Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"

Снег на взлетной полосе утрамбован катками. У штабной землянки развевается знамя. По заснеженному полю, по улицам деревни репродукторы разносят военные мелодии. После церемонии передачи самолетов должен выступить ансамбль Леонида Утесова.

Самолет, предназначенный мне, стоит зачехленный рядом со штабной землянкой. Это новая машина конструктора Лавочкина — Ла-5. Передача этой машины символически означает передачу всей эскадрильи.

Начинается торжественная церемония. Рядом с моим будущим самолетом выстраивается весь личный состав полка. Построением моей 1-й эскадрильи командует пилот Михайлов. У него мощный голос, будто специально созданный природой для подачи команд. На церемонию пришли жители Борикова и окрестных деревень. Все празднично одеты. Приехал секретарь городского комитета партии из Тулы; прибыли артисты из Москвы, делегация от рабочих коллективов Тулы. Здесь и персонал, обслуживающий аэродром.

Звучит гимн Советского Союза. Затем берет слово секретарь комитета комсомола Тулы Ларионов. Он кладет мне руку на плечо и говорит:

— Товарищи! Молодежь Тулы и области, рабочие

и колхозники передают сегодня вам эскадрилью боевых самолетов, которая будет носить имя нашего земляка, Героя Советского Союза Александра Чекалина²⁷!

После аплодисментов Ларионов продолжает, обращаясь ко мне:

— Прими нашу боевую машину, построенную на средства туляков, в подарок ко Дню Красной Армии. Береги ее. Когда пойдешь в бой на этом самолете, помни наш наказ: «Будь беспощадным к врагу! Отомсти фашистам за пролитую кровь наших отцов, матерей, братьев и сестер! Обрушь на голову проклятых извергов рода человеческого всю силу огня боевой машины. Истребляй их на земле и в воздухе. Не дай ни одному фашисту уйти живым с нашей земли!..» Пусть нашу эскадрилью овеет слава боевых побед! Пусть наши быстрокрылые птицы станут грозой для немецких оккупантов! Всеми своими делами и помыслами мы всегда с вами. Наш лозунг: «Все для фронта, все для победы над врагом!»

В горле у меня першит. Я чувствую, как учащенно бьется сердце, и крепко сжимаю челюсти. Влажная пелена застилает мне глаза. Никогда еще я так не волновался и не был таким счастливым! Огромное доверие советских людей, оказанное мне в то суровое военное время, сделало меня самым счастливым человеком на земле.

Не в силах сдержать нахлынувшие на меня чувства, я повернулся к Ларионову, и мы крепко с ним обнялись. Аплодисменты загремели с новой силой.

Стараясь взять себя в руки, прерывающимся от волнения голосом я начинаю ответную речь.

— Товарищи!.. Путь, пройденный Красной Армией — тяжелый, трудный, но славный путь. На этом пути советский народ совершил и продолжает совершать беспримерные в истории подвиги... — Сначала голос мой дрожит, но постепенно я обретаю уверенность. — Перед нами жестокий враг, сильный и опытный. Фашисты — это фанатики, варвары, палачи мирного населения. И все равно этот враг будет разбит! Бои предстоят жестокие, но в этих сражениях победят советские люди, советский патриотизм, пролетарский интернационализм, братство свободолюбивых народов!

По мере того как я говорю, мне хочется сказать все больше, хочется поделиться самыми сокровенными мыслями с присутствующими.

— Самолет, который вы мне сегодня передали в составе эскадрильи имени Героя Советского Союза Александра Чекалина, — это не только выражение воли к победе населения Тулы. Этот самолет для нас, испанцев, — символ нерушимой испано-советской дружбы, яркий факел которой был зажжен в небе Испании славными советскими летчиками, сражавшимися вместе с нами против фашистов. Эстафета этих славных дел не закончена. Сегодня мне оказана высокая честь. Даю вам слово испанского коммуниста, что я до конца исполню свой долг, сражаясь на фронтах Великой Отечественной войны, — а если понадобится, отдам и свою жизнь во имя победы над ненавистным врагом, во имя укрепления нашей дружбы, во имя великого дела советского народа, борющегося за социализм! На долю советского народа выпали тяжелые испытания, в пламени войны гибнут его лучшие сыновья, и мы, испанцы, сумеем внести свою долю в дело победы над врагом! Да здравствует Коммунистическая партия! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует дружба между нашими народами! Фашизм будет разбит!

Когда я закончил говорить, в глазах у меня стояли слезы. Меня обнимали, пожимали руки... Во время ужина по приказу Торопчина личный состав эскадрильи имени Александра Чекалина получил двойную норму «спецрациона». Леонид Утесов со своим оркестром дал великолепный, незабываемый концерт. Мы же с Бельтраном до упаду танцевали румбу. Встреча, такая дружеская и теплая, закончилась поздно...

В те дни вновь ударил мороз. Сильный ветер намел новые сугробы снега. Все кругом было бело. Во время полета не за что было «зацепиться» глазом, чтобы сориентироваться на местности. Не то что в Испании, где по запомнившемуся приметному горному пику или руслу реки всегда можно было установить, где ты находишься. Летать же над этими огромными, почти безлесными просторами было гораздо труднее: ни общей, ни частной ориентировки, лишь тоненькая двухпутная нить занесенной снегом железной дороги помогала выбрать правильное направление. Полк продолжал патрулирование в воздухе, охранял порученные ему объекты. Жизнь полка с получением прекрасных самолетов Ла-5 закипела с новой силой²⁸. А оба ветерана — МиГ-1 и И-16 — были поставлены в капониры.

Однажды мы сидели в штабной землянке и курили махорку, когда зазвонил телефон. В последние дни телефоны звонили часто, и связь шла из штаба дивизии. Скоро стало известно, что мы перебазируемся под Курск.

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ВСТРЕЧА

В свое время в летной школе в Кировабаде инструкторы тщательно изучали характеры и наклонности пилотов, чтобы как можно точнее определить нашу авиационную профессию истребитель или бомбардировщик.

Дамьян Макайя и Рамон Морегонес, по мнению инструкторов, не подходили ни для истребителя, ни для бомбардировщика.

— Что нам делать с вами? — спросил их начальник школы, когда стало совершенно ясно, что их дальнейшая учеба не принесет успеха.

В ответ они только пожали плечами.

— Будете учиться на наблюдателей?

Оба курсанта согласились и на этот раз успешно овладели новой специальностью. Окончив курсы, они не вернулись в Испанию: там уже хозяйничали франкисты. Когда началась Великая Отечественная война, оба работали в Москве на автозаводе имени Сталина, и работали хорошо. Демьян был чертежником, и его знания пригодились в конструкторском бюро, а Рамон, как механик, успешно трудился вместе с другими испанскими летчиками в моторном цехе. Оставшись в СССР, испанцы постоянно чувствовали дружеское, братское отношение советских людей. Работая бок о бок, они крепко с ними сдружились, многому у них научились.

Дамьян был среднего роста, со светлыми мягкими волосами, белесыми бровями и худым, бледным лицом. Красавцем назвать его было нельзя, однако он одним из первых женился в Советском Союзе (интересно, что именно девушка сделала ему предложение). В Москве Дамьян и Рамон были направлены в бомбардировочную авиацию для ночных полетов.

Каждую ночь их самолеты совершали по три-четыре вылета с целью бомбардировки коммуникаций врага, непосредственно ведущих к фронту, а также его тыловых частей. Положение оставалось сложным — враг продолжал рваться к Москве. Полеты и снова полеты...

Однажды экипаж самолета, на котором летал Макайя, был занят срочной подготовкой данных для налета на Кенигсберг. Метеорологическая обстановка складывалась сносная: большая часть маршрута до побережья Балтийского моря была прикрыта низкой облачностью, в районах Смоленска и Вильнюса находился снежный фронт, а мощный антициклон шел со стороны Скандинавии на юго-восток. Ко времени полета в район Кенигсберга там предполагалась ясная погода. Ветер, с учетом высоты, должен был благоприятствовать полету. Они взлетели, приземлились еще раз на своей территории, чтобы дозаправиться, и опять взлетели. На высоте пять тысяч метров взяли курс на северо-запад. Ничто не мешало полету: казалось, нет никакой войны. Все было скрыто ночной темнотой; самолет шел в облаках по приборам. Летчик включил автопилот. Летели долго, по радио слушали радостные вести с фронта из-под Москвы: советские войска наступали. Внизу, под крылом, сверкнул в разрыве облаков отсвет от воды.