Читать книгу 📗 "Молчание матерей - Мола Кармен"

— Это точно! Развела панику на пустом месте…

На мгновение Мануэла замерла. Она не ожидала, что Сарате отреагирует так остро. Не попрощавшись, девушка побрела под дождем в сторону метро «Чуэка». Сарате остался стоять на улице Гравина, уставившись на лужи, в которых отражались неоновые вывески закрытых заведений.

«Я многим пожертвовала ради тебя», — сказала Элена, когда они ссорились в ее квартире на Пласа-Майор. Так вот почему она вернулась в ОКА… Заключила с кем-то — с Рентеро? — сделку. Согласилась и дальше возглавлять отдел, чтобы никто не узнал, что один из ее сотрудников совершил убийство? Теперь Сарате не сомневался: Элена все знает. Знала все это время. Может, поэтому и хочет удочерить Малютку: чтобы искупить его вину.

Глава 35

Комиссар Рентеро жил у парка Ретиро, на углу улиц Ибица и Менендеса-Пелайо, в роскошной квартире с пятью балконами и видом на парк. За домом наверняка велось видеонаблюдение — по крайней мере, когда начальник оперативного управления полиции был у себя, — но у входа Рейес никого не заметила. Она не особо волновалась, что какой-нибудь охранник узнает о ее визите к дяде. В этом не было ничего странного. Кроме времени — было около часа ночи.

— Привет, тетя.

— Рейес, ты! Что-то случилось?

— Прости, что так поздно… Дядя дома?

— Десять минут назад вернулся и пошел в душ. Подождешь?

Тетя Луиса, жена Рентеро, провела Рейес в гостиную. Она набросила халат поверх пижамы; похоже, Рейес вытащила ее из постели. Девушка решила не объяснять тете причину столь позднего посещения. За раздвижными дверями виднелся кабинет комиссара, обставленный очень элегантно: высокие книжные шкафы у стен, письменный стол темного дерева и кожаные кресла.

— Тебе по-прежнему нравится фанта?

— Я давно ее не пила, но вообще да.

Луиса ушла за фантой. Она очень старалась, чтобы Рейес не чувствовала себя неловко. В каждой семье есть истории, которые не принято обсуждать, которые не выходят на поверхность, а скрываются где-то в глубине, как подземные реки. Рейес подозревала, что история тети как раз из этой категории. Родственники мужа приняли Луису прохладно. Воспитание не позволяло семейству Рентеро проявить неприязнь открыто, но тот, кто прожил среди них десятки лет, замечал ее без труда. Однажды Рейес заговорила об этом с матерью, и та ответила, что Рейес ошибается и Луиса им как сестра, но Рейес знала: это неправда. Тайна Луисы уходила корнями во времена, когда дядя только ухаживал за ней, а Рейес еще не было на свете. Когда-нибудь она все узнает.

— Вот, я положила лед и кружок апельсина, но, если хочешь, могу убрать.

— Идеально. Спасибо, тетя.

— Я скажу дяде, что ты его ждешь, иначе он просидит в ванной целую вечность.

Рейес выглянула в окно, выходящее на Ретиро, примерно на уровне ресторана «Флорида-Парк». Слева виднелась Каса-де-Фьерас. Теперь там была библиотека, а раньше находился зоопарк. Рейес его не застала, но в детстве дядя водил ее туда гулять и рассказывал про слониху Хулию, которая хоботом воровала у детей сладости…

— Привет.

Когда в гостиную вошел Рентеро, Рейес все еще завороженно разглядывала парк.

— Привет, дядя. Я как раз вспоминала про слониху Хулию.

— Теперь ты работаешь в полиции, и могла бы задержать ее за воровство. — Его веселость быстро сменилась серьезностью. — Что привело тебя в такое время?

— Мне нужно с тобой поговорить. Возможно, за мной следят, поэтому я приехала так поздно. Пока я не заметила хвоста. Но они осторожны.

— Похоже, предстоит серьезный разговор. Подожди, я налью себе коньяка. А ты что пьешь? — Он указал на ее стакан.

— Тетя Луиса налила мне фанты.

— Видимо, думает, что тебе все еще восемь лет…

Рентеро подошел к бару, выбрал бутылку в форме слезы с этикеткой «Курвуазье XO» — Рейес она напомнила старинный наконечник штороводителя, — налил на три пальца в огромный пузатый бокал и сел рядом с племянницей.

— Ну, рассказывай, что стряслось.

— Ты сказал докладывать тебе, а не инспектору Бланко, если я выясню что-то про Отдел. Вообще-то я не собиралась тебя слушаться, но сейчас думаю, что тебе и правда лучше узнать первому.

— Говори.

— В участке Вильяверде полицейские ведут себя как местные царьки, вымогают деньги у бизнесменов, за взятки смотрят на нелегальную деятельность сквозь пальцы. Даже защищают заведения и конкретных преступников, связанных с проституцией и наркоторговлей.

— Так-так, — протянул Рентеро.

— Но это еще не все. Думаю, они убили журналиста, который стал совать нос в их дела. А потом избавились от трупа проститутки, которую обвинили в этом убийстве.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я сама помогала им закапывать труп. Не могу сказать где, по крайней мере пока. Они сразу догадаются, что это я их заложила.

Рентеро медленно покачал головой, поцокал языком. К бокалу он даже не притронулся.

— Мне все это с самого начала не понравилось, я Элене так и сказал. Мы заберем тебя оттуда.

— Кто еще в курсе моего задания? Кроме тебя и моих коллег по ОКА?

— Больше никто.

— Точно? Ты не докладывал никому из вышестоящих?

— Почему ты спрашиваешь?

Рейес наконец решилась:

— Мне показалось странным, что в Отделе не соблюдают осторожность. Они не особо скрывают свои мутные дела, как будто уверены, что им ничего не грозит, и… возможно, они правы, дядя. Они под самой надежной защитой в мире: под защитой шефа полиции.

На лице Рентеро отразилось недоверие.

— Их покрывает Гальвес? С чего ты взяла?

— Они мне сами сказали.

— Нет, не могу поверить. Я его знаю сорок лет. Господи, Рейес, что за чушь! Он был свидетелем у меня на свадьбе, а я у него, я крестил его младшего сына. Гальвес… Мы в академии спали на одной двухъярусной кровати: он на верхней полке, я на нижней.

— Но это так, дядя! Поэтому ты не можешь забрать меня оттуда. Я должна оставаться в Отделе, притворяться одной из них, чтобы никто не догадался, чем я на самом деле занимаюсь. Пока я не знаю, насколько сильно в этом замешан Гальвес, но я уверена, что он один из коррумпированных полицейских. И я добуду доказательства.

Рентеро задумался, сделал большой глоток коньяка, посмаковал его во рту, затем проглотил и почувствовал, как напиток обжигает горло.

— Слушай внимательно, — сказал он, не повышая голоса. — Это очень серьезное обвинение. Ходят слухи, что после смены правительства Аурелио может занять пост в министерстве.

— Что ты хочешь сказать? — возмутилась Рейес. — Что нужно его покрывать?

— Вовсе нет.

— Ты сам мне столько раз говорил: нужно вести расследование и выяснять правду, кто бы от этого ни пострадал.

Комиссар встал и угрюмо зашагал по гостиной. Затем остановился и пристально посмотрел на племянницу:

— Ты не рассказывала об этом Элене?

— Нет.

— Точно? Ни Элене, ни кому-то еще?

— Никому. Но, по-моему, инспектор должна знать.

— Даже не думай, Рейес. Нельзя обвинять главу полиции, если у тебя нет неопровержимых доказательств. А Элена ждать не станет, она тут же поднимет шум.

— Но она моя начальница.

— А я твоя семья, — парировал комиссар.

— Что это ты вдруг заговорил о семье? Всегда повторял, что на работе ты для меня комиссар Рентеро.

— Мы семья. Одна кровь. И я прошу тебя: то, что ты слышала о Гальвесе, унеси с собой в могилу. Гальвес — моя проблема, не твоя. Поняла?

Рейес резко встала. Она ждала от дяди совсем другой реакции, но знала: спорить с ним бесполезно.

Оставшись в гостиной один, Рентеро налил себе еще коньяка, на этот раз побольше.

Глава 36

По всей гостиной, на столе и на полу, были разбросаны фотографии, сделанные Мануэлой на ферме Лас-Суэртес-Вьехас, и отчеты о вскрытии. Удалось установить личность только мужчин — Лусио Моралеса и Бласа Герини. Женщины фигурировали в документах как «б/и (без имени) номер такой-то».