Читать книгу 📗 "Ваш муж мертв - Корри Джейн"

– Дело в том, что у меня есть пара хороших друзей в полиции. Адвокату без этого не обойтись.

Следует недолгая пауза. Я собираюсь заговорить, но что-то меня останавливает.

– Мне удалось кое-что разузнать. Вы были правы. Дэвид действительно был замешан в незаконных делах. Торговля оружием. Очевидно, он ввязался в это еще тогда, когда служил в армии и подружился с одним американским военным в Афганистане. Ваш бывший муж и его американский товарищ хорошо развернулись, используя свои связи. Дела у них шли отлично. Я в этом не эксперт, должна признаться. Но, насколько могу судить, бизнес в сфере недвижимости – прекрасное прикрытие. Эти люди всегда прячутся за ширмой респектабельности.

Пенни замолчала на несколько секунд, чтобы дать мне осмыслить услышанное.

– Однако им нужно было прятать следы. Вы были опять же правы, когда решили, что Дэвид занимался отмыванием денег, покупая дома. Это один из наиболее распространенных способов.

Я чувствую выброс адреналина, и в то же время на меня накатывает гнев и печаль.

– И полиция все это знала?

– Только Интерпол. Они следили за ним много месяцев, но все делалось очень осторожно. Дэвид говорил на суде, что был в санатории, – это правда. Он решил отсидеться там некоторое время, после того как ему стал угрожать один из клиентов – покупателей оружия. А тут еще и дочь Зельды сообщила Дэвиду о своей беременности, что стало для него еще одной причиной уехать из страны.

Она от него забеременела? Это известие для меня словно удар в живот.

– Интерпол выманил его из санатория и предложил сделку, – продолжает мой адвокат. – Если он раскроет им все подробности своих незаконных сделок по продаже оружия, ему позволят потом беспрепятственно уехать и обеспечат защиту. Он захотел съездить домой повидать дочь. Однако местная полиция, узнав, что Интерпол все это время был в курсе местонахождения Дэвида, стала выражать недовольство. В полиции не сомневались в вашей виновности в убийстве Тани, но им все же требовались дополнительные свидетели. Поэтому в качестве «подсластителя» Интерпол велел Дэвиду дать на суде показания против вас.

– И солгать насчет того, что я имела склонность к агрессии?

Пенни пожала плечами:

– Я не знаю, что именно ему велели сказать.

– А где он сейчас?

– Вместе со своей дочерью под защитой полиции.

– Значит, он на свободе?

Я слышу вздох.

– Мне очень жаль. Я понимаю, что это несправедливо, учитывая всю его ложь на суде. Но я решила, что будет лучше, если вы узнаете это от меня. Конечно, вы можете обратиться к журналистам, но – если хотите моего совета – я бы оставила все как есть. Сейчас вы можете просто начать жизнь с чистого листа.

Глава 62

Хелен

И вот все началось снова. Эта тюрьма отличается от той, прежней. Она более современная. Более теплая. Я протягиваю свои документы и прикладываю правый указательный палец к идентификатору. Потом надзиратель отводит меня в сторону и велит поднять руки в стороны, чтобы меня обыскать.

Как мне это знакомо.

Вся эта процедура заставляет меня почувствовать себя так, будто я сама совершила какое-то преступление. Что ж, может, так и есть. Ведь я тоже была тогда с мамой в доме Тани. И если бы я не устроилась к Дэвиду работать, я бы не забеременела. А значит, мама не пошла бы тогда в тот дом и Таня осталась бы жива.

Наконец я встаю в очередь, чтобы попасть в зал для встреч. Там стоит маленькая девочка, держащая за руку свою маму. Инстинктивно мне хочется утешить ее и сказать, что однажды все будет хорошо. Но я не могу найти нужных слов. К тому же это может оказаться и неправдой. Эта маленькая девочка может повторить и мою судьбу.

Мама уже сидит за пластиковым столом – так же, как и дюжина других заключенных. Она выглядит бледной. У нее болезненный вид. Руки стали тонкие, как спички. Если бы на встречах не был запрещен физический контакт, я бы бросилась ей на шею. Хоть она и убила человека, она все равно осталась моей мамой.

– Спасибо, что не рассказала им про меня, – шепотом произношу я, чтобы никто не услышал.

Мамины глаза смотрят испуганно.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Все она прекрасно понимает. Однако ее слова звучат уж очень убедительно. Она настоящий мастер врать.

– Знаешь, мама, – медленно говорю я, – я люблю тебя всем сердцем. Но иногда я не могу понять, правду ты говоришь или нет. А ведь мы с тобой команда, ты это помнишь? Значит, мы должны всегда поддерживать друг друга. Но это невозможно без полной откровенности. Так что, может, ты все-таки хочешь что-то мне рассказать?

В маминых глазах мелькает выражение, говорящее о том, что я задела ее за живое. Правда, в прошлый раз мне тоже это удалось – и вот что из этого вышло!

– Нет, – колеблясь, отвечает она.

– А мне кажется, ты хочешь сказать что-то другое.

Мама обхватывает голову руками. Я замираю в тяжелом предчувствии.

Потом она поднимает голову. Лицо у нее искажено от боли.

– Я думала, об этом кто-нибудь расскажет на суде Вики Гаудман, но ничего подобного не произошло. – Мама вытирает глаза.

– Расскажи мне сейчас. Пожалуйста.

– Я не могла сделать этого раньше, потому что сначала ты была слишком маленькой, а потом все не находилось подходящего момента.

Мне вдруг становится очень страшно.

Мама вздыхает.

– Когда полиция разлучила нас с тобой в парке, я была беременна.

Что?

– Отцом был один из моих приятелей.

Я вспоминаю всех тех «дядек», бывавших у нас дома и приносивших мне шоколад с фруктово-ореховой начинкой или катавших на мотоцикле.

– Который из них?

– Не важно. Но он и слышать ничего не желал о ребенке. – Мама громко засопела. – Ты и моя деточка – это единственное, что помогало мне держаться, когда я оказалась в тюрьме. Мы жили в блоке матери и ребенка, но моя малышка могла быть со мной только до полутора лет.

Мне не разрешали навещать маму некоторое время после того, как ей увеличили срок из-за ее поведения, но у меня остались смутные воспоминания о том, что до этого она ходила в каком-то мешковатом платье. Тогда я не придала этому особого значения. А сейчас понимаю, что она, очевидно, была беременна.

– Малышка? – не веря своим ушам, повторяю я. – У меня есть сестра?

Мама смотрит на меня полными слез глазами.

– Тюремное начальство заставило меня отдать ее на усыновление. Я умоляла их, в том числе Вики Гаудман, рассмотреть возможность того, чтобы мою дочку просто передали в приемную семью. Тогда я смогла бы потом общаться с ней. Но мне сказали, что, учитывая мою плохую характеристику и поведение, усыновление было «оптимальным вариантом в интересах ребенка». – Мама тихонько всхлипывает. – Они хотели отдать на усыновление и тебя, но поскольку ты уже жила в приемных семьях и была старше, они решили оставить все так. Если бы тебя усыновили, у тебя появилась бы другая мама вместо меня.

В голове у меня настоящий вихрь.

– А где теперь моя сестра?

– В том-то и дело, детка. Я не имею права этого знать. Так же, как и ты. Ей сейчас около десяти. Нам остается только надеяться, что, когда ей исполнится восемнадцать, она попытается нас найти.

– Как ты ее назвала?

– Алиса. – Слезы текут по маминому лицу. – В честь Алисы в Стране чудес. Ты помнишь – это была твоя любимая книжка?

Чувства во мне бьют через край. Сестра? Интересно, как она выглядит? Может, я когда-нибудь проходила мимо нее на улице? А что если она не захочет найти нас с мамой, когда станет взрослой? Что если мамы к тому моменту уже не будет?

И тогда я вдруг принимаю решение. Сначала, после исчезновения Дэвида, мне казалось, что эта незапланированная беременность – катастрофа для меня и нужно что-то делать. Однако потом мое тело изменилось. У еды появился металлический привкус. Грудь начала болеть. Каждое утро тошнило. Каким образом крошечное нечто могло делать со мной все это? Когда я увидела наконец это «нечто», сосущее палец на снимке УЗИ в три месяца, то поняла, что не смогу сделать аборт. Пусть будет усыновление, решила я, мой ребенок должен иметь шанс на лучшую жизнь. Однако, если честно, у меня начали появляться сомнения с того момента, когда я почувствовала первый толчок. И вот теперь – когда я узнала, что маме пришлось отказаться от моей сестры и это было очень тяжело для нее, – я наконец все решила.