Читать книгу 📗 "Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина"

– Он же не может сидеть возле тебя вечно!

– Я понимаю...

Мы немного помолчали. Я хотел спросить, переедет ли она ко мне, но потом решил, что это не телефонный разговор, и промолчал.

– Чем ты занимаешься? – спросил я вместо этого.

– Сижу на кухне и пью чай, – ответила мне Маринка. – У меня, благодаря тебе, неприлично полный холодильник.

– Поешь немного.

– Уже поела. И не немного, – созналась она. – Борщ классный получился.

– Когда я тебя увижу? – спросил я.

– Возможно, завтра я освобожусь пораньше. Позвони часика в четыре.

Я присвистнул. Наивная!

– Ну, да! В четыре... Я утром позвоню. Можно? – спохватился я запоздало, вспомнив о хороших манерах.

– Можно, – ответила Маринка с удовольствием.

– Я тебе не надоел со своей любовью?

Маринка молчала так долго, что у меня по коже поползли мурашки от нехорошего предчувствия.

– Никита! – позвала она меня наконец.

– Я здесь.

– Ты мне так нужен!.. Не бросай меня, ладно?

– Ни за что! – горячо пообещал я. Во рту неожиданно стало сухо.

– Я тебя люблю, – добавила Маринка отчаянно. Я немного обалдел от такого количества нежностей, совершенно не свойственных моей ненаглядной.

– У тебя все хорошо? – невольно спросил я.

– Пока ты со мной – все хорошо.

– Я с тобой.

– Целую, родной.

– И я тебя, – ответил я. Отключил телефон, перевернулся на спину и несколько минут рассматривал потолок. Вот это да!

Вернулся Дэн со свежим хлебом. Поскребся в дверь, сунул голову и спросил:

– А ты ужинать будешь?

– Нет. Я спать буду.

– Ну, ладно. Спокойной ночи.

Я разобрал постель, проделал привычные вечерние гигиенические процедуры, попробовал почитать на сон грядущий, но настроение было настолько приподнятым, что постоянно уводило мои мысли в более приятное русло. Наконец, я отложил книгу, выключил свет, и стал фантазировать на разные темы, объединенные одной общей героиней. Кино, которое я снимал в воображении, плавно перешло в дремоту, а дремота – в крепкий глубокий сон.

Прошла неделя, но мы с Маринкой так ни разу и не увиделись. Меня завертело в круговороте домашних передряг.

Разговор с Аленой я вспоминаю, как дурной сон. Она сразу и навсегда решила, что именно мое дурное влияние толкнуло ребенка уйти из дома. Вернее, сразу из двух домов. Сначала я пытался достучаться до нее, объясняя причины, по которым люди в возрасте Дэна стремятся к независимости. Доказывал, что в стремлении двадцатилетнего парня самому зарабатывать на жизнь нет ничего драматического. Наоборот. Это желание достойно всяческого уважения.

Решение жить вместе дети приняли, не спрашивая нас, но что мы могли поделать? Лечь костьми на их дороге? В конце концов, отношения между полами сейчас весьма непринужденные. Лезть к детям под одеяло и запрещать интимные радости мне казалось глупостью. Во-первых, в этом вопросе они разбираются куда лучше меня, а во-вторых, чихать им на мои запреты. У нового поколения теперь свои правила, отличные от тех, по которым жили мы. Если мы хотим дружить с детьми, то надо к ним приспосабливаться и идти на компромисс. В разумных пределах, конечно.

Но все мои доводы потонули в стонах и рыданиях.

Алла, оказывается, предчувствовала, что добром наше совместное житье с сыном не кончится. Поэтому и возражала против него, как могла. Но ей не вняли. Мне на сына, конечно, наплевать, у меня есть дела поважнее, а вот она видит, к чему ведут события. Дэн бросит институт, не получит диплома и останется на всю жизнь недоучкой. Потом Маша родит двойню, и дети погрязнут в нищете и бытовых проблемах.

– Ты что, не объяснил, сколько трудностей мы пережили? – заливаясь слезами, кричала Алла.

Я угрюмо молчал. Интересно, почему она говорит о трудностях? Не хочется выглядеть нескромным, но основная их часть досталась на мою долю... Впрочем, сказать такое – значило подлить масла в огонь. Я немного побарахтался, пытаясь найти с бывшей женой общий язык, потом махнул рукой и поднялся со стула.

– Вот, пожалуйста! – кричала Алена, обращаясь неизвестно к кому. – Сначала он создает проблему, а потом скромно удаляется! Расхлебывать все приходится мне!

Я, не отвечая, шел к двери. Дэн высунулся из комнаты и вполголоса предупредил.

– Не жди меня. Я сам с ней поговорю.

Я кивнул и вышел. Злости не было. Только бесконечная усталость.

Иногда я спрашивал себя: почему я развелся с Аллой?

Да, большой любви у меня к ней не было. Ну и что? Много я знаю семей, где сохраняется хотя бы двадцать процентов первоначальных чувств? Не знаю ни одной.

Как это ни прискорбно для моего мужского самолюбия, приходится признать, что и по любовницам я не бегал. Несмотря на то, что Алена была уверена в обратном. То есть у меня была пара поворотов в левую сторону, но никакого удовольствия мне эти короткие связи не доставили. Скорее наоборот. Я стал сам себе неприятен.

Так что и этот вариант исключался.

Еще недавно я был твердо уверен, что развелся с Аллой оттого, что у нее невыносимый характер.

Да, она обрабатывала меня неустанно, как электропила. И, что самое обидное, пилила абсолютно без всякого повода с моей стороны!

Впрочем, обиды можно перетерпеть. Скверно то, что до нее нельзя было достучаться с объяснениями. Мне кажется, что в мое отсутствие нигде не работающая Алла развлекалась тем, что составляла в уме сценарии и диалоги. А когда я возвращался домой – обыгрывала их.

Реплики партнера в расчет не принимались. Алла стремилась произнести запланированный текст от начала до конца, независимо от того, вписывался он в события или нет. В конце концов я устал от постоянных взвизгиваний под ухом.

Помню ее лицо, когда я коротко предложил разъехаться. Она споткнулась на полуслове и с изумлением уставилась на меня. Словно ожидала чего-то другого.

Чего, интересно?

Надо отдать ей должное: Алла проявила гордость, достойную уважения, и разъезду не противилась. Она вообще перестала со мной говорить. Только смотрела выжидательно и недоверчиво, словно подозревала розыгрыш.

Я купил им с Дэном квартиру, оплатил ремонт и мебель. Алена собрала вещи, вызвала такси и переехала в тот день, когда меня не было дома почти до одиннадцати. В пику, так сказать.

Помню как, вернувшись, я сначала не сообразил, отчего квартира выглядит такой неуютной. Прошелся по комнатам и понял: исчезли мелочи. Мелочи, которых я обычно не замечал.

Большой пес сына, сидевший возле дивана в гостиной. Очаровательная мягкая игрушка, подаренная Дэну в День рождения.

Набор фарфоровых собачек в книжном шкафу. Алла начала коллекционировать безделушки от нечего делать.

Баночки с кремом, стоявшие на полочке в ванной. Духи и дезодоранты на туалетном столике. Детские книги, валявшиеся где попало. Коробки с конструктором, машинки, пластилиновые поделки сына....

Я отмечал исчезновение каждой такой мелочи с болью в сердце. Наверное, если бы Алла в тот момент оказалась рядом, я смалодушничал бы и предложил ей вернуться. Молчаливый укор обезлюдевшего дома был для меня куда страшней любых семейных скандалов.

Но я пережил первый момент, а тот, кто разводился, знает: это самое главное. Трудно пережить крушение привычного мира, даже когда он неуютен, как мой. Рецепт при этом один: нужно сохранить привычный обкатанный ритм жизни и не жалеть себя. Тогда все образуется.

Я ушел в работу. Брался за все, что мне предлагали, и редко появлялся дома. Стал зарабатывать столько денег, что перестал их подсчитывать. Сделал ремонт в квартире. Купил новую мебель. Сменил машину.

Выжил.

Жалею ли я о том шаге, который изменил всю мою жизнь?

Нет. Я думаю, что имею право быть счастливым. Так же, как другие люди. А о своих обязанностях я не забывал никогда.

Единственное, что не дает мне покоя, это мысли о сыне. Мне жаль времени, которое мы потеряли. Что ж... Сделанного не воротишь, а впереди у нас, даст бог, еще много хорошего. Потому что сейчас я дорос до отцовства. И дорос до любви.