Читать книгу 📗 "По следам исчезнувших. Дилогия (СИ) - Обухова Лена"
Она замолчала, задумчиво глядя на смартфон. Морозов видел, что включился экран блокировки, на который было установлено фото, но со своего места разглядеть его в подробностях не мог.
– В прошлом году было легче, – вздохнула Вероника. – Старшие, конечно, отмечали своей компанией, но с нами были Викуля, Дарьина Аля и Олесин Кирилл… В этом году Аля с отцом, а Кирилл…
Она запнулась и немного испуганно посмотрела на него, как будто запереживала, что сболтнула лишнего. Морозов поспешил ее успокоить:
– Я знаю, что с ним случилось. Ужасная трагедия…
Вероника кивнула. А потом вдруг протянула ему смартфон, демонстрируя фото, на котором парень лет двадцати обнимал девочку помладше. Оба улыбались, но даже при такой позе и кажущейся веселости между ними чувствовалась отстраненность. Из‑за возраста? Или причина в другом?
– Это Глеб, да? – уточнил Морозов, разглядывая фото. Вероника кивнула. – Он сын от первого брака Марка?
Ее брови удивленно взметнулись вверх.
– Нет, он мой сын! Неужели настолько не похож?
Морозов смутился, возвращая ей смартфон, и попытался перевести свою оплошность в комплимент:
– Просто вы не похожи на мать двадцатилетнего парня.
Она улыбнулась, на щеках даже зажегся румянец смущения.
– Ему девятнадцать, – уточнила Вероника, словно это в корне меняло дело. – А замуж я вышла рано, в двадцать лет, и сразу забеременела. Даже не доучилась…
Она подавила вздох как человек, привыкший скрывать свои сожаления и разочарования.
– Просто Даша еще назвала его старшим сыном Марка, – добавил Морозов, чувствуя не совсем уместное любопытство. Все‑таки следователь действительно всегда остается следователем. – Вот я и подумал, что он только его сын.
Между бровей Вероники пролегла то ли тревожная, то ли печальная складка, и она очень тихо заметила:
– В каком‑то смысле так и есть. Я хочу сказать… Контакт с сыном у меня был, только когда он был совсем маленьким. А теперь… Он стал копией Марка. Не столько внешне, сколько по характеру, поведению.
Развивать тему она не стала, но Морозов и так все понял. Насмотрелся достаточно за один этот вечер. Марк жену ни в грош не ставил, считал уместным при всех критиковать ее внешний вид и поведение. Если он вел себя так при общих друзьях, то наверняка не сдерживал себя и при детях. И мальчик, вероятно, уже научился вести себя с матерью так же.
– Зато Викуля во всех смыслах мамина дочка, – добавила Вероника чуть громче, несколько натянуто улыбаясь. – Вот только надеюсь, что она будет умнее и не станет повторять моих ошибок.
– Ошибок?
Она снова посмотрела ему прямо в глаза. Так честно и так открыто, что в груди еще раз забыто екнуло.
– Я рано вышла замуж, бросила учебу, так никем и не стала. Быть женой и матерью – единственное, что я умею. Вы не хуже меня знаете, что мужчины таких женщин не ценят и не уважают.
– Зависит от мужчины, – не сдержавшись, возразил Морозов.
– Может быть, – не стала спорить она. – Как бы там ни было, а я свой выбор когда‑то сделала и в итоге имею то, что имею. То, что заслуживаю. А Вика достойна большего.
Морозов почувствовал себя странно. То, с какой легкостью и обреченностью Вероника говорила об этом, заставляло его испытывать что‑то вроде стыда. Наверное, это и был тот самый «испанский стыд», который время от времени поминал Витька: когда тебе становится неловко за поведение другого человека.
– Вы тоже этого достойны…
Она успела лишь снисходительно улыбнуться в ответ. Мол, что еще тебе остается сказать в подобной ситуации? Но развить тему никто из них не успел: в дальней части дома послышался какой‑то шум и приглушенные голоса, заставившие их обоих нахмуриться и прислушаться.
– Это еще что? – пробормотал Морозов, огибая остров и направляясь в сторону гостиной.
Вероника соскользнула со стула и последовала за ним, на ходу плотнее закутываясь в халат и крепче завязывая его пояс.
Голоса – теперь из звуков остались только они – доносились со стороны главного холла и, как оказалось, принадлежали Олесе и какому‑то мужчине. Морозов сперва подумал, что это Валерий Демин наконец сподобился вернуться, но потом услышал довольно четкую фразу Олеси: «Какого черта ты сюда приперся? О чем ты вообще думал?» Это определенно не могло быть сказано в адрес хозяина дома.
– Сама знаешь! – несколько раздраженно отозвался мужчина, и идущая следом за Морозовым Вероника удивленно охнула.
Кажется, она узнала позднего гостя по голосу. А сам гость вдруг замолчал, вероятно, услышал ее возглас.
Морозов потянулся к оказавшемуся поблизости выключателю, зажигая верхний свет, и вопросительно посмотрел на застывшую на пороге гардеробной парочку. Олеся выглядела так, словно и не ложилась еще. Мужчина рядом с ней – как человек, с трудом прорвавшийся сквозь мороз и снежные завалы: лицо его раскраснелось, слегка оттопыренные уши и вовсе алели, темные волосы с проседью выглядели влажными и топорщились в разные стороны, как будто их взъерошили после того, как стянули с головы надоевшую шапку. Штанины джинсов заметно промокли внизу, с них еще не до конца облетел налипший на ткань снег.
Сам незнакомец был довольно высок ростом, даже чуть выше самого Морозова, и широк в плечах. Он казался весьма массивным, но не толстым. Скорее, крепким.
– Павел? – В тоне Вероники проскользнули вопросительные нотки, словно она не верила собственным глазам. – Ты здесь откуда? Я думала, тебя не будет…
И она отчего‑то неловко покосилась на Морозова. Этого оказалось достаточно, чтобы тот все понял. Павел… Надо думать, Павел Гордеев, бывший муж Дарьи. Да уж, неожиданно. И действительно самую малость неловко.
– Меня Валера пригласил, – ответил Павел Веронике, но смотрел при этом только на Морозова, внимательно изучая его с головы до пят. – Вот я и приехал. Задержался чуток. Погодка – полный атас, еле добрался…
– Валера не мог тебя пригласить, – возразила Олеся, сверля его недовольным взглядом.
Недовольным и отчасти агрессивным. Даже на Морозова она смотрела не так, когда обнаружила, что он тоже едет на вечеринку.
– Почему это? Он ведь и мой друг тоже!
– Но он всегда приглашает продуманно, – согласилась с Олесей Вероника. – Чтобы всем было удобно.
– А на тебя уже не осталось спальни, – добавила Олеся. – Я заняла единственную одноместную.
– Ну и что? – фыркнул Павел. – В кабинете есть кушетка. Валера предупредил, что это будет единственное свободное место. Я сказал, что оно меня устроит.
Олеся все равно выглядела сердитой, но, очевидно, не найдя других возражений, развернулась и молча скрылась за дверью своей комнаты.
Морозов проводил ее взглядом и снова повернулся к Павлу.
– Мы не знакомы, – заметил он максимально нейтральным тоном и протянул руку. – Олег.
– Морозов, – кивнул тот, пожимая протянутую руку. – Я догадался. Павел.
– Гордеев, – в тон ему добавил Морозов. – Я тоже догадался.
Павел криво усмехнулся и подхватил с пола сумку, скользя ищущим взглядом по помещению.
– Если вы не возражаете, я на пару минут в ванную и спать. Сил нет никаких.
Никто не возражал. Вероника показала Павлу кабинет, извиняющимся тоном заметила, что они не знали о его приезде, а потому не подготовили ему постельное белье, на что он только отмахнулся. На кушетке лежали пара декоративных подушек и плед, и Павел заверил, что сейчас ему хватит и этого.
Они оставили его устраиваться, а сами вернулись на кухню, но только для того, чтобы вылить недопитые напитки и сполоснуть чашки. Вероника заверила, что уже чувствует себя готовой ко сну.
На второй этаж они поднялись вместе. Охи‑вздохи на мансарде уже стихли, но чьи‑то приглушенные шаги еще были слышны. Однако Вероника предпочла сделать вид, что ничего не заметила. Пожелав ему спокойной ночи, она торопливо скрылась за дверью своей спальни, прикрыв ее.
Морозов снова прислушался, но уже не услышал звуков наверху. Возможно, парочка как раз собиралась спуститься по лестнице в дальнем конце этажа. Дожидаться ее он не собирался: к чему им эта неловкость?
