Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"

нальностей в четком строю проходят по улицам каталонской столицы. Днем мы посылаем им нашу прощальную благодарность рокотом моторов своих самолетов, вечерами прощаемся с ними лично за общим столом прощального ужина. Летчики двух советских эскадрилий также возвращаются на свою далекую родину. На всю жизнь останутся в нашей памяти подвиги в небе над Испанией талантливых мастеров своего нелегкого дела — Бориса Смирнова, Птухина, Еременко, Агальцова, Усатого, Ярошенко, Степанова, Соболевского, Плыгунова, Серова, Лакеева²⁴, Плещенко, Ухова, Тархова, Рычагова²⁵, Аржанухина, Сенаторова, Минаева, Петрова, Антонова, Рыбкина, Сюсикалова, Девотченко, Якушина, Рыцарева, Агафонова... Трудно вспомнить все имена, но лица друзей по оружию не забудутся никогда.

Сегодня, 28 октября 1938 года, торжественный ужин: мы прощаемся с Коробовым, Грицевцом, Гусевым, Сапроновым, Семенко — все они были рядом с нами в самые тяжелые минуты. За столом тишина. Слово берет команданте Хименес. На его лице печаль, он говорит негромко, не может сдержать волнение, и на его глазах появляются слезы. Как они понятны всем нам! Хименес говорит, а нам вспоминаются совсем недавние события, бои, товарищи, погибшие над Мадридом, Гвадалахарой, Сарагосой, Теруэлем, Левантом, Леридой, Эбро. Всех нас охватывает острое чувство горечи расставания с самыми лучшими друзьями. И это общее для нас чувство лучше всех выражает майор Сарауса. Сегодня Мануэль впервые одет в парадный мундир, и сегодня ему трудно как никогда. Обращаясь к советским летчикам, он говорит, что они завоевали наше признание и любовь, жертвуя собой и отдавая нам все, что у них есть, — свои жизни, а взамен не требуя ничего. Эти теплые слова, сказанные от чистого сердца, выдают его волнение.

— Вы уедете, но испанский народ, сколько бы лет ни прошло, никогда вас не забудет. Мы сегодня прощаемся с людьми, прибывшими в Испанию со всех концов света для защиты правого дела нашего народа. Хотя в воздушных боях на нашей стороне участвовали также пилоты других национальностей: немцы, французы, югославы, но ближе всех с нами были советские летчики, — продолжает Сарауса. — Сейчас рядом с нами нет Романова, Иванова, Минаева, Неделина, но они навсегда останутся в наших сердцах. Нельзя говорить о защите Мадрида и не вспомнить Серова и Еременко, Кузнецова и Пибкина; о сражении под Гвадалахарой — и не вспомнить Птухина, Антонова и Смирнова; о сражении за Теруэль — и не вспомнить Степанова и Штерна; о сражении на реке Эбро — и не вспомнить Ухова и Грицевца. Когда будет написана правдивая история войны в Испании — имена этих героев будут вписаны в нее золотыми буквами...

Сарауса продолжает говорить, а его голос отдаляется от меня — я невольно предаюсь воспоминаниям. В голове проносятся образы, события всего пути,

пройденного вместе с Сараусой, с советскими летчиками, — от учебного аэродрома в Эль Кармоли, где с нами был наш незабываемый «Антонио» — Петр Плыгунов, до последнего совместного боя 15 октября 1938 года над Эбро. До сих пор я помню выражение лица Антонио, когда двое наших — Пласа и Медина — рухнули в море... Не могу забыть и то, как осторожно, заботливо вел нас Антонио в первый бой над Мадридским фронтом. Потом были боевые вылеты в смешанных испанско-советских эскадрильях над Теруэлем, Валенсией и Барселоной, постепенное перенимание мастерства и опыта у советских друзей, подражание их смелости и мужеству и, наконец, — логическое завершение нашего боевого содружества — создание полностью испанских эскадрилий. Когда началось наступление на Эбро, в Испании оставалось только две эскадрильи советских летчиков — 2-я под командованием Ухова и 5-я — Грицевца. Теперь и это чисто испанские эскадрильи — 2-ю возглавил Тарасона, а 5-я переходит под командование Перейро.

За несколько дней до официального отъезда добровольцев мы посещаем аэродром в Вальсе, где базировались эскадрильи советских летчиков. Мы просим их больше не рисковать своими жизнями, не участвовать в боях, однако они решительно не соглашаются с этим. Даже вмешательство генерала Сиснероса не помогло — они настаивают на «прощальном» бое. За всех советских летчиков ответил Грицевец:

— Будем летать до последнего момента!

15 октября 1938 года — день нашего последнего полета с советскими летчиками над Эбро — встречает нас солнечной ясной погодой: таковы почти все осенние дни в Испании. Каштаны начали сбрасывать свои листья. То там, то здесь виднеются поднимающиеся ввысь струйки дыма, указывающие на те немногие

предприятия, которые упорно продолжают работать в Таррагоне и Реусе. На высоте уже чувствуется холод, и когда мы поднимаемся на пять тысяч метров, начинают мерзнуть пальцы. Выше нас, как всегда, эскадрилья «чупетов» — высотников Ариаса.

Когда мы приближаемся к линии фронта, рядом с нами пролетает 5-я эскадрилья, и ее командир Грицевец поднимает большой палец — значит, все идет отлично. Его эскадрилья поднимается на двести метров выше других, как они делают всегда. И сегодня они не изменяют своей привычке прикрывать нас, хотя хорошо знают, на что мы способны сейчас. Мы уже не те «цыплята», которыми были два года назад!

Наша задача на сегодня — осуществить прикрытие с воздуха наших войск и, в частности, линии наших окопов. На нас также возлагают ближнюю разведку, так как в эти дни здесь наблюдается повышенная активность фашистов. Все эскадрильи «москас» в воздухе. После этого вылета запланирован еще один — для сопровождения «чатос» к позициям противника. Во втором вылете наши советские «товаричи» уже не будут принимать участие, и поэтому первый имеет для нас особое значение. Главная задача — обнаружить вражеские позиции — возложена на эскадрилью Тарасоны, поэтому его самолеты летят практически над самой землей, мы же прикрываем их с высоты.

Самолеты наших семи эскадрилий образуют в небе огромный веер, рокот ста моторов сотрясает воздух. 1-я эскадрилья под командованием Редондо прикрывает правый фланг, Пуиг со своей 7-й — левый; наша 6-я — над эскадрильей Тарасоны и немного сзади. Ухов и Грицевец идут спереди: если появятся самолеты противника — они первые встретят их. Когда мы приближаемся к позициям противника, начинает работать зенитная артиллерия. Снаряды рвутся кучно —

фашисты стреляют довольно прицельно, и мы вынуждены немного изменить курс. При этом мы продолжаем следовать за нашими советскими товарищами: с траверза Тортосы идем на Ла Галеру, затем поворачиваем в сторону Пеньярройи. Внизу отчетливо видны клубы поднимающейся пыли — это взлетают «мессеры» с аэродрома Ла Сения. Мы направляемся к Вальдерроблесу, пересекаем пыльную, забитую машинами дорогу, ведущую к Каласейте, и продолжаем полет в направлении к Файону, чтобы попасть на территорию наших войск в месте слияния двух рек, Эбро и Сегре. Но не долетев еще до Нонаспе, мы видим, как на горизонте появляются две больших группы «Фиатов», — очевидно, поднятых в срочном порядке с аэродромов Альканьиса и Каспе. Приблизительно на тысячу метров выше их поблескивают своими серебристыми фюзеляжами фашистские «Мессершмитты».

Силы противника и наши примерно одинаковы. Мы прибавляем газ, чтобы подойти ближе к Ухову и Грицевцу, которые уже давно покачиванием крыльев своих самолетов сигнализируют нам о приближении противника. Однако расторопней всех оказалась эскадрилья Ариаса. Его самолеты с высоты, как огненные стрелы, изрыгая пулеметный огонь, набрасываются на немецкие истребители. И вот первый из них с высоты семь тысяч метров прочерчиваете ясном небе огненную дугу до самой земли. Самолеты 2-й и 5-й эскадрилий делают глубокий разворот, чтобы встретить врага огнем из своих пулеметов. Слева от эскадрильи Пуига уже завязался бой с «Фиатами». После первого же обмена пулеметными очередями один из итальянских истребителей переворачивается на спину, показывая нам белые кресты на крыльях, и начинает свой последний полет к земле. Гонсалес на своей «моске» с бортовым номером «175» не успевает уйти от столкно-вения и на всем ходу крылом таранит «Фиат». Потеряв крыло, его самолет, словно штопор, начинает ввинчиваться в воздух. После нескольких витков Гонсалесу удается вывалиться за борт, и через несколько секунд открывается белый купол его парашюта. Три «моски» кружат возле Гонсалеса, не давая вражеским самолетам расстрелять его в воздухе. Недалеко от места приземления нашего летчика садится «Фиат», у которого в результате столкновения разбиты рули.