Читать книгу 📗 "Молчание матерей - Мола Кармен"
— Хорошо, что ты без багажа. Машина у меня отличная, но в багажник почти ничего не влезает.
— Мне нужно купить одежду; это все, что у меня есть. — Она развела руками, демонстрируя платье, в котором ездила на ранчо Санта-Касильда; еще она взяла с собой кофту. — Только денег у меня почти нет.
— Об этом не волнуйся. За тебя просил Нестор, а он мне как брат. Все будет хорошо. Ты когда-нибудь была в Испании?
— Я впервые за границей.
Он называл места, которые они проезжали: Авенида-де-Америка, Ла-Кастельяна… Пообещал устроить небольшую экскурсию по городу, чтобы стереть c ее лица выражение ужаса, чтобы она поняла, что приземлилась не в аду, а в красивейшем городе, где у нее будет масса возможностей стать счастливой. Они выехали на Гран-Виа. За окном мелькали величественные здания со статуями на крышах. Виолета вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась и с удовольствием съела бы такос или что-нибудь еще. На площади Кальяо она впервые улыбнулась.
— Это в честь битвы при Кальяо, — рассказывал Ригоберто, пока они стояли на светофоре; вокруг были кинозалы, театры, рестораны. — Перуанцы считают, что победили они, а испанцы думают иначе.
— А кто победил на самом деле?
— Кто знает? На войне проигрывают все, разве нет? Ты голодная? Я бы остановился перекусить, но уже темнеет, давай лучше сразу в отель, ты не против? Ты, наверное, устала и хочешь спать? Через пару дней джетлаг пройдет. У тебя будет куча времени, чтобы погулять по Мадриду и выяснить, что случилось в Кальяо.
Виолета откинулась на сиденье. Вслед за голодом ее накрыла усталость; долгие часы полета девушка не могла сомкнуть глаз, но сейчас веки слипались. Вокруг куда-то спешили мадридцы, зажигались вывески, мелькали рекламные щиты. Она представила, как смешается с этой толпой, как будет по утрам идти на работу, неважно на какую, как станет звонить матери в Мексику и рассказывать ей о прелестях жизни в Испании. Да, до Америки она не добралась, зато ей удалось пересечь океан. Быть может, судьба не так жестока, как она воображала, сидя в самолете. Быть может, скоро она порадуется, что оказалась так далеко от Сьюдад-Хуареса с его бесконечной бессмысленной жестокостью.
Ригоберто вел машину уверенно. Они удалялись от центра по какой-то аллее, потом, уже в темноте, свернули на многополосное шоссе. Огни фар и шорох шин убаюкали Виолету. Когда Ригоберто осторожно разбудил ее, она плохо понимала, сколько времени прошло.
— Мы на месте.
Виолета смущенно выпрямилась, собрала волосы в хвост и впервые подумала, что после суток пути, должно быть, выглядит ужасно. Ей хотелось принять душ, поесть и лечь спать. В капоте машины отражалась неоновая вывеска «Отель «“Торребуэна”»; правда, одна буква не горела. Они стояли перед скромным кирпичным зданием; первый этаж занимал бар, где царило веселье. Рядом было припарковано множество автомобилей и даже грузовиков.
— Мне надо ехать, но ты не волнуйся, о тебе позаботится Уго. Он испанец, но парень неплохой. Поможет тебе найти работу. Хочешь стать моделью? У такой красотки точно не будет недостатка в предложениях. Дашь мне паспорт? Я тебя зарегистрирую, а ты иди к себе, ты же, наверное, устала? У тебя 207-й номер. Я заеду через несколько дней, расскажешь, как идут дела. Я помогу с документами, чтобы не было проблем с иммиграционной полицией. Уго принесет тебе паспорт. Все, что понадобится, можешь попросить у него.
Виолета собрала последние силы и дошла до ресепшен, который оказался просто деревянным столиком у лестницы, отдала Ригоберто паспорт, поблагодарила его за помощь и попрощалась. Она еле держалась на ногах.
Девушка поднялась на второй этаж и направилась по коридору, застеленному узорчатым ковром, к своей комнате. Нашла номер 207, вошла и без сил упала на кровать. Комната оказалась небольшой: раковина, встроенный шкаф и кровать. На окне массивные, пожелтевшие от старости портьеры, которые неоновая вывеска подсвечивала красным.
Ее одолела усталость. В голове беспорядочно кружились мысли. Она представила, как станет моделью в Испании, и вновь ощутила на губах последний поцелуй Нестора в аэропорту. Он правда любит ее, говорила себе Виолета. Он хотел уберечь ее от этого ада на ранчо Санта-Касильда, от жутких ритуалов и дона Альбертито.
— Раздевайся.
Виолете казалось, что этот голос — часть ее сна. Кто-то схватил ее за запястья и рывком вытащил из кровати. Перед ней стоял, сально улыбаясь, мужчина лет пятидесяти, от которого несло потом.
— Уго?
Ничего не ответив, он попытался сорвать с нее платье. Виолета отпихнула мужчину.
— Ты что делаешь, козел?
В ответ он дал ей пощечину. Она упала обратно на кровать и ощутила во рту привкус крови.
— Заруби себе на носу. Еще раз тронешь меня — тебе не жить. Сейчас я должен опробовать товар.
Она пыталась отбиваться, но он стащил с нее одежду, замахнувшись для нового удара, поднял на ноги и внимательно оглядел. Затем, расстегнув ремень на джинсах, обошел ее кругом, сунул руку себе в трусы и стал мастурбировать.
— Ты должна нам кучу денег за перелет и фальшивый паспорт, который нам придется тебе сделать, потому что с твоим тебя завтра же отправят обратно в Мексику. Это помимо комнаты и еды. Будешь работать тут, пока не отдашь долг, потому что не знаю, как там у вас в Мексике, а у нас тут бесплатно ничего не бывает.
— Ригоберто сказал, ты поможешь мне найти работу…
— Вот твоя работа.
Стоя у Виолеты за спиной, Уго толкнул ее. Она упала на колени перед кроватью и сразу почувствовала на талии его мозолистые руки. Потом он вошел в нее. Было больно, она кричала и яростно отпихивала его, но он быстро кончил и ушел, а она осталась, сжавшись, лежать на полу. Она чувствовала на бедрах липкую жижу, на глазах выступили слезы. Собственная слабость бесила ее. Веки горели, но она не позволяла себе разрыдаться. Они не сделают из нее шлюху.
Наивная.
Ее насиловали снова и снова. Уго сменили другие. Весь следующий день ее не пускали в душ и не давали ни крошки еды. Поначалу она кричала, царапалась, сопротивлялась, но ей повторяли, что не дадут еды и не выпустят из комнаты, пока она не отработает долг. Наконец силы покинули ее.
Она лежала в полуобмороке, не чувствуя, что делают с ее телом. Думала о подругах, погибших на холме Кристо-Негро, о Несторе и его прощальном поцелуе в аэропорту. О том, как был с ней любезен Ригоберто. О странной тени, скользившей по стене на ранчо Санта-Касильда. Крылатая женщина, которую Виолета видела там, стала ее судьбой. Теперь она хохотала над девушкой. «Ийями Ошоронга, куда ты несешь меня?» Виолета погрузилась во тьму, думая, что умирает.
Она очнулась в трясущемся фургоне и попыталась встать. Через окошко была видна дорога, вся в ухабах, из-за которых ей никак не удавалось подняться. Она не знала, сколько прошло дней, а может, недель. От голода и боли она совсем утратила чувство времени, но помнила крики: «Жри, шлюха! А то еще сдохнешь тут!» Помнила воду на губах и отчаянное желание пропасть во тьме, из которой ее пытались вырвать. Ей хотелось погрузиться на самое дно, где сердце перестанет биться.
— С ней трахаться — все равно что с трупом.
— Вы мне ее угробите. За что я тогда столько денег отвалил?
Во втором голосе, доносившемся через стенку фургона, она уловила мексиканский акцент. Похоже, это Ригоберто. А первый, должно быть, Уго… Больше ей ничего не удалось разобрать. Фургон остановился. Она высунулась из окна и увидела пустое поле, тянувшееся до горизонта.
Дверь кузова открылась, и ее ослепил яркий свет. Уго вытащил ее из машины и поволок к дому, стоящему посреди поля. Около дома бегали куры. Он швырнул ее на диван и ушел, не сказав ни слова. Она видела, как на улице он разговаривает с каким-то мужчиной.
