Читать книгу 📗 "Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр"
«Екатерина II писала в своих “Записках” о том, что Елизавета Петровна требовала от нее, тогда еще великой княгини, родить наследника престола любой ценой. Петр III, ее муж, пренебрегал супругой. Тогда было приказано найти надежного фаворита. Таким стал Сергей Салтыков, считавшийся самым красивым при дворе… Когда на свет появился младенец Павел, Салтыков открыто. хвастался, что он отец ребенка».. (Белоусов, 1999, с. 68.)
Общая характеристика личности
[Эпиграмма] «Похож на Фридриха, скажу пред целым миром, — / Но только не умом, а шляпой и мундиром». (Неизвестный автор, между 1796 и 1801.)
«Если бюсты Павла I сделаны хорошо, то несомненно, что крайняя покатость лба и вообще прогнатизм280 всего лица далеко переходят за границы нормы <…> свидетельствуют о значительной неправильности или аномалии его черепа <…> вероятнее, это последствия английской болезни281, перенесенной в детстве Павлом Петровичем… Одиннадцати лет от роду Павел I уже проявлял свою нервность или, как теперь говорят, раздражительную слабость, сильно реагировал на раздражения. [1765 г.] “Сие почти всякую ночь с ним случается; и так говорит явственно, как бы наяву иногда по-русски иногда по-французски. Если в день был весел и доволен, то изволит говорить спокойно и весело; если же в день какие противности случились, то и сквозь сна говорит угрюмо и гневается”». (Чиж, 2002, с. 101–102, 116.)
«Крайняя злобность мальчика и — что ужаснее всего — полное непонимание человеческого достоинства, полное отсутствие привязанности к лицам, ему служащим, черствое презрение к людям… Так же рано проявилась злоба; мальчик сильно гневался по самому ничтожному поводу… Все усилия воспитателей смягчить или изменить этот порок были безуспешны…» (Там же, с. 124, 126.)
«Павел был очень некрасив: курносый, с большим ртом, длинными зубами, толстыми губами, сильно выдающимися вперед челюстями. Он рано облысел, и его лишенное всякой растительности лицо напоминало мертвую голову… Должно быть, болезнь повлияла так несчастливо на внешность Павла. В 1762 году, отправляясь в Москву на коронацию матери, Павел занемог в дороге, а в октябре опять серьезно заболел, и жизнь его находилась в опасности. В 1767 и 1771 гг. с ним повторились приступы болезни; они сопровождались нервными припадками, которые приписывались в обществе не то наследственному недугу, не то испугу ребенка в минуты свержения с престола его отца и смерти Петра III. Говорили, что Павел страдает падучей… Настроение постоянно менялось у Павла благодаря его крайней впечатлительности; он с детства был болезненно нервен. Впоследствии приближенные обратили внимание на то, что расположение духа меняется у него вместе с погодой… С раннего детства он находился в состоянии непрерывного нетерпения… Он был всегда настороже, всюду видел врагов, замышляющих его гибель, и шпионов, подсматривающих за каждым его движением. Со временем эта подозрительность приняла у него характер почти настоящей мании преследования… В противоположность Наполеону в гневе его не было ничего обдуманного. Слова и движения вырывались у него непроизвольно и были иногда в полном несоответствии с его истинными чувствами и намерениями. Эти вспышки ярости, как все болезненные явления, которым ничто не мешает развиваться, с годами все усиливались у него. Как замечает Семей Воронцов282, “вспышки ярости делались у него все сильнее и сильнее, пока не довели его до безумия” <…> Резкие поступки, капризы и странности нового государя приводили всех в смущение… В смысле фантастических выдумок, Павел превзошел все пределы возможного… Даже в спокойном состоянии его ум оказывался совершенно неспособным, несмотря на стремление и старания, управлять сложным механизмом правительственной машины, все мельчайшие части которой ему собственноручно хотелось пустить в ход». (Валишевским, 1990а, с. 51–52, 54–55, 58, 124, 128.)
[По словам адмирала П.В. Чичагова] «Когда он достиг возраста, позволяющего заняться государственными делами, она (императрица) пыталась привлечь его к своей работе; но государственный секретарь князь Безбородко… заявлял, что ни он, ни сама императрица ничего не могли ему втолковать: все он понимал вкривь и вкось». (Чиж, 2002, с. 166.)
«Слабость суждения, недостаток сообразительности, неспособность сочетать общие идеи, неспособность анализировать сложные явления и отличать существенное от подробностей у Павла I проявились вполне ясно в тех нелепых воззрениях, какие он имел о своих правах и обязанностях. Как он доказал во время своего непродолжительного царствования, он решительно не понимал политического положения России, не понимал, чего добивался, не понимал, что все его распоряжения и действия никоим образом не могут принести пользы ни ему самому, ни России… Прекрасно образованный, блестящий собеседник, двадцать лет ничем не занятый, Павел Петрович буквально ничего не сделал, за что о нем можно было вспоминать с благодарностью… Полная непродуктивность умственной деятельности <…> Никогда не мог скрывать своих мыслей и всегда всем сообщал о своих намерениях… Лучшее и очевидное доказательство крайней слабости воли этого государя состоит в том, что в течение всей своей жизни он всегда находился под чьим-либо влиянием и, как только ускользал из-под влияния одного лица, сейчас же подпадал под влияние другого». (Там же, с. 178. 180, 207, 225.)
[По словам адмирала А.С. Шишкова] «Боязливая и всегда опрометчивая подозрительность, преклонявшая слух его ко всяким доносам, кои, волнуя в нем кровь и устрашая воображение, побуждали его, для мнимого предупреждения угрожающих последствий, предпринимать поспешно и необдуманно такие меры, которые скорее навлекать, нежели отвращать их могли. Несчастная подозрительность сия представляла ему везде опасности». (Там же, с. 198.)
«Незадолго до женитьбы цесаревича на Вильгельмине у него имели место галлюцинации зрительного и слухового характера. Сам Павел придавал своей галлюцинации особый смысл и был уверен, что видение не было случайной игрой больного воображения… Он дал серьезный повод предположить, что голова бедного наследника не в порядке, что рано или поздно на российский престол взойдет безумец». (Чулков, 1991, с. 21.)
«В апреле 1776 г. Наталья скончалась при родах в ужасных муках; вместе с ней умер и ребенок. Обезумевший от горя Павел изломал мебель в своих покоях, пытался выброситься из окна, запретил предавать земле тело супруги, утверждая, что она жива!.. 43-летний царь представлял собой причудливую смесь жестокости, порочности, пошлости, мистицизма и чувственности. Честный, прямой, набожный в свои молодые годы, он стал недоверчивым, неуравновешенным, резким и грубым; боялся, что его предадут, зарежут или отравят. Был ли он сумасшедшим? Нет, всего лишь неуравновешенным по характеру!» (Валлот/пон, 1991, с. 7, 41.)
«А “реализм” так был нужен безумному цесаревичу, который изнемогал в тщетной борьбе с призраками. Почти все мемуаристы говорят об этом бреде Павла. Так, и Ф.В. Ростопчин в письме к графу С.В. Воронцову говорит о том, что Павел постоянно не в духе, ибо голова его “наполнена призраками”. Иностранцы также обращали внимание на странности великого князя… “…Во всем его облике, в особенности тогда, когда он говорил о своем настоящем и будущем положении, можно было рассмотреть беспокойство, подвижность, недоверчивость, крайнюю впечатлительность, одним словом, те странности, которые явились впоследствии причинами его ошибок, его несправедливостей и его несчастий…” Эти впечатления относились к 1785 г.». (Чулков. 1991, с. 32.)
«Быть может, на его умственные способности повлияли большие дозы опиума, которые будто бы давал ему Разумовский, чтобы обеспечить себе продолжительные tete-a-tete с веселой Наталией?» (Валшиевский. 1990а, с. 510.)
«Бесспорно, что ни один монарх не любил так церемоний, как Павел I; в этом отношении он занимает исключительное положение во всемирной истории. Крайняя подвижность, впечатлительность, большая скорость в сочетании представлений, рядом с крайне слабым вниманием и потому неспособностью к систематическому и серьезному труду — все это, конечно, вполне объясняет любовь к церемониям у лица, которому мало доставляли удовольствия физические наслаждения». (Чиж, 2002. с. 277.)
