые, а не толпа народа.[3478]

Какая это слава, если она заставляет искать чести от низших (…)? Честь состоит в том, чтобы пользоваться славою от высших.[3479]