Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"

Но вместе с другими летчиками Хосе Монтес попал в Советский Союз. Там Хосе обрел новых друзей, но не забыл о своей семье в Испании, глубоко пряча свои переживания и тоску. Когда началась Великая Отечественная война, Хосе заявил о своем желании поскорее попасть на фронт.

Первые налеты фашистских самолетов на Москву Хосе, как и мы, пережил на крышах домов: гасил зажигательные бомбы, тушил пожары, помогал раненым. Затем, когда немцы находились на подступах к Москве, он с группой других испанцев охранял важные объекты столицы. Позже, когда фашисты начали отступать от Москвы, Хосе был заброшен в тыл врага и участвовал в партизанской борьбе. Через несколько месяцев Хосе ранило, и его переправили на Большую землю. После выздоровления его направили в авиацию. Пройдя тренировки на одном из подмосковных аэродромов, он получил назначение в санитарную авиацию. С подмосковного аэродрома он попал под Сталинград. Противник находился еще далеко от города, но у Хосе хватало работы. Ему приходилось вывозить из окружения раненых, пролетая над линией фронта в сложных боевых условиях. Он побывал во многих передрягах, не раз попадал под обстрел, не раз делал вынужденную посадку. Однажды фашистский истребитель, вынырнув из-за облаков, с короткой дистанции обстрелял его самолет. Хосе сделал все, чтобы перетянуть за линию фронта и посадить самолет на своей территории. Узнав, что от пуль фашистского стервятника погибло двое раненых, Хосе проклинал себя и очень переживал: «Лучше б меня самого убило...»

Все это время Хосе мечтал пересесть на истребитель, — и каждый раз ему отвечали, что нужно подождать: не хватает самолетов. Наконец его послали в тыл переучиваться для полетов на истребителе. В боях на Курской дуге Хосе Санчес Монтес сбил четыре фашистских самолета. Особенно он запомнил 13 июля 1943 года, когда войска противника на Воронежском фронте перешли к обороне. В этот солнечный и ясный день две пары самолетов, в том числе и самолет Хосе, вели бой над Прохоровкой. После только что закончившегося грандиозного танкового сражения дымилась опаленная взрывами, израненная земля, чернели остовы обгоревших танков, валялись обломки сбитых самолетов. Чуть правее от группы Хосе шла эскадрилья истребителей соседнего полка. Перед группой Хосе стояла задача — не пропустить к линии фронта фашистские бомбардировщики. Выполнить эту задачу было не так-то просто: немцы посылали свои «Юнкерсы» к линии фронта группами по двадцать самолетов под прикрытием «мессеров» и «фоккеров». На этот раз группе Хосе предстояло связать боем немецкие истребители, чтобы соседи смогли напасть на фашистские бомбардировщики. Однако немецкие истребители — сизо-грязноватые «мессеры» — сами напали на соседнюю эскадрилью, видимо, считая, что она может нанести больший урон группе из двадцати Ю-88. Хосе со своим ведомым врезался в строй «Юнкерсов» снизу-сзади, и пронзенная очередью из его пушки и крупнокалиберных пулеметов туша «Юнкерса» мгновенно вспыхнула. Хосе резко уклонился от падающих обломков самолета и только теперь заметил, что ведомого за ним нет. Это очень опасно: ведь пока он прицеливался и стрелял, его мог сбить незаметно подкравшийся «мессер». Хосе осмотрелся, однако прямой опасности не было. Немецкие истребители вели бой с другими нашими истребителями, а его ведомый, использовав удачный момент и пристроившись к фашистским бомбардировщикам, открыл огонь: вспыхнул еще один «Юнкерс». Строй немецких самолетов поломался. Фашистские летчики второпях начали сбрасывать бомбы. Хосе подозвал по радио своего ведомого, и они вновь бросились в атаку...

АНТОНИО КАНО

Находясь в госпитале в Москве, мы с Хосе получали письма от однополчан с Курской дуги. В них рассказывалось и о нашем общем друге Антонио Гарсиа Кано. Он воевал против фашистов еще в республиканской Испании и был неплохим летчиком-истребите-лем. До битвы на Курской дуге он участвовал в боях под Москвой и Сталинградом. Вместе со своими советскими товарищами он служил в частях ПВО. Их истребители базировались недалеко от Курска на аэродроме Уразово: в их задачу входило прикрывать от воздушных атак железнодорожные узлы и перегоны Касторное — Старый Оскол — Новый Оскол — Валуйки. Особенно тщательно они должны были прикрывать крупный узел Валуйки.

За несколько месяцев до битвы на Курской дуге у Антонио Кано и его ведомого Виктора Чуприкова произошел не совсем обычный бой, в результате которого им досталась совсем уж необычная добыча. За этот бой они получили благодарность от Героя Советского Союза генерал-лейтенанта А.В. Евсеева.

Утром 12 октября 1942 года Антонио Кано и его ведомый были дежурной парой на своем аэродроме в Уразово. По сигналу ракеты они взлетели. Над их аэродромом плыли редкие облака, поэтому немецкий самолет-разведчик «Хейнкель»³⁴, попытавшись уйти в облака, не смог спрятаться и вынужден был принять бой. Несколько атак Антонио Кано и его ведомого Виктора Чуприкова не увенчались успехом. Немецкий самолет ожесточенно отстреливался. Как они узнали позже, это был специально оборудованный само-

лет-разведчик с бронированными моторами и бензобаками. Защитное бронестекло было настолько толстым, что очереди наших истребителей никак не могли его пробить. На самолете было несколько фотоаппаратов. Его экипаж состоял из четырех человек — старших офицеров немецкой разведки. Двое из них имели по два Железных креста, а штурман — крест за участие в боях в Испании в 1936—1939 годах. Немецкий самолет возвращался с маршрута глубокой разведки по маршруту Полтава — Орел — Калуга — Москва — Владимир — Горький — Саранск — Пенза — Саратов — Воронеж.

Летчику, сидевшему за штурвалом разведчика, никак не удавалось уйти от вертких советских истребителей. К этому времени двое из экипажа «Хейнкеля» получили ранения в ноги: бронированное стекло прикрывало их не целиком. Тогда пилот решил прорваться на свою сторону на бреющем полете. Кано вовремя разгадал маневр фашиста. Дав команду своему напарнику поддержать его огнем, Кано начал прижимать противника к земле, вынуждая его сделать посадку. Они раз за разом прицельно били по немецкому самолету, но тот, рыская, все шел вперед. Все же прорваться через линию фронта фашистскому самолету не удалось: он совершил вынужденную, посадку. Кано сделал над ним круг, заметив место, и вернулся на свой аэродром. Оттуда он на У-2 полетел с двумя бойцами к месту посадки немецкого самолета.

Подлетая, Кано чуть отклонился в сторону, чтобы не попасть под вероятный огонь турельного пулемета, но тот молчал. Кано посадил свой самолет в стороне и вместе с бойцами побежал к немецкому самолету-разведчику. Однако там никого не оказалось, а на земле были видны следы крови. Пошли по следам, просматривая все складки местности: следы вывели на бугор, затем спустились с него, и метров через двести привели к плетню, за которым находились хата, да полуразвалившаяся баня на отшибе. Вскоре выяснилось, что двое раненых засели в бане (сопротивления они не оказали), а остальные сумели уйти в сторону фронта.

Раненые немцы отказались садиться в У-2, который они назвали «рус фанер». Кано немецкого языка не знал и сказал немцу-штурману несколько фраз по-французски, вставляя при этом в свою речь испанские слова. Лежавший на земле немец насторожился и переспросил:

— Вас? Вас? — А потом сразу затих и, будто что-то вспомнив, сказал, мешая немецкие слова с испанскими: — Ту ист эспаньоль?

Разговор становился интересным, и один из бойцов попросил Кано:

— Ты нам переведи, чего он лопочет.

Кано наклонился к немцу и увидел у него на груди значок, каким гитлеровцы награждали своих летчиков, воевавших в Испании в фашистском авиасоединении «Кондор».

— Этот сукин сын воевал в Испании, — объяснил Кано, показывая на значок. — Может, нам даже приходилось там встречаться с ним в воздухе... Они тогда не очень любили вступать в бой с нашими истребителями, а больше обстреливали мирные села да дороги, по которым шли беженцы...

Подтвердив, что он испанец, Кано с бойцами прикрутил начавших вырываться немцев к сиденью У-2 веревкой. Тех очень обеспокоили слова одного из бойцов: «Капут немец, капут! Воевал в Испании, а потом полез в Россию? Вот и подавился русской землей! И Гитлеру будет капут!»