Читать книгу 📗 "Записки, или Исторические воспоминания о Наполеоне - Жюно Лора "Герцогиня Абрантес""
Когда Мюрат оставил французскую армию после Лейпцигской битвы, он проезжал в Неаполь через Милан. Там уже много месяцев жил человек, давно приверженный ему, — господин де ла Вогийон. Мюрат находился в таком положении, что чувствовал необходимость иметь истинного друга и верного, преданного слугу: он послал за Вогийоном. Этот последний был тогда воодушевлен высокой и благородной мыслью: он мечтал о независимости Италии, о восстановлении прежних ее государств и независимости ее за Альпами, как в счастливые дни. Это великое предприятие занимало все мечты его, и о нем прежде всего начал он говорить Иоахиму.
— Государь! — сказал он. — Ваше величество должны управлять этим порывом, пылающим в сердцах всех патриотов Италии. Объявите себя покровителем его. Можете ли вы найти лучший путь для своей славы и для всеобщей пользы?
Вогийон говорил с глубоким убеждением, а это всегда производит сильное действие. Мюрат прельстился картиной восстановления прекрасной страны.
— Хорошо, — сказал он, — поезжайте в Рим, примите командование над Неаполитанской дивизией, которая располагается теперь там, и возьмите власть в Папской области. Чаще пишите мне в Неаполь о результатах ваших предприятий.
Мюрат отправился в Неаполь, а Вогийон немедленно уехал в Рим. Но по дороге с ним произошел странный случай. В Болонье, к чрезвычайному изумлению своему, он встретил герцога Отрантского, который возвращался в Неаполь после того, как австрийцы прогнали его из Иллирии. Фуше зазвал Вогийона к себе на обед, где тот встретил важного человека из Итальянской армии, генерала Пино. После обеда Фуше пригласил обоих гостей в свой кабинет и с неожиданной откровенностью заговорил об огромных выгодах, могущих произойти от освобождения Италии.
— Вот минута, когда вы можете соединить свое имя с великим и знаменитым делом! — говорил Фуше Вогийону. — Италия зовет к себе на помощь со всех сторон, но только один человек может откликнуться: это король Неаполитанский. Мы знаем его удивительное мужество, честь его имени, любовь народа, который весь за него. Он, может быть, совершит великие дела, пусть и совершит их. Италия должна быть свободна, и свободна теперь же.
Высказав эту мысль, он с большим искусством развил ее.
Генерал Пино, который сначала оставался простым слушателем, очень скоро проявил решимость, которая не могла не изумить герцога де ла Вогийона.
— Генерал, — сказал Пино, подходя к нему. — Я хочу сделать королю Иоахиму предложение, которое верно будет приятно ему. Я начальствую в Мантуе; гарнизон тамошний, весь из старых солдат, предан мне совершенно. Предлагаю вам эту крепость и готов немедленно отдать ее королю Неаполитанскому.
Вогийон тотчас понял всю важность такого поступка для успеха предприятия: это послужило бы примером для всей Италии. Но он не имел при себе и четырех солдат, к тому же надобно было спросить короля… Но Мюрат не отвечал ничего — в то время он опять на несколько дней попал под влияние королевы… А надобно сказать, что королева Неаполитанская всего более страшилась освобождения Италии, потому что при этом она теряла свое влияние как сестра Наполеона. Она скорее решилась бы предаться Австрии!..
В то время отношения Мюрата с Англией были весьма противоречивы. Лорд Кастельри, человек искусный в своем деле, сообразил, как важно было не только привлечь к себе Мюрата, но и удержать его. Вот основания договора, который уже готовился к подписанию.
Англия признавала Иоахима Мюрата королем Неаполитанским и гарантировала, что в этом качестве признает его и Фердинанд, который оставлял эти свои владения и довольствовался Сицилией. Восстанавливалась независимость Италии и все небольшие владения, существовавшие до завоевания. Для помощи в этом Англия давала Мюрату двадцать миллионов на военные издержки, потому что он не мог обойтись без войны, и предоставляла в командование 120-тысячную армию. Адмирал Бентинк, главнокомандующий британскими силами в Средиземном море, имел поручение продолжать эти переговоры, которыми Англия очень дорожила.
Вогийон, тогда властитель Рима, где сменил он генерала Миолиса и управлял Папской областью, всячески старался побудить Мюрата решиться на что-нибудь определенное; но курьеры возвращались без всякого удовлетворительного ответа. Вогийон ждал напрасно: Мюрат не решался ни на что; говорили только о договоре с Австрией.
Однажды камердинер доложил Вогийону, что какие-то два человека настойчиво просят немедленно принять их.
— Сказал ты им, что я одеваюсь? — спросил герцог. Он и в самом деле одевался.
— Сказывал, генерал. Они ждут. Да и могут подождать, — прибавил камердинер. — По виду люди-то совсем неважные.
Герцог де ла Вогийон неспешно продолжал свой туалет, а потом перешел в кабинет и приказал ввести посетителей, которые так настойчиво пробивались к нему. Он увидел двух человек, в самом деле вполне обыкновенной наружности; один из них, невысокий ростом, начал говорить:
— Я довольно настойчиво просил свидания с вами, генерал, — произнес он, и выговор его тотчас выдал англичанина, — потому что дорога каждая минута и я не могу оставаться здесь долго. Но я должен был переговорить с вами, поскольку не имею никакого известия от короля Иоахима. Я адмирал Бентинк.
Герцог де ла Вогийон начал извиняться перед ним; но, правду сказать, в эту минуту изумление было у него сильнее всех других чувств. Адмирал Бентинк в Риме!.. Переодетый… Тут, у него в доме…
— Генерал! — продолжал между тем Бентинк. — Король Иоахим дурно поступает с моим правительством. Он знает, чего может ожидать от него, и должен был бы действовать откровеннее, прямодушнее и, замечу отдельно, поспешнее. Имея в виду настоящий перелом в Европе, необходимо решить вопрос об Италии как можно скорее. Двадцать пять миллионов деньгами и двадцать пять тысяч войска. Принимает ли король ваш эти предложения и вместе с ними дружбу моего правительства? Он должен знать, что союз Великобритании доставит ему союз всех государей Европы. Но пусть поспешит; от кого хочет он приобрести могущество: от Англии или от Австрии? Ему надобно решиться!
Вогийон нисколько не хуже адмирала Бентинка понимал необходимость принятия решения и сказал ему, что и сам не перестает добиваться от короля Неаполитанского того же. Бентинк, вероятно, знал это, и только уверенность в благородном характере Вогийона и его личном желании добиться успеха заставила адмирала решиться на поступок, вероятным исходом которого могло быть заключение в замок Св. Ангела. Он отправился на свою лодку в Чивита-Веккьо, поручая Вогийону соблюдать интересы Италии!
Каково же было замешательство герцога, когда вместо ответа на новое письмо свое, более прежних просительное, он обнаружил, что в Рим приехал адъютант короля, но лишь проездом: он вез на австрийские аванпосты утвержденный договор, только что подписанный Мюратом!
Посреди этого столкновения интриг и страстей 25 декабря 1813 года Мюрат написал императору интересное письмо. Оно сохранилось в моих бумагах с несколькими другими, и я помещаю его здесь как исторический документ. До этого он написал еще одно письмо, но его у меня нет. Знаю только, что оно было нерешительным и император отвечал на него лаконичной и довольно жесткой фразой: «Идите к Пьяве и ожидайте там приказаний…»
Тогда-то Мюрат, раздраженный подобным обращением, и решился занять Папскую область. До тех пор Вогийон оставался в Риме только в качестве командира Неаполитанской дивизии. Король велел ему принять звание генерал-губернатора. Мюрат действительно отправился из Неаполя для присоединения своей армии к вице-королю у реки По, но медлительность его уже показывала, как мало думал он оставаться верным.
Теперь надобно открыть печальные истины; но резец Истории не может быть снисходительным и должен изображать события с совершенным беспристрастием. Когда надобно было идти, король Неаполитанский объявил, что у него нет ружей. Ему послали их двенадцать тысяч из Александрии, это факт, но факт и то, что, принимая эти ружья, уже готовились стрелять из них по французам!
