Читать книгу 📗 "Курсант. На Берлин 3 (СИ) - Барчук Павел"
— Мой фюрер, предварительная дата — 31 августа. Переодетые в польскую военную форму немецкие заключенные-уголовники совершат вооруженное нападение на нашу радиостанцию в приграничном городе Глейвиц. С этой радиостанции, якобы захваченной поляками, прозвучит обращение на польском языке, которое призовёт поляков «объединяться и бить немцев». Уголовники, по исполнению своего задания, будут уничтожены. Их тела мы продемонстрируем «на месте преступления» представителям прессы и другим официальным лицам. А значит, уже на следующий день можно будет приступать к активным действиям.
— Отличный план. — Гитлер коротко кивнул. — Еще более отлично будет, если архив Сергея Витцке мы получим до начала операции. Это позволит нам влиять на определенных людей в Советском Союзе. И вы понимаете, оберштурмбаннфюрер, насколько важен данный момент.
— Мы делаем все возможное, мой фюрер. — Генрих вытянулся в струнку, задрав подбородок, — И даже больше. Что касается Витцке, я лично прослежу за его работой и поведением. Любое отклонение будет зафиксировано.
Гитлер удовлетворенно хмыкнул.
— Хорошо, Мюллер. Вы знаете свое дело. Свободны. И помните — бдительность, тотальная бдительность. Ах, да… У меня для вас имеется новость. Вы получили повышение. С сегодняшнего дня звание штандартенфюрера СС — ваше. Но, конечно, рейхсфюрер Гиммлер вам об этом сообщит лично. Так что, будьте добры, изобразите удивление, когда услышите от него.
— Я счастлив, мой фюррер! — Высказался Генрих, вложив в эту фразу все свои эмоции.
Выйдя из кабинета Гитлера, Генрих Мюллер на мгновение задержался в коридоре.
Образ Алексея Витцке снова возник перед его мысленным взором.
Слишком гладко. Слишком правильно. Что-то в этом молодом человеке продолжало его настораживать, некое внутреннее чутье, отточенное годами ловли преступников и врагов государства, шептало, что история молодого чекиста все же имеет двойное дно. Вот только какое? И Риекки, и новый агент, который теперь работал на Гестапо, уверяют, будто сомнений в правдивости побега Витцке быть не может. Все именно так. Тогда в чем дело? Что не дает Генриху покоя?
Эта «гладкость» напомнила ему другие времена, другой город — Мюнхен. Тогда, в начале двадцатых, он, молодой следователь политического отдела баварской полиции, впервые столкнулся с феноменом Адольфа Гитлера.
Это не была формальная встреча. Мюллер присутствовал на одном из его ранних выступлений в переполненной пивной — не по заданию, а из профессионального любопытства, пытаясь понять природу новой, агрессивной силы, что бурлила в послевоенной Германии.
Мюллер помнил свои тогдашние впечатления: невысокий человек, поначалу говоривший сбивчиво, почти неуверенно. Но потом он словно поймав невидимую волну. Голос его креп, обретал металл и гипнотическую силу.
Он не столько убеждал логикой, сколько заражал эмоцией, почти животной страстью. Мюллер, привыкший к сухим фактам и протоколам, тогда отметил про себя: этот человек не просто говорит, он колдует. И это колдовство, эта тщательно выстроенная аура фанатичной убежденности, казалась ему тогда столь же выверенной и потенциально опасной, как и нынешняя, почти неестественная покладистость молодого Витцке.
Он видел, как слушатели, от ремесленников до отставных офицеров, впадали в транс, ловя каждое слово молодого Гитлера. Уже тогда Мюллер понял, что имеет дело не с обычным уличным агитатором. Этот человек обладал пугающей способностью формировать реальность под себя, заставляя других верить в то, во что он хотел, чтобы они верили. И эта способность была куда опаснее грубой силы.
Интуиция редко подводила шефа Гестапо. Он медленно направился в свой кабинет, обдумывая детали плана по интеграции и одновременной проверке «ценного приобретения» в лице Алексея Витцке. Воспоминание о том давнем мюнхенском вечере лишь укрепило его в мысли, что с этим парнем нужно держать ухо востро. За каждой его маской может скрываться что угодно. И работа оберштурмбаннфюрера… ах, нет… уже штандартенфюрера — сорвать эту маску, какой бы она ни была.
Глава 5
Я пытаюсь разобраться в ситуации
Магда Геббельс, получив согласие фрау Марты на «прослушивание» Бернеса, не стала больше задерживаться. Хотя, разрешения у хозяйки дома она спрашивала таким тоном, что даже последний идиот легко догадался бы, на каком конкретно месте госпожа Геббельс это разрешение вертела. Однако, приличия есть приличия.
Перед уходом Магда смерила Марка еще одним долгим, изучающим взглядом, в котором читался не только интерес, но и какая-то странная, почти отчаянная решимость, затем коротко кивнула мне, хозяйке дома, Клячину, и направилась к выходу.
Дядя Коля, этот новоявленный «Николя́ Старицкий», немедленно вскочил на ноги, фонтанируя во все стороны показным радушием.
Естественно, о том, что оно показное, догадывались только я и Бернес. Дамы, похоже, искренне верили в жизнерадостность моего нового знакомого. Их даже не насторожил тот факт, что любой нормальный человек просто не может без перерыва улыбаться почти два часа к ряду и хохотать над каждой шуткой, причем над своей же. По мне, так поведение Клячина скорее должно было отталкивать.
— Позвольте проводить вас, уважаемая фрау Геббельс! — проворковал он, бросив на меня быстрый, многозначительный взгляд, который я истолковал как «все идет по плану, не дергайся».
А я, как раз дергался. Очень даже. Любой план Клячина маловероятно, что подходит мне.
— Не беспокойтесь, Николай Николаевич. Я провожу. — Марк тоже поднялся с дивана, собираясь составить конкуренцию чекисту.
Думаю, Бернесу, как и мне, поведение Магды показалось странным, ибо оно таким и было. Поэтому Марк решил уделить ей еще несколько минут. Может, наедине, стоя на пороге дома, когда никто не слышит и не видит, немка хоть как-то объяснить свои взгляды в его сторону.
Лично у меня эти взгляды вызывали весьма серьёзные подозрения. Если бы я не был на сто процентов уверен, что всего лишь несколько недель назад Бернес находился в Советском Союзе, принял бы его за «бывшего» Магды Геббельс. Серьезно.
Просто ТАКИМИ взглядами женщины смотрят только на любовников, оставивших в их жизни неизгладимый след. Однако Марк вообще никак, никаким образом не мог этого сделать. Уверен он увидел сегодня данную женщину впервые.
Однако Клячин оказался шустрее. Он буквально оттолкнул Бернеса в сторону, подхватил госпожу Геббельс за локоток и потянул ее в сторону выхода.
Магда, конечно, в очередной раз прибалдела от его фамильярности, но так как Клячин снова расплылся в своей идиотской улыбке и принялся сыпать шуточками, при этом настойчиво выпроваживая супругу рейхсминистра из дома, она просто не смогла сказать ему ничего грубого или жёсткого.
Мне кажется, на это Клячин и делает ставку в своей роли русского иммигранта-идиота, фонтанирующего счастьем по каждому поводу или вообще без повода. На дураков, как правило, нормальные люди не обижаются. Конечно, формулировка «нормальные люди» плохо сочетается с фамилией Геббельс, но тем не менее задумка Коячина реально работала. Магда терпела с его стороны такие выкрутасы, которые, уверен, мало кому сошли с рук.
Дядя Коля, препроводив госпожу Геббельс к выходу, без промедления распахнул перед ней дверь. Это было совсем уж нагло. Он просто буквально выпихивал ее из дома.
Хотя Магда, кажется, уже привыкшая к его эксцентричному поведению, лишь слегка поморщилась, но ничего не сказала.
— Пожалуй, и я пойду. — Сообщил вдруг Клячин, обернувшись к нам. — Гостям рады дважды. Верно? Когда они приходят и когда уходят.
Чекист закинул голову назад и громко расхохотался. Ну форменный идиот, честное слово.
Против его ухода никто возражать не стал. Пожалуй, только супруга рейхсминистра еле заметно вздрогнула после слов Клячина. Наверное, ей представилось, что этот крайне жизнерадостный мужчина решит сопровождать ее и дальше. Но дядя Коля уже ненавязчиво подталкивал Магду к крыльцу, возмущаться или отказываться было поздно.
