Читать книгу 📗 "Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман"
Однако летом 1943 года тактика пропаганды обернулась бумерангом. Когда названное решающим наступление на севере от Курска через неделю, а на юге почти через две недели было прервано, многие солдаты были разочарованы. Лейтенант Карл Фрейганг, служивший в 7-й пехотной дивизии, записал 16 июля 1943 года в своем дневнике: «Мы должны идти назад!!! Все жертвы были напрасными, все усилия были бесполезными, я плакал от ярости и бессилия» [272]. 17 августа 1943 года майор Маркус фон Буссе подготовил отчет о поездке на фронт, которую он совершил по заданию орготдела Генштаба Сухопутных войск в период с 12 по 15 августа. Помимо командования группы армий «Центр», фон Буссе посетил несколько армий, корпусов и дивизий, чтобы ознакомиться с полученным боевым опытом. Он охарактеризовал настроение на фронте следующим образом: «Вера в руководство угрожающе пошатнулась. <..> Наступление “Цитадель“ должно было быть решающим — за ним последовали тяжелые бои в отступлении. У командиров отсутствуют текущие ориентировки, поскольку в сегодняшнем положении они не в состоянии отвечать на многочисленные вопросы, возникающие у солдат» [273].
С оперативно-исторической точки зрения Курская битва стала началом большого немецкого отступления. Несмотря на надежды немецкого командования, советско-германский фронт больше не оставался в покое. Уже 7 августа началось советское наступление на Смоленск, шестью днями позднее Красная Армия снова начала атаковать Донецкий бассейн. За этим, 26 августа, последовало наступление на Полтаву, а 1 сентября — на Брянск. Теперь Гитлеру стало абсолютно понятно, что вермахт не в состоянии обеспечить решающий поворот войны на Восточном фронте. Поэтому осенью 1943 года он перенес стратегический центр войны в Западную Европу. Если бы удалось нанести западным союзникам тяжелое поражение при высадке во Франции, полагал Гитлер, война все еще могла быть выиграна.
Был ли Курск в стратегическом смысле решающим сражением или даже сражением, определяющим ход войны, как до сегодняшнего дня часто утверждается? Однозначно нет, поскольку были и другие события, гораздо в большей степени изменившие дальнейший ход Второй мировой войны, например, вступление в войну США, провал обоих немецких наступлений на Восточном фронте в 1941 и 1942 годах или сражение у Мидуэя в июне 1942 года, вследствие которого в тихоокеанском театре военных действий инициатива перешла от японцев к американцам. Тем не менее Курская битва ознаменовала собой поворотный пункт, поскольку отчетливо показала всем наступивший окончательный перелом на Восточном фронте. Развитие событий, сопровождаемое этим переломом, началось еще раньше, и уже Сталинградская битва показала грядущее поражение Германии. Но успехи немцев в марте 1943 года и последовавшая за ними пауза на германо-советском фронте пробудили у немцев надежду на то, что Германия все еще может победить Советский Союз военными методами. Тем отчетливее стало ясно после провала немецкого летнего наступления, что война на востоке не может быть выиграна, поскольку существовала антигитлеровская коалиция и Германия вела войну на несколько фронтов. Служба безопасности СС 2 сентября 1943 года так характеризовала настроение населения Германии: «Самую серьезную озабоченность вызывает положение на Восточном фронте. Если до сих пор не удалось нанести Советам решающее поражение, появились опасения, что это вообще невозможно...» [274] Четырьмя днями позднее служба безопасности доложила: «Примечательно, что в настоящее время все возрастающее количество отпускников с Восточного фронта приезжают домой с пессимистическими настроениями, хотя они же еще несколько месяцев тому назад имели твердую, как скала, убежденность и полную веру в победу нашего оружия» [275]. 18 сентября 1943 года Карл-Фридрих Колбов, глава правительства провинции Вестфалия, записал в своем дневнике: «Угроза Германии с востока выросла до огромной опасности, и о грядущей зиме я могу думать только в серых тонах. Если наш фронт на востоке будет сломлен, тогда война проиграна, и мы все вместе с ней. Надеемся только на чудо и на немецкую храбрость» [276]. Сражения летом 1943 года оказали решающее воздействие как на боеспособность германских сухопутных войск на востоке, так и на моральный дух как на фронте, так и в тылу.
Однако и для советской стороны Курская битва имела долговременные последствия. Не удалось уничтожить немецкие войска на фронтовой дуге у Орла и в районе Харькова, как это предусматривалось операциями «Кутузов» и «Полководец Румянцев». Также не удалось достичь оперативных целей, поставленных Ставкой в рамках всего 1943 года. Заместитель начальника оперативного управления советского Генштаба генерал-лейтенант Сергей Штеменко в своих мемуарах, вышедших в 1968 году, вспоминал, что операция «Кутузов» имела целью «наступление силами Западного и Брянского фронтов прямо на запад с целью разгрома орловской группировки и последующего овладения Белоруссией, а затем вторжения в Восточную Пруссию и Восточную Польшу» [277]. Все это удалось Красной Армии только год спустя.
Потери советской стороны в Курской битве были столь высоки, что для многих русских историков даже сегодня очень тяжело признать их истинный масштаб. Они слишком привыкли к распространяемому в течение десятилетий официальному мифу о том, что Курская битва окончилась сокрушительной победой Красной Армии и отмечена прежде всего огромными потерями немецкой стороны. В действительности победа под Курском была оплачена такой ценой, которую русский историк Борис Соколов еще двадцать лет назад назвал «катастрофической» [278]. Но для Советского Союза главным было то, что Красная Армия победила как в Курской битве, так и во Второй мировой войне. И согласно коммунистической идеологии победа Красной Армии носила «закономерный характер» и продемонстрировала мнимые преимущества советского общественного строя [279]. «Учиться у Советского Союза значит учиться побеждать», — так звучал широко используемый пропагандистский лозунг в Германской Демократической Республике [280]. Многочисленные ошибки советского командования, тактическое превосходство вермахта и огромные потери Красной Армии не вписывались в образ собственной гениальности и соответственно замалчивались в советской историографии.
Но и бывшие генералы вермахта, сильно повлиявшие на немецкую историографию в первые послевоенные десятилетия, предприняли много усилий, чтобы наложить шлейф забвения на бесславные события, а также на собственные ошибки. Обе стороны меньше интересовались правдой, чем созданием мифов. И были в этом весьма успешны.
5. ЛОЖНЫЕ ПОБЕДЫ: БИТВА ЗА ПАМЯТЬ
«Это необъяснимо, доже задним числом, как высшее командование (...) могло одобрить план Гитлера, который в своем зародыше уже с самого начала был обречен на неудачу» [281]. — Курская битва в воспоминаниях германских военных
С германской стороны в первые годы после Второй мировой войны все военные, почти без исключения, старались создать картину Курской битвы под лозунгом: «Во всем виноват Гитлер!» Так, по утверждению тогдашнего начальника Генштаба Курта Цейтцлера, «“Цитадель“ была единоличной идеей Гитлера, от которой никто не смог его отговорить». Цейтцлер, который во время Второй мировой войны был преданным поклонником Гитлера и 30 января 1944 года получил золотой партийный значок НСДАП, в своих послевоенных воспоминаниях не сказал ни единого доброго слова о своем «фюрере».
