Читать книгу 📗 "«СМЕРШ»: операции и исполнители - Телицын Вадим Леонидович"
Находящийся в Стокгольме Ивер Ольсен привлек к американскому плану противостояния Эйхма-ну 31-летнего Рауля Валленберга. С деньгами из секретных американских источников и с паспортом шведского дипломата 9 июля Валленберг прибыл в Будапешт. Он знал, что его миссия сопряжена с опасностью и что ему придется действовать быстро. Эйхман намеревался отправить всех будапештских евреев в лагеря смерти; Валленберг должен был постараться спасти как можно больше из них.
Пытаясь договориться с Эйхманом, Валленберг в декабре пригласил нациста на обед к себе на квартиру. В ходе беседы, проходившей под аккомпанемент советской артиллерии, заревом освещавшей горизонт на востоке, швед сказал своему гостю, что нацизм обречен. Эйхман был непоколебим.
«Не думайте, что мы стали друзьями, — сказал он на прощанье. — Ничего подобного. Я намерен сделать все, чтобы помешать вам спасти ваших евреев. Дипломатический паспорт не от всего может защитить. Даже дипломат из нейтральной страны может попасть в аварию».
Вскоре после этого в автомобиль Валленберга «случайно» врезался немецкий грузовик; к счастью, шведского дипломата при этом не было в машине.
На следующий после Рождества день советские войска окружили Будапешт. Эйхману удалось бежать из венгерской столицы, а Валленберг остался среди горящих домов с доверившимися ему людьми.
13 января 1945 года советский патруль обнаружил Валленберга в здании, находившемся под защитой Международного Красного Креста. Молодой дипломат попросил, чтобы его отвезли в штаб, где, как он надеялся, он сможет рассказать о своем плане защиты оставшихся венгерских евреев и об их послевоенной реабилитации. Через четыре дня он ехал в Дебрецен.
Не успела машина выехать из столицы, как Валленберга и его водителя Лангфельдера передали в руки «СМЕРШ». Вместо встречи с маршалом Малиновским их посадили на поезд и повезли в Москву. Советский Наркомат иностранных дел известил посла Швеции, что «приняты меры для защиты господина Рауля Валленберга». «Взятие под охрану» на самом деле означало заключение — сначала в здании НКВД на Лубянке, затем в Лефортовской тюрьме (последняя, напомним, принадлежала «СМЕРШ»). Лангфельдера с марта 1945 года никто больше не видел (скорее всего его расстреляли, дабы не оставалось свидетелей).
От бывших сокамерников Валленберга, позднее так или иначе оказавшихся на Западе, известно, что шведский дипломат содержался в московской тюрьме до весны 1947 года, после чего, вероятно, его отправили в Сибирь.
Тем временем советский посол в Стокгольме заверил мать Рауля Валленберга, что с ее сыном все в порядке и он скоро вернется домой; позднее посол сказал жене шведского министра иностранных дел, что, наверное, лучше не поднимать «шума» вокруг этого дела.
8 марта 1945 года друзья Валленберга в Будапеште услышали поразившее их сообщение контролировавшегося советскими властями венгерского радио: 17 января по дороге в Дебрецен шведского дипломата убили, скорее всего немцы или их венгерские приспешники. На Западе этому мало кто поверил.
Шведский посол Стэффан Содерблум сообщал своему начальству в Стокгольм:
«Безусловно, трагическое исчезновение Валленберга тяжестью лежит у меня на сердце».
Тем не менее он отверг помощь, предложенную послом США Авереллом Гарриманом, заявив, что нет причин не верить русским:
«Мы не нуждаемся во вмешательстве американцев».
Резкость, ничем себя не оправдывавшая. Лишь американцы могли тогда спасти валленберга, но им это запретили.
Рауль Валленберг стал первой жертвой холодной войны. Из-за того, что он вел дела с Эйхманом, его поначалу сочли гитлеровским агентом. Когда же русский узнали, что его миссии содействовал Совет по делам военных беженцев, а также что он связан с Ивером Ольсеном, они, судя по всему, решили, что Валленберг работает на Управление стратегической разведки. Стремясь сохранить нейтралитет Швеции по отношению к Соединенным Штатам и Советскому Союзу, Содерблум мало что сделал, чтобы продолжить поиски.
«Вполне понятно, — писал он на родину, — что Валленберг мог пропасть в хаосе последних месяцев в Венгрии».
Перед тем как покинуть Москву в июне 1946 года, Содерблум попросил аудиенции у Сталина. Хотя он был уверен, что Валленбёрг мертв и что у советских властей нет никаких сведений о его судьбе, он все же попросил Сталина дать официальное подтверждение.
«Это и в ваших же интересах, — сказал он советскому диктатору, — поскольку есть люди, которые, в отсутствие такой информации, могут сделать неверные выводы».
Сталин записал имя Валленберга и обещал, что все будет выяснено.
«Я лично за этим прослежу», — заверил он.
Спустя четырнадцать месяцев, в августе 1947 года, Министерство иностранных дел СССР проинформировало нового шведского посла в Москве, что «Валленберга в Советском Союзе нет и нам о нем ничего не известно»…
На Западе дело Валленберга оставалось открытым. В Будапеште те, кто восхищался этим человеком, решили воздвигнуть ему памятник. Альберт Эйнштейн был среди тех, кто выдвинул Рауля Валленберга на Нобелевскую премию мира. Но самое главное, на Западе появились его бывшие сокамерники, которые могли подтвердить, что он находился в заключении по крайней мере с января 1945 по апрель 1947 года. Среди них были два немца — Густав Рихтер и Хорст Кичман. Оба они сообщили, что их допрашивали о Валленберге в Лефортовской тюрьме 27 июля 1947 года и что после допроса перевели в одиночку.
По их рассказам, за два года заключения в Москве Валленберга выпускали из камеры лишь на ежедневную двадцатиминутную прогулку во дворике размером три на четыре с половиной метра, окруженном забором, чтобы узники не видели друг друга. Но, как все заключенные, он вскоре научился пользоваться «тюремным телеграфом» [23]:
Вернувшийся из заключения в Советском Союзе итальянец Клаудио де Мор вспоминал, как он изумился, услышав по «тюремному телеграфу», что в Лефортове держат дипломата из нейтральной страны.
Три освободившихся немецких дипломата рассказывали, как они помогали Валленбергу — тоже по «телеграфу» — писать по-французски письмо Сталину. Дошло ли оно до адресата, они не знали. Затем, весной 1947 года, Валленберг передал последнее сообщение: «Нас переводят отсюда».
Глава шестая
ПОСЛЕДНИЕ ЗАЛПЫ, НОВЫЕ ЗАДАЧИ
В начале Великой Отечественной войны майор П. Мальков командовал истребительным батальоном, а на заключительном ее этапе уже полковником возглавлял отдел контрразведки «СМЕРШ» штаба 1-го Белорусского фронта. А осенью сорок пятого года П. Мальков, занявший к тому времени должность главы директората внутренних дел в связи Контрольного Совета советских войск в Германии, был утвержден членом Союзнической комиссии по приведению в исполнение приговора над главными немецкими военными преступниками, состоящей из представителей СССР, США, Англии и Франции. По одному от страны.
— Я, — рассказывал Павел Михайлович, — от полковника до генерала, наверное, дослужился быстрее всех в Красной Армии. Когда стало известно, что мои будущие коллеги по комиссии, американец Рикард, англичанин Пион-Велш и француз Морал пребывают в генеральских чинах, мое руководство рассудило, что негоже представителю Советского Союза быть чином ниже союзников. Тут же ушло соответствующее представление в Москву, и буквально через несколько часов я сменил полковничьи погоны на генеральские. В считанные часы была пошита и генеральская форма.
И в командировочном предписании № 2509 штаба военной администрации в Германии было уже указано:
«Генерал-майору Малькову П. М. с получением сего направиться для участия в работе комиссии по проведению в исполнение приговора над преступниками по Нюрнбергскому процессу. Основание: решение Контрольного Совета».
