Читать книгу 📗 "Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман"

В 3:00 утра московского времени экипажи советских танков напряженно ждали сигнала на начало наступления. Но его не было. Только в 4:00 измученные солдаты узнали, что начало наступления отодвинуто на 8:30. По советской истории битвы, в 8:30 утра Ротмистров по радио дал сигнал к началу наступления, после чего 18-й и 29-й танковые корпуса немедленно начали атаку. Однако указанное время представляется недостоверным, поскольку, по немецким сообщениям о ходе битвы, первые советские танки появились только в 10:15 московского времени на высоте 252,2. Это подтверждается докладом советской 31-й танковой бригады, наступавшей вслед за 32-й танковой бригадой: «В 10:30 наши танки, достигли местности у совхоза Октябрьский» [198]. Представляется абсурдным, что советским танкам понадобилось почти два часа для преодоления нескольких километров от места сосредоточения возле Прохоровки до передовых немецких позиций у совхоза Октябрьский (на высоте 252,2). Очевидно, советские командиры решили предоставить своим солдатам еще немного времени для отдыха перед сражением и начали выступление, как и было изначально запланировано, в 10:00 московского времени.

Вдоль железнодорожной линии Прохоровка — Белгород наступал советский 29-й танковый корпус под командованием генерал-майора Ивана Кириченко. Ему подчинялись три танковые бригады, одна мотострелковая бригада и полк самоходных орудий. Танковые бригады Кириченко были усилены. Вместо обычной численности бригад в 53 танка его бригады имели штатную численность в 65 танков каждая. Кроме того, 32-я танковая бригада, в отличие от остальных танковых бригад 5-й гвардейской танковой армии, имела в своем составе исключительно средние танки Т-34 и никаких легких танков. Поэтому она была на острие атаки. Бригада атаковала севернее железнодорожных путей с непосредственным примыканием к ним, фронтом в 900 метров в направлении высоты 252,2. Второй волной, непосредственно за ней, атаковала 31-я танковая бригада. Обе бригады, имея в совокупности 130 танков, выдвинулись на высоту 252,2 и на полном ходу прорвали передовые позиции 2-го танково-гренадерского полка дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». За высотой, еще вне зоны видимости, стоял на отдыхе танковый батальон «Лейбштандарта». Чтобы предупредить своих танкистов об опасности, немецкие гренадеры подали сигнал ракетницей фиолетовым дымом, означавшим «танковую опасность» [199]. Не имея представления о количестве атакующих советских танков, оберштурмфюрер СС фон Риббентроп выехал на высоту со своими семью танками T-IV для обороны. В коротком сражении четыре из семи танков T-IV были подбиты. Советские экипажи не заботились об оставшихся трех танках, а продолжали двигаться на максимальной скорости дальше через высоту. Поэтому оставшимся трем танкам не только удалось без повреждений вернуться на свои позиции. Риббентроп даже развернул свой танк и продолжил движение к немецким позициям в самой гуще советских танков, при этом он полностью расстрелял свой бронебойный боезапас по движущимся рядом танкам противника. После сражения за ним признали уничтожение 14 советских танков. Конечно, это была лишь маленькая часть наступавших войск, но шум боя и радиосообщения фон Риббентропа подняли тревогу в остальных танковых подразделениях «Лейбштандарта»: «Я как раз стоял на высоте орудия и собирался сделать несколько приседаний, когда дикие крики тревоги внезапно прервали мою сонливость», — писал танкист одного из подразделений [200]. Танки 31 — й и 32-й танковых бригад на полном ходу мчались по юго-западному склону высоты 252,2, чтобы врезаться в боевые порядки немецких танковых частей. Но на их пути оказался собственный противотанковый ров: несколько танков свалилось в этот ров, их командиры его просто не заметили. Другие попытались его «перепрыгнуть», что удалось только отдельным танкам, которые почти сразу же после этого были подбиты. Большинство советских командиров танков повернули свои машины на юг, чтобы достичь единственного перехода через этот ров, находившегося на улице рядом с железнодорожной насыпью. Это было фатально, поскольку советские танки просто сгрудились перед этим единственным переходом. Танки «Лейбштандарта», стоявшие напротив за рвом, просто расстреляли советские танки обеих бригад, сами не потеряв ни одного танка.

В это же время на поле битвы на высоте 252,2 появились другие советские танки, это были танки 170-й и частично 181-й танковых бригад. Обе бригады принадлежали 18-му танковому корпусу под командованием генерал-майора Бориса Бахарова. Поскольку танки Бахарова прошли севернее противотанкового рва, некоторым из них удалось прорваться до совхоза «Комсомолец». Однако здесь их все же подбили, частично огнем артиллерии, частично в ближнем бою с гренадерами. Два советских танка, достигших железнодорожной насыпи южнее совхоза, натолкнулись там на два «тигра», только что прибывших из ремонта, и были также уничтожены.

Ненамного лучше пришлось и танкистам советской 25-й танковой бригады из 29-го танкового корпуса, атаковавшим южнее железнодорожной насыпи. В докладе 25-й бригады о ходе боя говорится: «Как только танки достигли передовых рубежей обороны противника, они попали под ураганный огонь танков “тигр”, самоходных и противотанковых орудий, из леса к северо-западу от Сторожевого и из района восточнее окраины Сторожевого. Пехота была отрезана от танков и вынуждена была искать укрытие. После прорыва в глубь обороны танки понесли большие потери» [201]. В действительности танки 25-й танковой бригады наткнулись не на «тигры», а на части истребителей танков и штурмовые орудия дивизии «Лейбштандарт». В совхозе «Сталинское», к северо-востоку от Сторожевого, стояли четыре самоходных установки типа «Мардер» для поддержки гренадеров СС, которые без собственных потерь смогли подбить 24 советских танка и САУ. Остальные машины 25-й танковой бригады встретились к северу от Сторожевого с батальоном тяжелых штурмовых орудий «Лейбштандарта». Они всегда были во главе наступательных операций, но в этот день не рассчитывали на бои. «Мы были оперативным резервом и нас использовали только когда наши передовые части бежали назад» [202]. Тем не менее в течение короткого промежутка времени штурмовые орудия были готовы к бою. Они отбили советскую танковую атаку и сами перешли в наступление, чтобы ликвидировать угрозу флангу «Лейбштандарта» и закрыть пустоту между своей дивизией и соседней дивизией «Дас Райх». При этом они дополнительно нанесли советской 25-й танковой бригаде тяжелые потери. Через два часа после начала наступления из 69 танков бригады остался лишь 21. Наступавший к югу от насыпи 1446-й полк самоходных орудий в течение короткого времени потерял 19 из 2 °CУ-76 и СУ-122, из них 14 безвозвратно.

Все советские атаки были отбиты не только на участке «Лейб-штандарта». Дивизии «Дас Райх» и «Мертвая голова», равно как и LXVIII танковый корпус, 12 июля справились с этой задачей. Советское оперативное контрнаступление, которое должно было уничтожить 4-ю танковую армию, закончилось для Красной Армии тяжелым поражением. Только 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова 12 июля потеряла 3908 солдат; 1827 из них были убиты или взяты в плен, остальные ранены. Кроме того, было подбито 382 танка 5-й гвардейской танковой армии; 223 из них были списаны как безвозвратные потери. Дневник 4-й танковой армии сообщает: «Враг 12 июля силами минимум девяти танковых и механизированных корпусов и нескольких стрелковых дивизий атаковал позиции 4-й танковой армии по всей линии фронта. Главный удар противника [был направлен] против обоих флангов возле и севернее Калинина, западнее Прохоровки, а также западнее Верхопенья. Для этого враг сегодня ввел в действие два новых танковых корпуса в районе Прохоровки. Все попытки врага ударить по флангам танковой армии, были отбиты в тяжелых оборонительных боях» [203].