Читать книгу 📗 "Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу"

Она сказала мне, что всего дважды сопровождала его в его преследованиях, и что оба раза она чувствовала отвращение, грязь и позор. В первый раз она притворилась, что получает от этого какое-то удовольствие, просто чтобы доставить удовольствие Найджелу; во второй раз она не выдержала и расплакалась после этого, что побудило ее мужа пообещать ей, что он никогда больше не будет потакать себе. И она поверила ему. «Мы никогда больше не говорили об этом после того последнего раза», — сказала она, хотя иногда подозревала, что он слетел с катушек. Недавно у нее были опасения, что, возможно, он снова «прибегает к тем старым трюкам», но она отрицала это перед самой собой и никогда не расспрашивала его об этом, вместо этого решив отправить сообщение в попытке попытаться положить этому конец.

Я сказал Джанет, что до нашего сведения дошло, что Найджела видели в известном месте в Хэмпстед-Хит, и она не выглядела шокированной или удивленной. Я объяснил, что его видели с блондинкой, возможно, с той же женщиной, которую мы засняли на камеру видеонаблюдения, когда он поднимался в свой номер в день убийства. Проблеск надежды мелькает на ее лице, когда она слышит это, и я вижу, что, несмотря на ее вину, стыд и унижение, она просто хочет, чтобы убийца ее мужа был пойман. Кем бы ни был Найджел — или не был — она все еще любила его и продолжает любить. Она подавляла свои собственные чувства, как, я подозреваю, было на протяжении всего ее брака, возможно, даже всей ее жизни. Я сказал ей не беспокоиться и пояснил, что эта информация не является общественным достоянием: о ней знает только команда. Джанет, казалось, почувствовала облегчение.

«По крайней мере, это уже что-то», — тихо сказала она.

Я не упоминаю Фиону Ли.

На обратном пути в участок я отправляю Флоренс очень короткое текстовое сообщение с вопросом, когда она освободится к ужину. Затем я снова начинаю корить себя за то, что большую часть вечера просидел возле дома матери убийцы моей девочки. Я знаю, что у меня могут быть неприятности, если Мазерс или его мать увидят меня и подадут жалобу. Но я не нарушаю никаких правил.

Итак, вопреки здравому смыслу и подпитываемый тысячью эмоций, я иду и делаю это снова.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Она одновременно ест яффские пирожные и доритос, листая раздел о вакансиях в местной газете, оценивая потенциальные возможности розовым фломастером, который нашла в ящике вместе с другими канцелярскими принадлежностями. Ее ноги поджаты под себя на старом потрепанном диване, который в подходящей обстановке, возможно, в каком-нибудь гастропабе в Шордиче, мог бы сойти за винтажный стиль в стиле шебби-шик. Только этот диван стоит в гостиной крошечной однокомнатной квартиры над магазином жареных цыплят в Пенге и поэтому выглядит так, как он есть: грязный, потрепанный старый диван.

Квартира — это мир, отличный от ее собственного: она темная и невыразительная, на подоконниках облупилась краска, на рамах — черные пятна плесени. На полу линолеум, дешевый ламинат, действительно отвратительный. Стены грязно-белого цвета, украшены случайными влажными пятнами. Пахнет кулинарным жиром и жареной едой. Здесь есть кухня: маленькая, на удивление более чистая, чем все остальное помещение, и функциональная. Кухня оборудована чайником, тостером, маленькой недорогой микроволновой печью, плитой, которая, похоже, работает в последний раз, и холодильником с отпечатками пальцев на дверце. С первой попытки она закрывается не совсем правильно, но с третьего раза хорошо захлопывается. Хуже всего обстоят дела в спальне: она крошечная, едва хватает места для самых необходимых вещей, с потрепанной прикроватной тумбочкой и шкафом из МДФ с зеркалом, треснувшим спереди. Ковер старый, но под ногами он приятен на ощупь, даже мягкий. Посередине комнаты висит шнур от светильника, абажура нет, а крошечное окошко пропускает мало естественного света.

Она воображает, что это такое место, где люди могут совершить самоубийство, ирония, которая не ускользает от нее. Но ее здесь никто не знает, и это дешево. К тому же, это временно, она не планирует оставаться, и, если немного повезет, она могла бы найти себе работу к тому времени, когда придет срок уплаты арендной платы, и тогда она сможет летать при лунном свете, не платя за это. Эта идея приводит ее в трепет. Она сдает свое собственное жилье за небольшое состояние через шикарного агента по недвижимости. Оно предоставлено в краткосрочную аренду какому-то богатому японскому студенту. Агент по недвижимости сообщил ей, что его рекомендации безупречны и что ее квартира в очень хороших руках. Она задается вопросом, не начала ли уже мумия Медвежонок пахнуть…

Как она и ожидала, ее засняли на камеру видеонаблюдения, и вместе с Саймоном, менеджером службы безопасности, она наблюдала, как та входила в квартиру Киззи в тот день, когда убила Эсмеральду. Я кормила ее кошку, небрежно сказала она ему, пережевывая кусок пиццы и любуясь собственным изображением на экране. Она хорошо смотрелась в камере. Он кивнул, добавив, что она была хорошей соседкой, раз так поступила. Выпей, сказала она ему, протягивая банку «Будвайзера», которую он с энтузиазмом отхлебнул, закусив ломтиком острой пепперони. Она скользнула рядом с ним, когда они вместе смотрели на экран в тишине, если не считать жевания, она убедилась, что ее бедро упирается в его дешевые форменные брюки из полиэстера, и покачала ногами взад-вперед для трения. В какой-то момент он искоса взглянул на нее, и она одарила его своей лучшей распутной улыбкой, которую она совершенствовала годами, и он покачал головой со смесью восхищенного недоверия, как будто не мог до конца поверить, что все происходящее реально. Он начал задавать ей вопросы: сколько ей лет, чем она зарабатывала на жизнь, был ли у нее парень? Она с энтузиазмом отвечала ему, дружелюбно болтая о себе, пока ждала, когда наркотики подействуют на его организм. Как только она начала замечать, что его координация замедляется, а речь становится невнятной, она слезла со стола и опустилась перед ним на четвереньки.

«Что ты делаешь?» он рассмеялся, выглядя немного сбитым с толку, его веки отяжелели.

«Ш-ш-ш», — сказала она, глядя на него снизу вверх, когда расстегивала молнию на его дешевых блестящих брюках и вытаскивала его член.

«Господи… — его голова откинулась на плечи, — ты…… ты чертовски сумасшедший.

Она слегка хихикнула, когда начала тянуть его, отчего он почти мгновенно возбудился. Она продолжала это еще несколько мгновений, улыбаясь ему, когда он расслабленно откинулся на спинку вращающегося кресла. Через несколько мгновений она почувствовала, как его стояк смягчился. Он спал. С тихим вздохом поднявшись с колен, она оставила обнаженным его вялый член и повернулась к экранам перед собой, перематывая отснятый материал обратно к началу и стирая все это из компьютерной системы.

Бросив пустую банку в черный пластиковый пакет, она взяла еще один кусок пиццы и начала жевать его, одновременно занимаясь уборкой. Она открыла банку «Бада» и, поморщившись, проглотила половину содержимого. Она ненавидела пиво. Ее отец пил его днем и ночью, и она ненавидела этот запах, его горьковатый и кислый привкус в его дыхании. Достав DVD из сумочки, она вставила его в дисковод его компьютера и загрузила. На экране заиграла Ханиз из старшей школы; из динамика доносились низкие любовные стоны и хрюканье школьниц с косичками. Затем она ушла.

Закидывая очередное яффское пирожное за шиворот, она берет свой телефон и просматривает свои сообщения, улыбаясь, когда доходит до его. Дэн, Дэн, исчезающий человек. Он сдержал свое слово и пригласил ее на ужин. Какой позор. В нем было что-то такое, что заставляло ее чувствовать надежду и… человечность, хотя она не совсем понимала, какие эти чувства должны были испытывать. Но ей это нравилось, что бы она ни испытала за то короткое время, что они были вместе. Это было бы рискованно.… Залечь на дно и держаться подальше от центра Лондона, так было лучше всего на данный момент. Как только она закончит рассказ, тогда, возможно, она сможет куда — нибудь уйти — может быть, Дэниел пойдет с ней? Может быть, они жили бы вместе в отдаленной, сонной деревушке в маленьком коттедже из булыжника, по фасаду которого вьются миниатюрные розы; в деревне с прудом и пабом, где все друг друга знали, где было крошечное почтовое отделение и одна из тех старомодных мясных лавок, которые продавали сосиски на веревочках. Английская деревенская роза и ее любимая семья машут соседям, когда они вместе отправляются на воскресную прогулку. Ее фантазия настолько остра, что она тянется к телефону и нажимает «Ответить».