Читать книгу 📗 "Курсант. На Берлин 3 (СИ) - Барчук Павел"

Именно там, на службе в политической полиции Баварии Мюллер привлек к себе внимание шефа тайной полиции Генриха Гиммлера, который поспособствовал его переводу в тайную полицию рейха. И, наконец, в 1934 году Мюллер вступил в СС — охранные отряды нацистской партии. Так что, с чистой совестью и полной уверенностью в своих словах, оберштурмбаннфюрер мог говорить, что всего в этой жизни добился сам, без чьей-либо помощи или поддержки.

— Герр Мюллер…

Адъютант позвал Генриха, отвлекая его от размышлений, и кивнул ему в сторону двери. Это было приглашение.

Оберштурмбаннфюрер вошел в просторный кабинет фюрера, внутренней испытывая несвойственный себе трепет. Однако это снова не было волнение, это был восторг от собственной принадлежности к событиям и людям, вершащим историю.

Адольф Гитлер стоял у огромной карты Европы, спиной к вошедшему. Не оборачиваясь, он произнес:

— Хайль, Мюллер. Докладывайте. Молодой Витцке, вот что меня интересует. Как все прошло?

Мюллер замер в нескольких шагах от Адольфа, соблюдая дистанцию и субординацию.

— Мой фюрер. Операция по «обнаружению» похищенного Алексея Витцке прошла согласно плану. Наш человек инсценировал его похищение после того, как он покинул фройлян Чехову и отправился с Эско Риекки на встречу с господином Дельбруком, который, в свою очередь, давным-давно находится за пределами Германии. Мы успешно создали впечатление, что за ним охотятся советские агенты, от которых мы же его «спасли». Он был доставлен в штаб-квартиру Гестапо, где прошел соответствующую обработку. Я рассказал ему версию, которая была согласована ранее. О том разведчике, что его похитил. Молодой человек взволнован фактом преследования со стороны Советского Союза и, похоже, готов к сотрудничеству. Он винит Советы в гибели родителей и, кажется, искренне поверил в наше предложение обеспечить ему безопасность и возможность применить свои таланты на благо великой Германии. Сомнений у Витцке не возникло. Он поверил в ту историю, что я ему рассказал. Все идет по плану.

Гитлер, дослушав отчет Мюллера до конца, медленно повернулся. Его взгляд был пронзительным, изучающим.

— «Кажется»? — переспросил он, делая ударение на слове. — Вы сказали, «кажется поверил». Это не самая удачная формулировка оберштурмбаннфюрер. Вы знаете, насколько нам интересен этот человек. Насколько нам интересно все, что он познал в своей этой секретной школе. Но еще более важно заполучить архив Сергея Витцке. Так ответьте мне, вы не уверены в нём, Мюллер?

Генрих стоически выдержал взгляд фюрера. В его работе не было места абсолютной уверенности, только степеням вероятности. Но, пожалуй, так лучше не отвечать. Лучше подать информацию в чуть более мягком виде.

— Мой фюрер, в нашем деле полная уверенность — роскошь. Витцке молод. Он прошел советскую школу, даже если и утверждает, что разочаровался в ней. И да, должен признать, я по-прежнему испытываю сомнения. В поведении Витцке есть некоторая… гладкость. Слишком быстрая адаптация к предложенным обстоятельствам. Он умен, это очевидно. Возможно, даже слишком умен для простого парня, из детского дома, попавшего в секретную школу разведчиком. При этом чрезвычайно самоуверен для беглеца, ищущего защиты. Мой опыт полицейской работы, еще со времен Веймарской республики, научил меня обращать внимание на такие нюансы. Люди, пережившие настоящий страх и предательство, обычно ведут себя иначе — более сломленно, или, наоборот, более агрессивно. Его же реакции… выверенные.

Гитлер прошелся по кабинету.

— Но объективно, он обладает знаниями? Архив, о котором мы столько говорили в последнее время, действительно существует и содержит ценную информацию?

— Относительно архива он по-прежнему не знает, что мы в курсе. Я ненавязчиво затронут тему появления в Берлине господина Риекки и Витцке сослался на драгоценности, упомянув дворянские корни матери. Наш человек, который принес информацию об архиве, утверждает, что отец Алексея был параноидально осторожен и вокруг тайника создал сложную схему. Доподлинно известно, что это — один из банков, расположенных в Берлине. Мы в курсе, какой именно. Но чтоб добраться до архива, требуется несколько доказательств, по которым будет опознан представитель. К сожалению, человеку, который теперь работает на нас, известно лишь о часах. Их я видел. Они находятся на руке Алексея. Однако пока что мы не можем задавать ему вопросы прямо. Да, есть вероятность, что под пытками он разоткровенничается. Но я, пожалуй, соглашусь с наличием провалов в памяти, которые имеются у молодого Витцке. Думаю, все именно так, как рассказал наш новый агент. Соответственно, раньше времени мы не можем открыть все карты, потому как от этого просто не будет толку. Витцке должен сначала сам разобраться с тайником отца, а тогда уж подключимся и мы. Есть надежда, мой фюрер, что проживание в доме фрау Книппер в данном вопросе пойдет ему на пользу.

— Хм…– Фюрер задумчиво потёр указательным пальцем бровь. — Насчёт фрау Книппер…

— Здесь я тоже использовал оговорённую ранее легенду. Поручил Витцке следить за этой женщиной, сославшись на ее связи с потенциальными заговорщиками. Однако, уверен, достаточно скоро фрау Марта выдаст Алексею, что вместе со своим мужем она долгое время являлась агентом английской разведки. Именно по этой причине она и ее супруг пытались установить контакт с Сергеем Витцке в пользу Великобритании.

— Да уж… — Гитлер удрученно покачал головой. — Столько лет прошло… И только сейчас мы узнаем, что этот Сергей являлся на самом деле советским шпионом. Фрау Книппер… Тоже неприятный сюрприз. Кто бы мог подумать… Ее сын был предан нашему делу. И теперь такой поворот.

— Да, мой фюрер, однако, к счастью, наш новый агент появился как нельзя кстати. Благодаря ему мы узнали об архиве.

— Согласен. Что он говорит о самом Алексее Витцке? Не может ли это быть хитрой игрой со стороны НКВД.

— Нет, мой фюрер. Наш человек уверяет, будто Алексей и правда бежал из Советского Союза, обхитрив свое руководство. Он мечтает найти архив и бриллианты. Думаю, документы станут предметом то́рга. Он передаст их тому, кто предложит наилучшую цену. Но мы, конечно, поступим иначе. Как только молодой Витцке окажется у цели, заберём все, что нам нужно. С завтрашнего дня он поступает к своей службе на благо Германии. Я озвучил ему задание, велев максимально глубоко втереться в круги нашей… с позволения сказать, интеллигенции. Те радиопередачи, которые в последнее время стало больше… Я чувствую, в этом замешаны люди, которые занимают далеко не последние места. Мы должны быть очень бдительны, мой фюрер. На кону слишком многое. Поэтому я не отпускаю свои сомнения насчет Алексея Витцке, несмотря на заверения господина Риекки и нашего нового агента о том, что этот молодой человек предельно честен в своих намерениях. Осторожность и выверенность каждого действия — вот наш девиз. Особенно сейчас.

Фюрер выразительно хмыкнул, подошёл к окну и замер там, глядя куда-то вдаль.

— «Особенно сейчас»… — повторил он задумчиво. — Да… Рейхсфюрер Гиммлер докладывал мне об увеличении числа неидентифицированных радиопередач в окрестностях Берлина. Короткие, хорошо зашифрованные. Англичане? Или эти проклятые большевики уже протянули свои щупальца так близко? Нам нужны лучшие умы, Мюллер. Если Витцке — тот, за кого себя выдает, он должен немедленно приступить к работе. Проверьте его под самым строгим контролем. Дайте ему реальную задачу, но такую, чтобы любая утечка не имела катастрофических последствий.

— Будет исполнено, мой фюрер. Мы планируем интегрировать его в ситуацию, которая станет для него и проверкой, и первым реальным вкладом.

— Польша… — Гитлер снова повернулся к карте. Его палец лег на территорию к востоку от Германии. — Первый грандиозный шаг не за горами. К этому времени наша система безопасности и контрразведки должна работать как идеальный механизм. Никаких сюрпризов, никаких «слепых зон». Каждая радиограмма, каждый подозрительный сигнал должен быть проанализирован. Любая шпионская сеть — вскрыта и уничтожена. Судьба Рейха решается сейчас. Скажите мне, что насчёт провокации?