Читать книгу 📗 "Курсант. На Берлин 4 (СИ) - Барчук Павел"
Фрау Книппер стояла на пороге, опираясь о дверной косяк. Ее вид был ужасен. Лицо серое, осунувшееся, глаза красные, заплаканные, а может, просто от бессонницы. Платье помято, волосы растрепаны. Я никогда не видел эту женщину в подобном виде.
— Что такое? — Голос немки звучал хрипло, надтреснуто, — Что за ругань? Вы уже поссориться успели? Или новости плохие? — Ее взгляд упал на письмо в моей руке. — От кого это?
Я быстро сунул послание фрау Геббельс в карман. Моральный облик жены рейхсминистра меня мало беспокоит, но знать о таких встречах Марте точно не надо. Тем более, сейчас имеется гораздо более насущный вопрос: что происходит с этой немкой? Почему она выглядит так, будто ее выпустили из подземелья после нескольких месяцев рабства.
— Марта, что случилось? Где ты была? — спросил я и сделал несколько шагов к ней.
— А какая разница? — фрау Книппер фыркнула и, пошатываясь, прошла в гостиную, к буфету. Налила себе в стакан шнапса из графина и залпом выпила. — Я ездила решать свои проблемы. Которые множатся с каждым днем. И одна из них, — она обернулась и ткнула пальцем в мою сторону, — Это ты, милый Алексей! Из-за тебя ко мне теперь повышенное внимание! Я не могу сделать шага, чтобы мою персону не сопровождал взгляд какого-нибудь невзрачного человека в штатском! После ограбления, которым заинтересовалось гестапо, трясут всех бывших и настоящих членов СА. А сын мой… Он был в числе тех, кто погиб в ночь «длинных ножей», если ты помнишь. Его товарищи, они частенько заходили ко мне эти годы. Иногда я позволяла им проводить здесь различные собрания. И теперь данный факт явно не даёт покоя кое-кому. А мне сейчас это внимание сильно не к месту.
Я кивал в таком каждому слову Марты, сохраняя на лице постное выражение сострадания, а сам анализировал все, что она говорила. Значит, Марта чувствует слежку. Или знает о ней. И она впервые рискнула при мне и Бернесе завести разговор о ее непонятных связях со штурмовиками. Я помню, еще в самом начале нашего сотрудничества с Мюллером он едва ли не ярлык заговорщицы на неё вешал.
Но сейчас вопрос в другом… Я… Как бы это сказать… Совсем не поверил в историческую сцену, которую передо мной разыгрывала фрау Книппер. Ну вот не поверил и все.
Да, она реально хреново выглядит. Но это говорит лишь о том, что немка плохо спала последние пару дней и скорее всего реально провела их в дороге. А всю эту припадочную суету с якобы преследующим ее гестапо она сейчас наводит… Для чего? Чтоб отвлечь мое внимание от настоящей цели своих внезапных поездок? Значит… Значит мне принципиально важно узнать, где она бывает.
Просто за это недолгое время я уже успел более-менее понять, что за человек Марта Книппер. Понять, конечно, не из тех ее слов или поступков, которые разыгрывались передо мной намеренно. Выводы были сделаны как раз на основе исключительно моих личных ощущений. Так вот… Марта Книппер совершенно не склонна к драматическому заламыванию рук. Это не ее роль. А она сейчас именно так себя и ведет. Истерит, создает шум.
— Успокойся, Марта, — сказал я как можно мягче. — Никто тебя ни в чем не подозревает. Это стандартная практика после такого инцидента. Меня тоже допрашивали. Ты забыла? Всех допрашивали, кто оказался в банке в тот день.
Она посмотрела на меня с таким откровенным недоверием, что стало не по себе
— Говори что хочешь, Алексей, — Марта отлила еще шнапса. — Но я чувствую, что пахнет жареным. Я… я думаю о том, чтобы уехать из Берлина. Ненадолго. К родственникам в Баварию.
В голове у меня зазвенел тревожный колокол. Побег? Именно так этот поступок расценит Мюллер. Тогда участь фрау Книппер будет решена. Впрочем, как и моя. Ирония судьбы какая-то. Теперь обстоятельства складываются так, что мне нужно заботится о Марте.
— Это неразумно,– быстро сказал я. — Будет выглядеть как бегство. Вызовет лишние вопросы. Останься. Все утрясется. Я помогу тебе.
— Ты? — она посмотрела на меня с насмешкой. — Чем ты можешь помочь?
Я заставил себя рассмеяться — легко и естественно.
— Знаешь, как говорят у нас, у русских. Одна голова хорошо, а две — лучше. Мы непременнот что-нибудь придумаем.
Марта небрежно махнула рукой в ответ на мои слова, допила шнапс, с силой поставила стакан на стол и, не сказав больше ни слова, вышла из столовой. Мы слышали, как она тяжело поднимается по лестнице и захлопывает дверь в свою спальню.
Задание Мюллера из сложного превратилось в невыполнимое. Либо фрау Книппер действительно внезапно начала страдать паранойей и она реально готовится к бегству. Либо мутит какую-то свою схему, а потому разыгрывает передо мной роль не совсем адекватной дамы. Второй вариант мне кажется более правдоподобным.
В любом случае, немка конкретно в данный момент требует пристального внимания к своей персоне. Любой мой неверный шаг — и она, в лучшем случае, сбежит, в худшем — натворит чего-нибудь еще более глупого.
— Боже, — тихо выдохнул Бернес. — Это просто кошмар. Она внезапно превратилась в кого-то другого.
— Она делает вид, что напугана, — ответил я. Мозг лихорадочно работал, выстраивая и тут же отвергая возможные комбинации. — И у нее сто процентов есть на то причины. Думаю, наша милая фрау мутит что-то за моей спиной. Уверен в этом. Ее целью по-прежнему остаётся архив. Без него она не покинет Германию. Но это ладно. Есть еще одна новость. Мюллер дал мне сорок восемь часов, чтобы я предоставил подробный отчет о том, где бывает и с кем встречается Марта. описал все ее контакты, поездки, разговоры.
Марк присвистнул.
— И что ты будешь делать?
— То, что должен, — мрачно сказал я. — Но с одной маленькой поправкой. Я дам ему не то, что он хочет, а то, что ему нужно. Мы должны отвести внимание Мюллера от Марты. Создать альтернативную версию. Подставить кого-то другого.
— Кого? — недоуменно спросил Бернес.
В этот момент, ровно после его вопроса, в моей голове что-то щелкнуло. Словно пазл сложился. Вспышка. План, безумный и рискованный, начал обретать черты.
— Тихо, — я поднял руку. — Дай подумать.
Я прошелся по комнате, теребя в кармане письмо Магды. Две проблемы. Марта. И Магда…
— Слушай, — резко обернулся я к Бернесу. — Твое приглашение… это не катастрофа. Это возможность. Ты поедешь к Геббельс. Ты осторожно, очень осторожно намекнешь на Арлазорова. Не на его личность, а на его идеи. Скажешь, что читал труды одного еврейского мыслителя о мире и справедливости, о том, что искусство должно объединять нации. Скажешь, что его идеи тебя впечатлили, но, к сожалению, они теперь под запретом. Посмотри на ее реакцию. Насколько для Магды важно вступить с тобой в… — Я осеася на секунду, поймав раздраженный взгляд Марка, но потом все же продолжил, только в более мягкой форме. — Насколько ей важно вступить в романтические отношения с тобой.
— Ты с ума сошел⁈ — глаза Марка стали круглыми. — Это же чистый воды провокация!
— Именно! — я ухватил его за плечи. — Но не твоя, а наша! Мы должны заставить Мюллера поверить, что жена Геббельса ностальгирует по прошлому. Что она уязвима. Это отвлечет его от Марты. Он начнет копать под нее, а не под фрау Книппер А заодно… — я замолчал, додумывая план. — А заодно мы создаем шум. Большой шум. Шум вокруг семьи Геббельсов. Такой шум, что Мюллер забудет о Марте. Ему будет не до нее. Ему придется заниматься расследованием в высших эшелонах власти. Мы сможем выиграть время.
Бернес смотрел на меня, словно я предложил ему прыгнуть с крыши.
— И как мы создадим этот шум? Я буду читать лекции о сионизме за ужином с Магдой? Меня растерзают на месте ее же домочадцы
— Нет, — я отпустил его. — Шум создам я. Ты лишь посеешь семя. А взорву его я. Мне нужно попасть в резиденцию Геббельсов. Там, наверняка, есть кабинет Йозефа. Его бумаги. Что-то, что можно подбросить. Или, наоборот, изъять. Что-то, что свяжет его с неугодными ему же людьми. Например, с теми же штурмовиками, на которых он когда-то натравил Гитлера.
Я сам поражался собственной наглости. План выглядел сумасшествием. Но другого выхода не было. Нужно бросить Мюллеру более жирный кусок, чем подозрительная вдова. И этот кусок должен быть таким сочным, таким скандальным, чтобы у группенфюрера глаза полезли на лоб.
