Читать книгу 📗 "Легенды и сказания кельтов - Джекобс Джозеф"
Привратник вышел и вдруг увидел худого седого нищего: у его бедра болталась примерно половина его меча, для которого не нашлось никаких ножен; на ногах — два башмака, в которых хлюпала холодная вода, попавшая из дорожных луж; из-под полей старой шляпы торчали кончики его ушей; оба его плеча едва прикрывал рваный плащ, а в руке он держал трехструнную арфу.
«Что ты можешь мне сказать или показать?» — спросил привратник.
«Я умею играть музыку», — ответил худой седой нищий.
Валлийская тройная арфа. Изготовитель Джон Ричардс. Британия, Уэльс, около 1750 г.
The Metropolitan Museum of Art
«Не бойся, — обратился он к сказителю, — ты сейчас увидишь все, но тебя никто не заметит».
Когда король узнал, что у ворот замка стоит арфист, он повелел привести его.
«Слушай, бродяга, у меня при дворе лучшие арфисты всей Ирландии». — И с этими словами он дал знак — арфисты начали играть. А худой седой нищий просто слушал.
«Ну, слышал ли ты когда-нибудь подобное?» — спросил его король.
«Слышал ли ты, о король, как мурлычет кошка над миской бульона? Или как гудят жуки в сумерках? Или как старая сварливая баба кричит на тебя во весь голос?»
«Слышал, и не раз», — ответил король.
«Так вот, — сказал худой седой нищий, — даже самые неприятные из этих звуков для моего уха милее, чем сладчайшая игра твоих арфистов».
Когда арфисты услышали столь дерзкие слова, они выхватили мечи и бросились на него. Но вместо того чтобы поразить его, они почему-то стали наносить удары друг другу. Вскоре случилось так, что один за другим они проломили друг другу черепа — и все пали с разбитыми головами.
Увидев это, король понял, что сейчас на глазах его же арфисты не только лишают его музыки, но и просто убивают друг друга.
«Повесьте того мерзавца, кто все это устроил, — приказал он. — И если сегодня я не услышу новый рассказ, то просто оставьте меня в покое».
Тогда стражники схватили худого седого нищего, повели его к виселице и повесили его без какой-либо надежды на спасение. Они вернулись в королевский зал, и кого же они там увидели? На скамье, поднеся кружку эля ко рту, сидел все тот же нищий!
«Тебя сюда никто и никогда не приглашал! — воскликнул капитан стражи. — Мы ведь только что повесили тебя? Как ты, во имя всех святых, оказался здесь?»
«Ты это мне говоришь?»
«Кому же еще?» — вскричал капитан.
«Так пусть же твоя рука обернется свиной ногой, стоит тебе только подумать о петле! С какой стати ты болтаешь, будто повесил меня?»
Стражники поспешили обратно к виселице и обнаружили, что на ней висит любимый брат короля.
Они поспешили обратно к королю, который к тому времени уже крепко спал.
«С вашего позволения, государь, — обратился к нему капитан, — мы повесили этого бродягу, но он снова сидит здесь, как и прежде».
«Так повесьте его еще раз», — пробурчал король и снова погрузился в глубокий сон.
И вновь стража повесила худого седого нищего — только на этот раз, заглянув на виселицу, увидели они, что в петле болтается главный арфист короля. Капитан стражи был крайне озадачен.
«Ну что, ты хочешь повесить меня в третий раз?» — спросил его нищий.
«Проваливай-ка отсюда куда хочешь, — ответил ему капитан, — и побыстрее, чтобы духу твоего здесь не было. Ты и так уже доставил нам достаточно неприятностей и хлопот».
«Вот теперь ты мыслишь здраво, — сказал нищий. — И поскольку ты отказался от попыток повесить незнакомца только за то, что он считает вашу музыку дурной, я скажу тебе вот что: если ты вернешься к виселице, то найдешь своих друзей сидящими на траве подле нее — в добром здравии, как будто с ними ничего и не случалось».
Сказав это, он исчез. А сказитель очутился на том месте, где он впервые повстречал старика, и его жена все еще ждала с экипажем и лошадьми.
«Ну, — сказал худой седой нищий, — я не буду больше тебя мучить. Вот тебе и повозка, и лошади, и деньги, и жена: распоряжайся ими, как пожелаешь».
«Я благодарю тебя за возвращение экипажа, лошадей и гончих, — ответил сказитель, — но жену и деньги можешь оставить себе».
«Нет, — возразил нищий, — мне не надо ни того ни другого; а что касается твоей жены, не думай о ней плохо за то, что она сделала. Она не могла поступить иначе».
«Как не могла?! Она же бросила меня на растерзание моим же псам! Она же оставила меня ради нищего старика!..»
«Я вовсе не нищий и не такой уж старый, как ты думаешь. Я Ангус из Бруффа. В былые времена ты оказал мне немало добрых услуг вместе с королем Лейнстера. Сегодня утром мои волшебные способности подсказали мне, что ты находишься в затруднительном положении, и я решил тебе помочь. Что касается твоей жены, то та магическая сила, которая изменила твое тело, также изменила ее разум и чувства. Забудь это и прости, живите, как подобает мужу и жене. Теперь у тебя есть история для короля Лейнстера, когда она потребуется».
И с этими словами он исчез.
И правда, теперь у сказителя была история, достойная короля. И он поведал обо всем, что с ним приключилось, — от начала и до конца. Выслушав ее, король так долго и громко смеялся, что в ту ночь не смог заснуть. И сообщил он сказителю, чтобы тот никогда более не беспокоился о новых историях: пока король был жив, он каждую ночь снова и снова слушал историю о худом седом нищем и каждый раз смеялся так же весело, как в первый.
Глава 10. Легенда о Нокмани
Источник. У. Карлтон, сборник «Характерные черты и истории ирландского крестьянства» (Traits and Stories of the Irish Peasantry, 1830).
Параллели. Патрик Кеннеди, история «Финн Маккул и шотландский великан» (Fion MacCuil and the Scotch Giant).
Комментарии. Хотя героям этой истории и приписаны имена знаменитых мифологических персонажей Финна и Кухулина, скорее всего, это было сделано лишь для усиления интереса и узнаваемости. В традиционных сагах они не могли бы встретиться, поскольку предполагаемая дата «жизни» Кухулина — I век, а Финна — III век. Кроме того, гротескная форма этой легенды не соответствует канону героического эпоса. Тем не менее в ней содержится отчетливая отсылка к зубу мудрости Финна, сулящему ему великое будущее. Палец, в котором заключалась вся сила Кухулина, — интересный вариант широко распространенного в фольклоре мотива внешней души (души, заключенной в чем-то — в данном случае относительно — внешнем). Альфред Натт сообщил мне, что такие пародии на ирландские саги встречались уже в XVI веке, и настоящую историю можно считать одним из подобных образцов.
Какой ирландец, будь то мужчина, женщина или ребенок, не слышал о нашем знаменитом гибернийском Геркулесе, великом и славном Финне Маккуле? Не найдется ни одного такого человека — от мыса Клэр до Дороги гигантов [50] и обратно. А упоминание Дороги гигантов сразу переносит нас к началу этой истории. Так уж случилось, что Финн и его люди работали на этой дороге, стремясь в конечном счете проложить мост в Шотландию. Однажды Финн, который очень любил свою жену Уну, решил вернуться домой, чтобы проведать ее и узнать, как она поживает в его отсутствие. Он выдернул ель. Обрубив ее корни и ветки, сделал из нее трость и отправился в путь.
Иллюстрация Стивена Рейда из книги «Великие деяния Финна и другие сказания бардов Древней Ирландии» Томаса Уильяма Роллстона, 1910 г.
Rolleston, Thomas William; Reid, Stephen (illustrations).The high deeds of Finn, and other bardic romances of ancient Ireland. New York: Thomas Y. Crowell & Company Publishers, 1910
