Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 4 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"

В сенцах шел бой. Это я понимал уже на подходе. Подбежал, на меня распахнулась дверь. Увидел спину отбивающегося от наседавших изнутри, человека. В нос ударил запах жженого пороха. Внутри было дымно.

Там, в помещении слышались стоны, безумный девичий визг, крики, ругань.

Недолго думая, я шарахнул отступающего по голове. Он мне был не знаком, значит, находиться здесь не должен. Два стрельца, француз, Ванька, нижегородец и девушки, это те — кто здесь точно был моими союзниками. Остальные, бабушка сказала надвое, по ходу дела разберемся.

— Что здесь! — Крикнул я внутрь.

Там как-то все уже стихало.

— Врача! — Орал Ванька откуда-то изнутри. — Хозяин, врача!

— Нормально, Игорь. — за дверным проемом меня встретил Франсуа. — Кончено все.

Он стоял боком, в руках шпага. Клинок ее упирался в горло какому-то воину в маске, натянутой на лицо.

Я осмотрелся. С солнца в полумраке было все не так уж хорошо видно. К тому же мешал дым, пахло кровью, порогом и смертью. Один из стрельцов лежал в углу, стонал, прижимая руки к груди. Кафтан его был окровавлен. Пулевое ранение в легкие, скорее всего, не жилец. Второй зажимал левой рукой правую, в которой держал, но уже опускал клинок. На полу валялся одетый в старый, потертый кафтан мужик. Распластался истекал кровью, признаков жизни не подавал. Еще один, похожий на него по одежде прижимался к противоположной от стрельцов стене. Как раз его удерживал француз.

— Только дернись, только дернись. — Говорил он на своем немного напевно.

Бок его пленника кровил. Оружие валялось у ног.

Ванька замер с дымящимся пистолем в руках, трясся и смотрел на меня широченными глазами.

— Врача. — Просипел он в очередной раз.

Был бы он здесь. Этот ваш врач.

Самое важное. Путята Бобров, нижегородский торговец и дипломат поневоле был жив. Забился в один из углов, держал саблю наготове. Зажимал свободной от оружия плечо рукой. Шапка сползла набок. Глаза совершенно бешеные, дыхание сбитое. Все свидетельствует о том, что нападение оказалось внезапным и он растерялся. Но как-то на инстинктах отбился.

Везение, удача на моей стороне.

Из комнаты доносились всхлипы и повизгивание. Девушки явно не пострадали, враг не стремился проникнуть в комнату. Его целью был нижегородец. Но от стрельбы у прекрасного пола случилась истерика.

— Ванька! — Слуга уставился на меня. — Молодец! Хвалю! Иди, девок в чувство приведи! Напавших на улицу, связать, раненных в лазарет.

Григорий уже крутил оглушенного мной диверсанта. Пантелей с пыхтением вошел в сени, развернулся, сделал шаг. Резко врезал второму захваченному врагу в лицо. Защититься тот не успел, да и клинок француза у его горла несколько сковывал действия.

Упал со стоном, схватился за лицо. Богатырь поднял его и пинком выкинул наружу. Тоже начал вязать.

Стрельцы, увидев происходящее от ворот, было дернулись помогать. Но я их мгновенно прервал.

— Быстро на пост!

Бойцы закивали и замерли у входа.

Сейчас на стрельбу народ начнет сходиться. В военном лагере стрельба, значит, дело нечисто. Либо делят что-то, либо диверсия, либо предательство. А, если верить крикам — то можно решить, что татары разбегаются.

Я, выйдя из терема и чуть отойдя, чтобы было видно, махнул рукой стрельцу, что был на наблюдательной башне. Сторожи, мол. Черт, что за разгильдяйство. Пропускной режим не налажен, пускают абы кого, а они потом в людей стреляют.

Раненый стрелец вышел вслед за мной. Его немного трясло, смотрел на меня потерянными глазами только что проснувшегося человека.

— Они это, они воевода, как влетели. Бах, бах, я вскочил, а друг мой, дружок Севка уже лежит. — Махнул рукой на дверь. — Вон он к стене привалился, кровью исходит. — Хлюпнул носом. — Я вскочил, за саблю и биться. А их трое. Они — это, они. — Он задыхался, дергался, явно был шокирован.

Кинул взгляд на раненного. Плохо. Севке конец. Я мог оказать ему первую помощь, парень был еще жив, можно устранить пневмоторакс, залепив рану… А чем? Тут нет целофана и упаковок от бинтов. Куском кожи? С сапога — вариант.

Закусил губу, слушал доклад второго постового, думал.

Не получится ничего. Без качественной хирургии, дренажа раны, он умрет.

У ворот начался шум. Быстро толпа собралась. Глянул туда. А нет, это собратья на крик пришли первыми — Яков и Тренко.

— Пустить. Сюда!

— Что тут. — Выпалил сотник над детьми боярскими, двигающийся ощутимо быстрее и проворнее сотоварища.

— Двое пленных, один труп. Наших перевязать надо. Проследите, я попробую спасти Севку.

В глазах собрата я увидел понимание. Они вдвоем приступили к работе. Я вновь вошел внутрь.

— Свет, бинты, теплую воду. Горячую лучше!

Сделал несколько шагов к двери в комнату. Вопли там прекратились, доносились только легкие всхлипывания. Повторил требование.

— Свет, бинты, горячую воду! Быстро!

Франсуа смотрел на меня с недоумением. Григорий осматривал, готовил к перевязке нижегородца. Пришедшие на помощь сотники и Пантелей крутили пленных заговорщиков. Осматривали двор.

Сел над раненым парнем. Черт. Ножниц нет, иглы нет, чем они там операции делали раненным? Он был еще жив, хрипел, кровь пузырилась. Руками держал место ранения. Плохо. Очень плохо.

— Он уже труп, Игорь. — Проговори француз из-за спины. — Кровь идет горлом.

— Знаю. — Ответил холодно.

Парень издал последний вздох и утих. Замолчал. Прикрыл ему глаза, поднялся, покачал головой.

Одна из девушек, всхлипывая и трясясь, притащила миску и нарезанные тряпки.

— Григорий, промой, обработай, смотри может шить надо.

— Сделаю, воевода. — Он занялся раной нижегородца. Тот, сцепив зубы, терпел, чуть шипел.

— Позови, как закончишь.

Сам кивнул французу, мы вышли. Пленных к этому моменту же хорошо упаковали. К допросу, так сказать, подготовили

— Тренко, собрат, проверь, где Серафим, что с татарами. И, отправь попа к лодкам. Ни одна не должна отплыть. И с ним иди.

— Понял.

— Кто коней стережет?

— мои люди. Ну… А казацких, донских, сами донцы.

— Хорошо. Тогда давай туда, смотри, чтобы не удрал конным никто.

— Понял. — Он повернулся и рысцой помчался выполнять приказы.

— Яков. Мне шесть людей надежных, чтобы усилить охрану.

— Сделаю.

— Я тут пока сам.

Они двинулись выполнять приказы, а я повернулся к Франсуа. Ситуация выглядела как-то странно. Трое прошли через ворота, подошли к терему. Вошли внутрь, стреляли, завязался бой. Вопросов у меня, мягко говоря, много.

— Что тут было? — Спросил холодно. Француз помог, спасибо ему. Но сама ситуация, чудная.

— Я после совета вашего от безделья полного задремал. Слышу на входе шум, потом бах, бах. Пистолеты. Вскочил. Слуга твой, с глазами вот такими. — Он поднял к лицу пальцы, сделал некое подобие очков из них. — Смотрит на меня. Я ему, к бою, кричу. Ну, он трусливый у тебя, но пистоль схватил. Выбегаем. Там трое. Стрелец один мертвый, второй, отбивается еле-еле. Этот, что говорить приходил…

Сбился, почесал затылок.

— Ну.

— Не помню, как звать. Имена ваши, ух… Бьются они вдвоем со стрельцом с тремя. Нападение, значит, на нас. Дело последнее, предательство выходит. Саботаж. Тут слуга твой из пистоля одного завалил. Мы втроем их потеснили. Драться-то неудобно, слишком места мало. Ну а тут ты. Все.

Все, как я и думал. Бесхитростная, безумная, глупая атака. Вопрос, а как они потом уходить собирались? Стрельцы же им выйти бы не дали. Или думали через забор махнуть? Так-то можно, только вот далеко ли удерешь? Неразбериха, на нее понадеялись.

Ладно, расспрошу лично оставшихся в живых.

— Спасибо, Франсуа.

— Я работаю за деньги. — Улыбнулся француз. — Но я не люблю подлых налетчиков. Кстати, Игорь, осталось два дня.

— Помню. — Признаться, я уже со счета сбился, слишком уж насыщенные у меня выдавались дни. Но раз француз говорит два, значит, так и есть.