Читать книгу 📗 "Шпионаж и любовь - Малли Клэр"
Он был повешен в тюрьме Пентонвилль дождливым утром в сентябре 1952 года. Он был одержим Кристиной до конца, и его последнее заявление, когда он выходил из камеры, было: «Убить – это последнее обладание». Но Малдоуни был неправ. Он никогда не обладал Кристиной; сопротивление, горящее внутри нее, было слишком велико. Никто никогда не обладал ею. Ни ее родители. Ни два ее мужа, хотя Гизицкий отчасти справлялся с этим. Ни ее возлюбленные. Ни даже ее самый близкий спутник в жизни, Анджей Коверский. Если что-то и завладело ею целиком, так это стремление освободить Польшу. Определяющая страсть Кристины заключалась в свободе: в любви, в политике и в жизни в самом широком смысле.
Эпилог
Посмертное существование Кристины Грэнвил
Для некогда известной женщины, которая любила рассказывать байки о том, как уклоняться от пуль, владеть гранатами и укрощать собак, обученных убивать, история Кристины на удивление мало известна сегодня. Причины есть как личные, так и политические. В 1952 году, когда в британских газетах замелькали сенсационные заголовки – «Доброта, побудившая к убийству», «Героиня, зарезанная ножом, рассказывает свою историю», «Драма покойной графини, которая была британским секретным агентом», «Героиня трижды давала мне шансы убить ее», – группа мужчин, которые обожали Кристину, во главе с Анджеем Коверским, коллективно согласилась защищать ее репутацию, а во многих случаях и свою собственную, отказываясь публично давать комментарии о ней [1].
Именно в те травматичные дни сразу после убийства Кристины Анджей начал кампанию, которую поддерживал на протяжении всего полицейского расследования и судебного процесса по делу Малдоуни. После всех лет ее активной службы на некоторых из самых опасных театров войны Анджей потерял женщину, которую любил. Такая бессмысленная смерть была несправедлива для Кристины. Анджей не смог спасти ее жизнь, но он поклялся, что не даст Малдоуни разрушить и ее репутацию: это, по крайней мере, он сможет защитить.
Спустя две недели Анджей позвонил главному суперинтенданту Дженнингсу, чтобы выразить свою обеспокоенность по поводу «возможных злоупотреблений темой аморальности», которые могут возникнуть в ходе расследования убийства или огласки, связанной с судом над Малдоуни [2]. Малдоуни признал вину, но даже при этом условии Анджея тревожило, что не будет перекрестных допросов, а значит, будет отсутствовать возможность публично опровергнуть утверждения Малдоуни о том, что у него был роман с Кристиной. Во втором заявлении в полицию Анджей ясно дал понять, что, находясь в Лондоне, Кристина была «постоянно» в компании своих польских друзей, подчеркнув: «Я не думаю, что у Малдоуни была возможность видеться с ней наедине» [3]. Он обратился и к друзьям Кристины, чтобы они поддержали эту точку зрения. За кулисами Эйдан Кроули согласился сделать «все возможное, чтобы убедиться: ее имя не запятнано», и написал руководству следственно-процессуальной системы [4]. В конечном счете суд проявит сочувствие, а директор ведомства ясно даст понять, что он «будет рад, если адвокат воспользуется любой возможностью, которая могла бы представиться, чтобы восстановить доброе имя Кристины Грэнвил» [5]. Пресса широко освещала заявление, подготовленное «некоторыми родственниками и друзьями» Кристины, ясно давая понять в суде, что «нет ни капли правды в утверждениях, содержащихся в заявлениях Малдоуни о том, что он имел близкие отношения с мисс Грэнвил и что он действительно имел с ней любовную связь» [6]. Возможно, Анджей даже поверил в это.
Какой бы ни была правда об их отношениях, Малдоуни убил Кристину, многократно награжденную героиню войны, и симпатии газет были полностью на ее стороне. Большинство сосредоточилось на представлении довольно фантастических историй о ее героизме наряду с большими фотографиями польской королевы красоты, ставшей британским агентом. Согласно «Мейл», Кристина «спасла сотни жизней», а «Ивнинг Стендард» не только позволил ей и Анджею сбежать в польских лесах под обстрелом, но также сообщил, что Кристина вышла замуж за английского агента, который позже не смог вернуться с задания [7]. А «Экспресс» – «та канализация», как назвала газету Кейт О’Мэлли, – чей репортер встретил Кристину несколько лет назад, позабавил публику больше всего [8]. По их версии, Кристина выросла среди «войн, казаков, бандитов и волков», убила «много людей» на войне и вернулась в Лондон «в одежде, которая представляла собой практически ветошь» [9]. И если это было недостаточно сенсационным, польский журналист Кароль Збышевский позже утверждал, что видел «натуральный комикс о графине Скарбек и ее борьбе с немцем в одной испанской газете», а во Франции Даниэль Юйэ, молодой человек, который сражался рядом с Кристиной и Фрэнсисом в Веркоре, даже читал отчет о том, что тело Кристины было найдено «плывущим по воде в районе лондонских доков» [10].
Видеть жизнь Кристины, столь дико освещенную в газетах, было слишком тяжело для Анджея. Жена Эйдана Кроули, журналистка Вирджиния Коулз, знала Кристину в Лондоне, и теперь ей с благословения Анджея поручили написать биографию погибшей, но она отказалась, так как решила, что материала недостаточно. Билл Стэнли Мосс был близким другом и к 1952 году также известным писателем и журналистом. Анджей подумал, что Мосс мог бы написать что-то позитивное и важное о Кристине и, с помощью ее друзей, «сделать книгу настолько ценной и достойной, насколько возможно», после чего любые независимые просьбы об интервью можно было бы вежливо отклонить [11]. «Пикче Пост» опубликовала серию из четырех иллюстрированных статей о Кристине, созданных Моссом [12]. В то же время Анджей собрал свою «Панель для защиты памяти о Кристине Грэнвил», в которую вошли Фрэнсис Кэммертс, Джон Роупер, Патрик Говарт и Михал Градовский. Как позже объяснил Фрэнсис, зная, что мировые СМИ «совершенно неправильно» фантазируют о природе жизни и смерти Кристины, они «заключили договор» о том, что ее имя не должно быть запятнано, и сумели остановить несколько сообщений в прессе и две книги [13]. Первой стала книга Мосса. Несмотря на то, что он потратил несколько лет на исследование жизни Кристины, и в квартире Анджеея в Бонне, и в «транзитном лагере», как назвал его Мосс, и на местах службы Кристины во Франции, когда он закончил рукопись, Анджей не был впечатлен [14]. «Это не была агиография, – прокомментировала позже дочь Мосса Кристина Изабель, – но Кристина не была святой» [15].
Двадцать лет спустя рукопись Владимира Ледоховского, также исследованная с помощью Анджея, тоже была отклонена коллегией. По словам сына Владимира, Яна, основная проблема заключалась в том, что Владимир «видел в Кристине своего рода поезд, который останавливался на многочисленных железнодорожных станциях в ее жизни: от платформы “Густав Геттлих” в начале пути до полустанка “Деннис” в конце, и она просто останавливалась на станции “Эндрю” чаще, чем на остальных». Анджей, напротив, «видел планетную систему: Кристина и он соединились в центре со спутниками под именами “Джордж” и “Владимир”, вращавшимися вокруг них» [16]. Хотя сомнительно, что Кристина подписалась бы под любым из этих взглядов, ясно, что ракурсы были несовместимы.
Однако всего два года спустя была опубликована одобренная биография Кристины. Автор, Мадлен Массон, сама работала во Франции во время войны и встретила Кристину, когда она служила стюардессой в 1952 году. Массон вспомнила, что поначалу ей было очень трудно исследовать материал, поскольку, по ее словам, «двенадцать мужчин, которые любили Кристину, не физически, объединились, чтобы удостовериться, что никто не написал ерунду о ней» [17]. Затем ей еще больше помешало присутствие офицеров, таких как Питер Уилкинсон, которые, когда она обращалась к ним за информацией, отправляли «довольно холодный ответ», который преуменьшал официальную роль Кристины, описывая ее раннюю работу в Секции Д как «несогласованные усилия… одобренные британским правительством», но являвшиеся «сугубо частным предприятием» [18]. В конце концов, опасаясь, что история Кристины может быть навсегда утеряна, Анджей решил оказать поддержку книге Массон, по сути, взяв на себя создание повествовательной схемы. Несмотря на просьбу некоторых женщин, знавших Кристину, таких как Вера Аткинс из УСО, которая просила Массон не «преуменьшать ее, отбеливая недостатки. Она не была гипсовой святой», в книге была представлена тщательно выверенная и отредактированная версия ее жизни [19]. Здесь много «интересного и достойного восхищения, – написал Фрэнсис Кэммертс в своем предисловии, – но многое еще остается скрытым и неизвестным» [20]. «Это была не настоящая Кристина, – грустно заметила Зофья Тарновская, – просто версия, которую хотел услышать Эндрю» [21].
