Читать книгу 📗 "Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Стивенсон Роберт Льюис"
– Боже милосердный! – вскричала владелица особняка, бросив разъярённый взгляд на молодого человека. – До чего вы докатились! Я то думала, что вы джентльмен, однако вижу перед собой неопровержимые доказательства того, что вы какой-то жалкий бакалейщик или зеленщик. Покорнейше прошу вас собрать всё это и убраться с глаз моих долой.
– Сударыня, – с трудом выдавил из себя Сомерсет, – вы обещали предупредить меня за месяц.
– Я заблуждалась в вашей порядочности, – ответила старуха. – И сейчас велю вам немедля покинуть этот дом.
– Сударыня, – собрался с духом молодой человек, – весьма сожалею. Если бы это касалось меня лично, то я бы не медлил ни секунды. Но как же мой квартирант?
– Ваш квартирант? – недоуменно повторила миссис Лаксмор.
– Нуда, квартирант. Зачем же это отрицать? – удивился Сомерсет. – Он только неделю как въехал.
Старуха в полном изумлении опустилась на стул.
– У вас квартирант? У вас?! – воскликнула она. – Скажите на милость, как вам удалось его заполучить?
– По объявлению, – ответил молодой человек. – Ах, сударыня, я подошёл к делу очень обстоятельно. Я использовал… – он невольно перевёл взгляд на плакаты, – использовал все возможности.
Она посмотрела туда же, куда и он. Впервые за всё время общения с ней Сомерсет увидел, как она достала лорнет. Когда она во всех подробностях рассмотрела его «шедевры», она разразилась звонким и пронзительным смехом.
– Ах, вы просто душка! – воскликнула она. – Уверена, что вы выставляли их в окне. Макферсон! – крикнула она служанке, которая всё это время тихонько ждала в коридоре. – Я остаюсь обедать с мистером Сомерсетом. Возьмите ключ от погреба и принесите вина.
Весёлое расположение духа не покидало её на протяжении всего обеда. Она подарила Сомерсету две дюжины бутылок вина, которые служанка принесла из погреба.
– Это гонорар, – сказала она, едва сдерживая гомерический хохот, – за ваши дивные творения, которые вы должны оставить мне, когда уедете.
Наконец, заявив, что она не смеет более мешать безумию в самом безумном из лондонских домов, миссис Лаксмор отправилась, как она туманно выразилась, «куда-нибудь в Европу».
Не успел отъехать её кэб, как Сомерсет встретил в коридоре сиделку-ирландку – по виду трезвую, но явно чем-то взволнованную. Как выяснилось с её слов, сразу после визита миссис Лаксмор с мистером Джонсом случился приступ, и страдания больного может облегчить лишь подробное объяснение того, что же всё-таки произошло. Сомерсет, тараща глаза от изумления, рассказал всё, как было.
– Это всё?! – вскричала женщина. – Как перед Богом, это всё?!
– Послушайте, любезная, – произнёс молодой человек, – я понятия не имею, к чему вы клоните. Предположим, что эта дама – жена моего друга, или моя крёстная, или королева Португалии. Какое до этого дело вам или мистеру Джонсу?
– Пресвятая Богородица! – вскричала сиделка. – Как бы он был рад услышать это!
Затем она стремительно взбежала вверх по лестнице.
Сомерсет же вернулся в столовую и, обуреваемый самыми мрачными мыслями, медленно допил стоявшую на столе бутылку. В ней был портвейн, благороднейший из напитков, который никак нельзя пить помимо трубки. Потягивая вино и окутываясь табачным дымом, он размышлял, выдвигая одно подозрение за другим и тут же рассеивая их. По натуре своей он был скептиком и не принимал ничего на веру. Его не охватывал ужас при мысли о преступлении или пороке, однако он видел и воспринимал мир со всеми его достоинствами и изъянами со здоровым скепсисом молодости. В то же время он был убеждён, что оказался под одной крышей с какими-то заговорщиками или злоумышленниками, и неукротимый охотничий инстинкт подталкивал его к действию. Бутылка опустела, солнце скрылось за горизонтом, и сгустившиеся сумерки вкупе с голодным урчанием в животе прервали ход его мыслей.
Он вышел из дома и отправился поужинать. Ужин затянулся, поскольку Сомерсет продолжил дегустацию вин. Так или иначе, но домой он вернулся далеко за полночь. У входной двери стоял кэб, и, войдя в переднюю, Сомерсет лицом к лицу столкнулся с одним из самых частых гостей своего постояльца. Это был мужчина могучего телосложения, с грубыми чертами лица, с бородой-эспаньолкой, подстриженной по американской моде. На плече он нёс чёрную складную дорожную сумку, по виду весьма тяжёлую. Вид человека с громоздкой поклажей посреди ночи вызвал у Сомерсета самые жуткие мысли. Он вспомнил истории о жильцах, которые съезжали без ведома хозяев, забрав не только свои пожитки, но кое-что из мебели и убранства их временного пристанища. Пребывая в довольно весёлом расположении духа и вместе с тем снедаемый подозрениями, Сомерсет притворился пьяным и весьма грубо толкнул человека с эспаньолкой, отчего тяжёлая сумка свалилась на пол. Внезапно побледнев, человек с бородкой выругался и мешком осел на коврик у лестницы. В тот же миг из-за перил на втором этаже показались головы больного постояльца и сиделки-ирландки. На их бледных лицах отчётливо читался испуг.
Никак не ожидавший подобной реакции, Сомерсет замер, в то время как человек с эспаньолкой ухватился за перила и, то и дело поминая Святое семейство, поднялся на ноги.
– Господи, что с вами? – ахнул молодой человек, когда вновь обрёл дар речи.
– У вас не найдётся коньяку? – спросил человек с бородкой. – Мне плохо.
Сомерсет плеснул в рюмку немного живительной жидкости и подал человеку с эспаньолкой. Тот, окончательно придя в себя, принялся рассыпаться в извинениях. Причиной всего, по его словам, была хроническая лихорадка. После этого он взмокшими и трясущимися руками осторожно взвалил на плечо свою ношу и вышел на улицу.
Сомерсет отправился спать, но сон не шёл. Ему не давала покоя навязчивая мысль: что же там, в дорожной сумке? Краденые вещи? Мёртвое тело? Или – он рывком сел на постели – адская машина? Он твёрдо решил узнать ответы на свои вопросы и с рассветом устроился у окна столовой, внимательно присматриваясь и прислушиваясь ко всему происходившему вокруг.
Томительно тянулись часы. Внутри дома ничего особенного не происходило. Снаружи отмечались лишь частые «челночные» походы сиделки за угол и обратно, и ближе к полудню у неё начали заплетаться и язык, и ноги. Однако в самом начале седьмого вечера из-за угла появилась хорошенькая и элегантно одетая молодая дама, которая остановилась в отдалении и некоторое время разглядывала фасад особняка, часто при этом вздыхая. Она не в первый раз проделывала сей странный ритуал, и молодому человеку неоднократно предоставлялась возможность оценить её изящную фигуру и дивные глаза. Он обрадовался её появлению и придвинулся к окну, чтобы получше рассмотреть её. Каково же было его удивление, когда она, словно сделав над собой какое-то усилие, направилась к дому, взбежала по ступенькам и осторожно постучала в дверь! Сомерсет бросился вниз, надеясь опередить сиделку, которая, скорее всего, задремала, чтобы иметь удовольствие лично встретить прекрасную незнакомку.
Она спросила мистера Джонса, а затем без какого-либо перехода справилась у молодого человека, является ли он владельцем дома, после чего продолжила, как ему показалось, с улыбкой:
– Поскольку если это так, я хотела бы посмотреть другие комнаты.
Сомерсет ответил, что он обязался больше не брать квартирантов, однако она уверила его, что в данном случае это не имеет значения, поскольку она наводит справки от имени друзей мистера Джонса.
– Поэтому, – продолжила она, внезапно направившись к двери столовой, – начнём отсюда.
Сомерсет не успел преградить ей путь, хотя, возможно, у него не хватило на это духу.
– Ах! – воскликнула она. – Как здесь всё изменилось!
– Сударыня, – обратился к ней молодой человек, – после того как вы сюда вошли, я имею полное право заявить то же самое.
Она отреагировала на сей весьма сомнительный комплимент, скромно потупив взор, и, изящно приподняв подол платья, осмотрела обе комнаты, то улыбаясь, то вздыхая. Когда она пристально рассматривала оба рекламных «шедевра», глаза её вспыхнули, на щеках выступил румянец, и она выразила своё восхищение ими несколько взволнованным тоном. Ей очень понравился альпинарий, а в спальне, куда молодой человек всеми силами старался её не пустить, она чуть не захлопала в ладоши.
