Читать книгу 📗 "Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович"

— А дальше, пацаны и девчата, Антон увидел то, что сломало ему всю душу. Хозяин дома поставил на пол пакет. И из пакета он вынул коробку с тем самым лекарством, которое могло спасти жизнь его матери. Мужик купил его и привёз домой. Он действительно собирался помочь… но Антон этого не знал. Он не дождался и сделал свой выбор раньше.

Я рассказал, как Антон лежал под кроватью и слышал каждый звук. И тогда в комнату зашли ещё люди — это была охрана того самого богатого человека.

— А вместе с охраной вошли и пацаны, которые должны были стоять на стреме. Те самые, с кем Антон вырос бок о бок, те, кому он доверял больше, чем себе.

Я сделал паузу. Ребята переглянулись. Они не понимали, что будет дальше.

— У Антона в тот момент душа в пятки ушла, — сказал я. — А хозяин дома подошёл к сейфу, открыл его и сразу понял, что деньги пропали. И вот что Антон услышал дальше…

Я вдохнул и продолжил так же спокойно. Рассказал, как его друзья, кто ещё час назад тёрся рядом и уверял его, что всё будет нормально, моментально сдали его хозяину дома. Они сказали, что это Антон всё предложил. Что это он придумал, организовал, а они, бедные, лишь пытались его отговорить. Что они и думать не могли, чтобы полезть в сейф, и они вообще здесь только ради того, чтобы «не дать Антону натворить глупостей».

— И Антон лежал под кроватью и слушал, как его лучшие друзья, с кем он делил последние копейки, кому помогал, когда у них были проблемы… — я вздохнул. — Пацан своими ушами слышал, как эти люди продали его за одну секунду, чтобы снять с себя ответственность и показать хозяину дома, какие они «хорошие мальчики».

У нескольких пацанов в спортзале вытянулись лица. Видно было, что они узнали в этом ситуацию из своей компании, из своих дворов.

— Антон испытал такое разочарование, что у него земля под ногами уплыла. Он понял, что всё это время верил в дружбу, которой на самом деле не было. Не было её вообще, — пояснил я. — Пацаны ушли вместе с хозяином, и хозяин поверил им. А Антон так и остался лежать под кроватью. Один, с украденными деньгами в руках и с полностью разрушенным ощущением, что рядом есть хоть кто-то, кому он может доверять.

Следом я рассказал, что Антон долго лежал под кроватью. Внутри него словно что-то обвалилось. Его привычная уверенность, опора на друзей детства, на эту уличную «семью», которой он верил почти как родным. Всё это вдруг оказалось пустым местом, картонной декорацией, которая рассыпалась при первом же серьёзном ударе.

Пацан чувствовал, что стоит на краю той жизни, к которой привык, и назад дороги уже нет.

— Его телефон раздражающе вибрировал каждые несколько минут. Это писали пацаны. Они-то были не в курсе, что Антон в курсе их подставы, — объяснил я.

Я поведал, как Антон читал все эти сообщения и в каждом видел только одно: страх. Пацаны боялись, что он заговорит, свалит всё на них и потащит кого-то ко дну вместе с собой.

— Там не было ни капли стыда или искры совести, — хмыкнул я.

Антон выключил телефон и впервые за вечер смог услышать собственные мысли. Он отчётливо понял, что его толкали на криминал, списав со счетов и сочтя, что его руками они смогут обеспечить себе светлое будущее.

Одновременно перед глазами Антона вставал хозяин дома. Тот самый мужчина, к которому Антон относился с обидой и раздражением. Он видел в нём человека, который живёт на широкую ногу и не замечает чужих бед. Но теперь оказалось, что именно он, а не друзья поехал ночью, в праздники, в мороз — за тем самым лекарством, которое могло спасти жизнь его матери. И Антон впервые за долгое время почувствовал настоящий стыд.

— Он вылез из-под кровати и вернул деньги в сейф, — сказал я. — А потом взял телефон и последовательно заблокировал каждого — сначала Саню, затем Андрея, потом Игоря. Просто нажал кнопку и поставил точку. Впервые в жизни осознанно.

Я замолчал, переведя дыхание.

— Владимир Петрович, а что дальше-то было?

— Что потом случилось?

Посыпались вопросы школьников со всех сторон.

— Антон набрался мужества и подошёл к человеку, которого предал, — сказал я.

Я рассказал, что пацан не предпринимал попыток оправдаться. Антон подошёл с прямой спиной и готовностью ответить за всё, что сделал.

Мужчина как будто ждал его — он стоял у крыльца, держа в руках пакет с лекарствами. Когда Антон приблизился, он спокойно протянул их ему.

Антон замер, будто наткнулся на невидимую стену. В голове не укладывалось: он залез в чужой дом, взял чужие деньги, предал доверие… а этот человек, вместо того чтобы прогнать, протягивает лекарства.

— Мужик сказал, что знает, что Антон вернул деньги, потому что в доме стоят камеры, — озвучил я. — А Антону даже сказать было нечего… Тогда мужик сказал, что Антон мог забрать эти деньги, но выбрал не брать.

Я рассказал, что после этих простых слов Антон опустил голову ещё ниже. Внутри него закипело странное, горькое и одновременно облегчённое чувство. Это был стыд за то, что он сделал, и благодарность за то, что ему всё-таки оставили шанс.

— А потом мужик сказал: «Ты думаешь, что у тебя не было другого пути, а жизнь загнала тебя в угол, и ты якобы обязан идти за теми, кто тянет тебя вниз. Но это не так»… — продолжал я. — И он добавил: «Запомни, что не место делает человека. Человек делает место. Каждый сам куёт своё счастье, Антон. И сегодня ты это доказал».

Я видел, что на моих учеников эта фраза сейчас подействовала ровно так, как подействовала на Антона тогда. Она будто прорезала в них что-то застарелое и плотное.

— В тот момент Антон понял главное в своей короткой, но уже непростой жизни, — хмыкнул я. — Путь человека определяется не районом, не компанией и даже не бедой, которая прижала к стене. Путь человека — это то, что он делает, когда за ним никто не наблюдает.

Тишину, висевшую в спортзале, нарушало только дыхание да хлопанье ресниц школьников.

— Та фраза осталась с Антоном на всю жизнь. Антон сделал свой вывод… — закончил я свою историю. — Вы, наверное, спросите, зачем я вообще рассказал эту историю. Зачем вам про Антона, про его «компанию» и выбор, который он сделал? Как всё это относится к вам?

Никто не спрашивал. Похоже, что школьники уже сделали для себя вывод, но мне сейчас хотелось его закрепить.

— А при том, — продолжил я, — что сейчас вы в том же возрасте, стоите на той же развилке, где человек впервые начинает строить свою судьбу. И именно сейчас, так же, как и Антону тогда, вам дают шанс. Самый обычный человеческий шанс, который получает каждый, но используют только немногие.

Я объяснил школьникам, что у каждого из них есть своя компания. А ещё у каждого есть соблазны улицы — быстрые решения и лёгкие удовольствия. А ещё разговоры про то, что времени впереди ещё бездна и спешить некуда.

— Это ложь, в которую удобно верить, — объяснил я. — Антон тоже думал так. И он понял: если не сделать шаг сегодня, завтра может и не быть выбора. А вы сейчас стоите ровно перед тем же самым.

Я видел, как в глазах школьников повис немой вопрос, и поспешил объяснить свои слова.

— Олимпиада в вашем случае — это не про оценки и грамоты. Не-а, — я медленно покачал головой. — Это ваш шанс вылезти из того круга, в котором вы привыкли вращаться, и показать, что вы стоите дороже, чем о вас думают другие. И главное — дороже, чем вы сами привыкли о себе думать.

Я объяснил школьникам, что олимпиада — это и есть их маленький ключ от будущего. Точно такой же, какой однажды оказался в руках Антона. Это был их шанс вытащить себя хотя бы на одну ступень выше и первый настоящий выбор. Идти вперёд или просто плыть по течению, как плывут те, кто так и не решился ничего менять.

— Мне важно, чтобы вы увидели одну простую, но жёсткую истину: каждый человек сам куёт своё счастье. И настоящий кузнец действует, а не сидит и ждёт, когда жизнь вдруг станет добрее, — заключил я. — Я прошу одного: попробуйте стать лучше, чем вы были вчера.

Когда я замолчал, в зале ещё долго было тихо. Моя история всё-таки задела нужную струну.