Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"
«Фиатов» на этот раз очень много, но мы уверены в своих силах и знаем, что, когда запахнет жареным, они не выдержат и обратятся в бегство. Выныривающие снизу сквозь белую кипень облаков «чатос» сначала показывают свои черные носы, на которые ложатся отблески от вращающихся на полных оборотах винтах. Затем, как большие бабочки, расправившие свои крылья, они выстраиваются выше белых облаков. Их две эскадрильи — 18 самолетов. «Моска», известившая «чатос» о приближении врага, в точном развороте занимает свое прежнее место в строю, и мы все вместе становимся между солнцем и «Фиатами». А те, не замечая нас, набрасываются на более «легкую», как они думают, добычу — «чатос», и таким образом оказываются ниже наших «москас». Мы выжидаем подходящий момент. Поджидая противника, мы приводим самолеты в полную боевую готовность — снимаем пулеметы с предохранителей и, как всегда, усаживаемся поудобнее.
Сарауса внешне спокоен и сосредоточен на противнике и, как обычно, подбадривает нас своей улыбкой. Он внимательно осматривает небосвод в поисках «Мессершмиттов», которые могут зайти с высоты и свалиться на нас как снег на голову. Впрочем, как правило, немецкие и итальянские истребители, презирающие друг друга, никогда не летают вместе.
С опытом и отвагой, приобретенными в прошлых боях, летчики эскадрильи «москас» направляют свои самолеты прямо на белые фашистские кресты, которыми украшены черные крылья вражеских машин. В первом заходе мы используем все возможности внезапной атаки, и противник не в состоянии уйти от наших очередей. Он не ожидал от нас такой стремительности и напора! Два раскрытых парашюта свидетельствуют о нашем успехе. Вскоре еще один «Фиат», заваливаясь на крыло, медленно направляется к земле, затем разгоняется и со всей силой врезается в только что отрытую траншею. Другие фашистские самолеты, спасаясь от наших пуль, пытаются скрыться в плотных облаках, но здесь их перехватывают Сагасти, Торрес и Ороско. «Фиаты» попадают под перекрестный огонь. Те из них, кто пытается уйти вниз, попадают под прицел «чатос», а наверху их ожидают «москас». Во время ожесточенного боя мы теряем высоту и перемещаемся к самой земле. Каждый из нас помимо своих непосредственных задач озабочен и тем, чтобы его товарищ не попал в беду: нужно вовремя поспеть на помощь новичку, поспешить на выручку командиру, у которого вот-вот повиснет на хвосте машина с белыми крестами. Один из «чатос», очевидно, получает смертельную очередь... Он загорается и вот-вот должен рухнуть на землю. До боли сжимается сердце, когда ждешь и надеешься, что все-таки раскроется парашют...
Для маневров уже совсем не осталось высоты. Несколько наших самолетов проносятся на бреющем полете, преследуя «Фиат». Сбить его не удается — кончился боезапас. Мы находимся далеко на территории, оккупированной противником, и у каждого из нас начинают возникать мысли о возвращении на аэродром. Постепенно мы прекращаем преследование и принимаем решение на разворот, как вдруг над нами проносится силуэт еще одного самолета. Мы думаем, что это на помощь противнику пришел еще один «Фиат», но нет, это наш Мора ставит финальную точку в этом бою. Получив разящую очередь, самолет противника наклоняет нос и врезается в землю. Всей эскадрильей мы совершаем круг почета над тем местом, где поднимается черное облако пыли и дыма, и берем курс на северо-восток, на Лериду.
Сбито семь вражеских самолетов, пять итальянских летчиков взяты в плен — таков предварительный итог боя. Мы потеряли два «чатос», третьему пришлось совершить аварийную посадку в районе города Борхаса. Комас, командир эскадрильи, посылает подмогу в район падения. Летчика отвозят в госпиталь, а не подлежащий ремонту самолет сжигают.
В этот раз у нас не остается времени даже на то, чтобы перекинуться парой словечек о прошедшем бое. Снова отдан приказ, и мы опять отправляемся в очередной полет к фронту. Противник продолжает наступать, и нужно сделать все возможное, чтобы задержать его. В «Катюши» из группы Мендиола уже загружены бомбы, и они готовы к вылету. Дело остается за прикрытием, то есть за нами. Между полетами нам даже не удается перекусить. Сухость и горечь во рту мы подавляем несколькими глотками свежей воды из фляжки, которая висит на двери нашего штаба, — или глотком красного вина, сосуд с которым всегда наготове у Сараусы.
Жизнь в Лериде замерла, улицы опустели, и уже не слышен шум от постоянно снующих во все стороны машин. Даже ветер из города дует какой-то пустынный, грязный и одинокий. Детские площадки опустели, сохранив еще совсем недавнее воспоминание о переполнявших их мальчиках и девочках, побросавших в спешке часть своих игрушек. Даже птицам стало скучно и страшно, и они перестали петь. Чувствуется, что на город надвигается опасность.
Враг совсем близко, и после этого вылета нам уже не удастся вернуться на аэродром в Лериде. Все спешно готовятся к отступлению. Кто-то собрал чемодан с личными вещами и прихватил его с собой в самолет, другим приходится бросать их здесь. Аэродромное поле перед вылетом приобретает удручающий вид. Самолет, капотированный Кано, не успевают отремонтировать и теперь поджигают. Противник неуклонно продвигается вперед. Несмотря на большие потери, у него достаточно современной техники, которую сложно остановить одной лишь храбростью и желанием победить.
Две эскадрильи «москас», одна из них наша, приземляются на аэродроме в Сабадели, откуда затем они будут защищать Барселону. Эскадрильи советских летчиков приземляются в Реусе, и четыре эскадрильи «чатос» — в Вальсе. Это все, что имеется в активе нашего командования. И именно этим оно будет закрывать все бреши как на фронте, так и в тылу, перебрасывая нас с места на место.
До появления в небе грозных «Мессершмиттов» «Катюши» летали без прикрытия истребительной авиации — их скорость превосходила скорость фашистских «Фиатов»; немного внимания со стороны летчиков — и можно летать спокойно. Сейчас же воздушное прикрытие — это неотъемлемый элемент каждого вылета, потому что атаки «мессеров» чрезвычайно опасны. Так, два наших самолета были сбиты под Теруэлем. Погиб летчик Сан Хосе, а через несколько дней — Хуан Гомес вместе со своим стрелком. Затем уже под Сарагосой фашисты сбили самолет Касанельяса, а в самом тылу противника аварийную посадку пришлось совершить Корбачо. На земле его экипаж отважно сражался с фашистами до последнего патрона, не желая попадать в плен и предпочтя геройскую смерть...
В воздухе мы встречаемся с двумя эскадрильями «Катюш» и занимаем свободные места на флангах, а наверху, как всегда, следуют две эскадрильи советских летчиков. По мере того, как мы набираем высоту, небо становится все светлее и светлее, освобождаясь от туч, сковавших его вдоль и поперек. Мы поднимаемся на высоту четыре тысячи метров и преодолеваем тот рубеж, после которого приходится дышать все глубже и глубже. Количество кислорода в воздухе резко снижается. Солнце светит нам прямо в глаза, и мы практически ничего не видим. Возникает опасность, что противник может прикрыться этим естественным щитом, и «москас» вырываются немного вперед, чтобы принять внезапный удар на себя. Набрав нужную высоту, мы выравниваем самолеты и дальше летим в горизонтальном полете. Вскоре по нам открывает огонь зенитная артиллерия: это означает, что мы приближаемся к фронту. По интенсивности вражеского зенитного огня легко предположить, что в этой зоне нет истребителей противника. У врага хорошо налажено всестороннее взаимодействие и скоординированы действия. Но бдительность снижать все же не стоит. Снаряды взрываются все ближе и ближе к нашим самолетам, но «Катюши» смело заходят на территорию противника и обрушивают свой смертоносный груз на колонны его бронетехники, движущиеся по дорогам, соединяющим Маулью и Файон. До сих пор все идет хорошо. Отбомбившись, бомбардировщики увеличивают скорость и берут курс на аэродром; мы, 1-я и 4-я эскадрильи, тесно сопровождаем их. Но вдруг из-за солнца, как мы и ожидали, появляются немецкие «Мессершмитты» и пытаются помешать успешному завершению нашей операции. Тогда другие две истребительные эскадрильи завязывают с ними бой.
